ПОСЛОВИЦА

Большая советская энциклопедия (БЭС)

        краткое, ритмически организованное, устойчивое в речи, образное изречение народа. Обладает способностью к многозначному употреблению по принципу аналогии. Суждение «Лес рубят — щепки летят» интересно не прямым смыслом, а тем, что может быть применено к др. аналогичным ситуациям. Предмет высказывания рассматривается в свете общепризнанной истины, выраженной П. Отсюда её идейно-эмоциональная характерность. Композиционное членение суждения в П., часто подкрепляемое ритмом, рифмой, ассонансами, аллитерациями, совпадает с синтаксическим.
         Лит.: Потебня А. А., Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка, Хар., 1914; Даль В. И., Пословицы русского народа, [4 изд.], М., 1957; Пермяков Г. Л., От поговорки до сказки, М., 1970; «Proverbium», Hels., 1965—1974: № 1—24.
         В. П. Аникин.

Современная Энциклопедия

ПОСЛОВИЦА, афористически сжатое, образное, грамматически и логически законченное изречение с поучительным смыслом, обычно в ритмически организованной форме ("Что посеешь, то и пожнешь").

Орфографический словарь Лопатина

посл`овица, посл`овица, -ы, тв. -ей

Словарь Ожегова

ПОСЛ’ОВИЦА, -ы, жен. Краткое народное изречение с назидательным содержанием, народный афоризм. Русские пословицы и поговорки. П. не мимо молвится (посл.).
• Войти в пословицу 1) стать общеизвестным благодаря своей характерности. Упрямство осла вошло в пословицу; 2) о чьих-н. словах, речениях: войти в общее употребление. Многие строки басен И. А. Крылова вошли в пословицу.
прил. пословичный, -ая, -ое. Пословичное выражение.

Словарь синонимов Абрамова

см. изречение, поговорка

Словарь Ушакова

ПОСЛ’ОВИЦА, пословицы, ·жен. Краткое образное законченное изречение, обычно ритмичное по форме, с назидательным смыслом. «Русские пословицы лучшие и выразительнейшие из всех пословиц в мире.» Достоевский.
• Войти в пословицу - стать общеизвестным, упоминаемым как постоянный пример, образец чего-нибудь. «Осел мой глупостью в пословицу вошел.» Крылов.

Толковый словарь Ефремовой

[пословица]
ж.
Меткое образное изречение, обычно ритмичное по форме, обобщающее, типизирующее различные явления жизни и имеющее назидательный смысл.

Литературная энциклопедия

[лат. — proverbium, adagium, франц. — proverbe, немецк. — Sprichwort, англ. — proverb. От греческого названия П. — paroimia — идет научная терминология: паремиология — отрасль литературоведения, занимающаяся историей и теорией П., паремиография — запись П., собирание и издание их] — словесная формула, не связанная с каким-либо
173 литературным или фольклорным произведением и вошедшая во фразеологию массовой речи, утверждение, вывод, совет, наказ — в форме ходячего афоризма. «Пословица к слову молвится». От П. отличаются гномы, сентенции, апофегмы, изречения (см.) книжного происхождения. От П. нужно также отличать поговорку, которая приближается к идиоме, к ходовому обороту речи и не имеет резко выраженного учительного, дидактического характера. «Поговорка, — говорит Даль, — окольное выражение, переносная речь, простое иносказание, обиняк, способ выражения, но без притчи, без осуждения, заключения, применения: это одна первая половина пословицы». Вместо: «он глуп» она (поговорка) говорит: «У него не все дома, одной клепки нет, он на цвету прибит, трех не перечтет». В живой речи П. можно низвести до поговорки, равно как и поговорка может развиться в П.: «Сваливать с больной головы на здоровую» — поговорка; «Сваливать с больной головы на здоровую не накладно» — П. (пример Даля). Так. обр. П. есть поэтически оформленный афоризм, поговорка — речение, речевой оборот, ходовое выражение. Паремиография ведет свое начало от глубокой древности. Еще Аристотелю приписывали первые записи П. Записями П. занимались греческие, александрийские и римские ученые. В 1500 Эразм Роттердамский издает свод античных пословиц «Adagia»; позднейшие ученые продолжают дело собирания и изучения античных П. Восточные культуры дали богатые образчики древнееврейских, индийских, арабских и других П., часто получавших лит-ую обработку (Библия, Панчатантра, Коран). В позднейшие века составляются сборники в пределах национальных и шире. Особенное внимание начинает уделяться П. европейских народов по мере роста интереса к «народной словесности» и выделения фольклористики в особую дисциплину (см. «Фольклор»). Что же касается паремиографии восточных народов, то она носит по большей части вспомогательный характер для работ по этнографии и языку. В дальнейшем мы останавливаемся в основном на изучении русской П. О старинных записях русской пословицы см. работу Симони, в которой дано описание и воспроизведение двух рукописных сборников русских П. конца XVII — нач. XVIII вв.: «Повести или пословицы всенароднейшие по алфавиту» и «Рукописный сборник пословиц и присказок Петровского времени». Русская лит-ра XVIII в., будучи по преимуществу просветительной и дидактической, весьма тяготела к П. — П. приводилась в учебных книгах, вводилась в журналы, в театральные пьесы (см. «Письмовник» Курганова, «Были и небылицы» Екатерины II, журнал Новикова «Детское чтение для ума и сердца»). Использована П. и в «Словаре Академии Российской» [1789—1794], для которого их собирал поэт Богданович. Первое научное собрание русских П. принадлежит Снегиреву, продолжателями его явились Буслаев и Даль. Труд Даля «Пословицы
174 русского народа» [1862] и работа Иллюстрова «Жизнь русского народа в его пословицах и поговорках» [1910] являются для дореволюционной России наиболее богатыми собраниями русских П. Кроме сводов пословиц существует ряд произведений очеркового характера, вводивший П. по тематическому принципу. Начало таким очеркам положил Даль; в конце XIX, в начале XX вв. подобные работы дали Коринфский, С. Максимов, А. С. Ермолов. Послеоктябрьские издания П. посвящены преимущественно П. других народов нашего Союза; по русской П. за истекшее время не вышло крупных работ ни собирательского ни исследовательского характера. Идейная направленность П., ее соц. значимость ощущаются очень остро. Однако в трудах буржуазных ученых мы находим большую неясность в этом вопросе. Снегирев, Даль говорят о противоречиях в П. как о чем-то случайном, принимая общее содержание пословичного свода как некую единую народную мудрость. Марксистское литературоведение опрокидывает это понимание и выдвигает другой, реальный критерий: поскольку классовое общество дает диференциацию этических норм, постольку враждебны между собой выражаемые П. установки трудящихся, с одной стороны, и класса-эксплоататора — с другой. Времена националистического отношения к П. отходят в прошлое: П. интернациональна и классова по содержанию, хотя и национальна по форме. П. — «Сытый голодного не разумеет» (русск. П.), «Через поместье богача проходит река, через поместье бедняка — дорога» (туркмен. П.), «У конного отбирает плетку, у пешего — посох» (казакская П. о богачах) — ясно выражают классовые противоречия, взаимоотношения эксплоатирующих и эксплоатируемых, бар и крестьян. Однако нужно заметить, что не всегда классовое происхождение П. обнаруживается ясно: П. остается иногда в кругу тех общих установок, которые могут быть достоянием различных классовых групп в аналогичных жизненных положениях: «Знает кошка, чье мясо съела», «Цыплят по осени считают». Функция П. в данном случае определяется совокупностью речи и ситуации. «Коготок увяз — всей птичке пропасть» — эту П. используют и Толстой и Ленин. П. оформляет некоторую общую категорию, к-рая может быть использована различными социальными группами для себя. Такая П. — лишь составная часть высказывания, и по этой причине она может быть многозначна. Однако существует немало и таких П., классовая природа к-рых ясна безотносительно, тем более что словарь и синтаксис, стилевая форма П. часто говорят сами за себя. Мы узнаем и по содержанию и по форме П. купеческую: «Для нас это плевое дело, а ваши детки скушают», поповскую: «Сила господня в немощах совершается», блатную: «Живот постели, спиной покройся» (беспризорник ложится спать), «Помойку с подкопом обокрал» (насмешка над хвастливым вором). Классификация П. по социальному их содержанию, характеристика П. феодального крестьянства, пролетарских, барских, кулацких, поповских и т. д. — очередная задача советской фольклористики.
175 Рождение П. и ее жизнь — это тот раздел паремиологии, к-рый особенно и всегда интересовал исследователей. Часто искали истоков П. в различных исторических ситуациях, положивших начало тому или другому пословичному обороту: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день», «Погибоша, яко обри», «Голодный француз и вороне рад». Обширные исторические и бытовые экскурсы находим у Снегирева, у Буслаева, у Максимова. Наряду с отражением методов «исторической школы» находим в русской паремиологии и попытки приложить культивируемый школами «заимствования» и «антропологической» сравнительный метод. Так, работа Тимошенко дает античные первоисточники целого ряда современных русских пословиц: «Человек человеку волк» — латинская «Homo homini lupus est», «Рука руку моет» — латинская П. «Manus manum lavet». Ставится также вопрос о связи П. с другими жанрами лит-ры и фольклора. Потебня выводит П. из притчи и басни (см.). П. может стать кратко выраженное содержание басни в целом: «Кобыла с волком тягалась, только грива да хвост осталась». Или же на правах П. идет итоговая фраза басни, напр.: «И мы пахали» («Вол и муха»). Эта теория Потебни объясняет действительно многие П., вскрывая их связь с ходячими анекдотами, рассказами, притчами, баснями. Но само собой разумеется, что этот источник не единственный. Удачное слово оратора, остроумная реплика на сцене, слова ходовой песни — все это рождает повторение, запоминается и начинает ходить как П., напр.: «Тяжела ты, шапка Мономаха» (из «Бориса Годунова» Пушкина), «Хорошо-то на бумаге, да забыли про овраги» (перефразировка строк севастопольской песни, приписываемой Л. Н. Толстому). П. нашего времени идет в значительной мере из политического источника, культивируется газетой, часто обновляя и переосмысляя старый лит-ый и фольклорный материал: «Факты — упрямая вещь», «На ошибках учимся», «Революции в перчатках не делают». Сталин на XVI съезде партии сказал: «Недаром говорят у нас рабочие: пойдешь налево — придешь направо». Художественная природа П. определяет в значительной мере ее прочность, ходкость, запоминаемость. Лаконизм, краткость, удобопроизносимость П. как единого целого в размере единого высказывания — вот что определяет синтаксическую сторону П. Если длинная П. и запоминается, то впоследствии ее начинают произносить, не договаривая до конца. В П. «Повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить» вторая часть нередко опускается. Встречаются П. и книжные, но они сразу выдают себя своим синтаксисом. Устная П. предпочитает опускать союзы и соединительные слова: «Тонул — топор сулил, вытащил — топорища жаль». Или же соединительные слова занимают обычное в устной речи, но недопустимое в письменном языке место: «Которая служба нужнее, та и честнее». В П., как и вообще в живой речи, часто нет подлежащего и сказуемого: «Богатому — как хочется, бедному — как можется», «Первый
176 блин, да комом». Охотно пользуется П. инфинитивом: «Волков бояться — в лес не ходить». В роли подлежащего становятся наречия: «Твердо крепку брат», или же глагольные формы: «Подари помер, а остался в живых брат его — купи». П. часто двучленна: «Играй, дудка! пляши, дурень!», «Умный плачет, глупый скачет». П. часто играет на звуках: «Своя рогожа чужой рожи дороже». П. искусно использует собственные имена, обыгрывая их рифмами и созвучиями: «От Решмы до Кинешмы глазами докинешь ли!» Образ, к-рым пользуется П., обычно общеупотребителен, он берется из басни и сказки, из мирового фонда языковой символики. Волк, свинья, пес, ворон, ворона, осел, лиса и т. д. — вот те ходовые метонимии, к-рыми пользуется П. вместе с басней: «Лиса все хвостом прикроет», «Сказал бы словечко, да волк недалечко», «Овца шерсть растит не про себя», «Похожа свинья на быка, да рылом не така». Истоки этой образности лежат еще в животном эпосе, но выразительность этих образов-масок так велика, что, получая иное содержание и новые социальные функции, они отлично служат и в наше время. П. в художественной лит-ре. — Интерес к П. мы обнаруживаем уже у русских писателей XVIII в. Разнообразные пословицы использует Крылов; Пушкин вносит П. в «Капитанскую дочку»; Островский берет П. в качестве заголовков или постоянного сопровождения речи своих персонажей; у Толстого и Достоевского П. — это целая историко-литературная проблема. Часто П. творится писателем в духе живой речи: так, Горький (мастер афоризма) широко использует ходовую П. и творит ее зачастую сам. В статье «О том, как я учился писать» Горький говорит: «Вообще пословицы и поговорки образцово формулируют весь жизненный социально-исторический опыт трудового народа, и писателю совершенно необходимо знакомиться с материалом, который научит его сжимать слова, как пальцы в кулак, и развертывать слова, крепко сжатые другими, развертывать их так, чтобы было обнажено спрятанное в них враждебное задачам эпохи, мертвое. Я очень много учился на пословицах, — иначе: на мышлении афоризмами». На П. растили себя многие писатели: тот же Пушкин, Кольцов, к-рый сам записывал пословицы (сохранилась его записная книжка с пословицами), Островский. От Достоевского до нас дошла запись П., слышанных им на каторге, от Толстого — записная книжка 70-х гг., в к-рую он заносил свои записи народных оборотов и П. Сборник пословиц Иллюстрова был настольной книгой Толстого. В записных книжках советских писателей мы имеем также не малое количество П. Следует однако заметить, что языковая форма П. (крестьянской по преимуществу) созвучна далеко не каждому лит-ому направлению и писателю: романтики и символисты П. не пользовались. И обратно, именно в недрах «натуральной» школы началось и усиленное собирание и использование П. — Даль, Некрасов, Островский и др. Каждый писатель втягивает в сферу своего внимания определенные тематические и идеологические комплексы
177 П. В сб. П., составленном Л. Н. Толстым для «Посредника», средствами П. сформулирована вся толстовская философия, непротивленчество, религиозность (см. также речи Платона Каратаева в «Войне и мире») и т. д. Достоевский подбирал специфические П. для своих героев из городской мелкой буржуазии; герои Горького блестяще обосновывают и подытоживают жизненный опыт П.: таков напр. образ деда в повести «Детство» или близкий ему по своему содержанию образ купца Маякина из повести «Фома Гордеев». В языке обоих персонажей (особенно Маякина) чрезвычайно часто фигурируют П., отражающие идеологию дореволюционного кулачества. Наоборот, в языке Рыбина (из повести «Мать») содержится немало таких пословиц, в которых художественно закреплена идеология наиболее революционных прослоек тогдашнего крестьянства. Библиография: Собрания П.: Симони П., Старинные сборники русских пословиц, поговорок, загадок и пр. XVII—XIX ст., вып. II; СПБ, 1899; Снегирев И., Русские народные пословицы и притчи, М., 1848; Его же, Новый сборник русских пословиц и поговорок, изд. в 1848, М., 1857; Буслаев Ф., Русские пословицы и поговорки. Архив историко-юридических сведений, изд. Н. Калачевым, т. II, вып. II, М., 1855; Даль В., Пословицы русского народа, Сб. пословиц, поговорок, речений, присловий, чистоговорок, прибауток, загадок, поверий, М., 1862 (изд. 2, СПБ, 1879, 2 тт.); Дикарев М. А., Пословицы, поговорки, приметки и поверья Воронежской губ., Воронежский этнографический сборник, Воронеж, 1891; Носович И. И., Сборник белорусских пословиц, СПБ, 1874; Ермолов А. С., Народная с.-хоз. мудрость в пословицах, поговорках и приметах, т. I—IV, СПБ, 1901—1905; Ляцкий Е. А., Материалы для изучения творчества и быта белоруссов, I. Пословицы, поговорки, загадки, [М., 1898]; Маркович О. В. и др., Українські приказки, прислів’я и таке инше. Спорудив М. Номис (М. Т. Симонов), СПБ, 1864; Закревский Н., Старосветский бандурист, кн. II. Малороссийские пословицы, поговорки и загадки и Галицкие приповедки, М., 1860; Массон М., Мудрость народная в пословицах у немцев, русских, французов и др. одноплеменных им народов, СПБ, 1868; Казарин Г., Сборник французских пословиц и поговорок (с переводами и словарем), вып. I и II, 1915; Иллюстров И. И., Жизнь русского народа в его пословицах и поговорках, изд. 3, М., 1915; Князев В., Русь, Сб. избранных пословиц и поговорок, Л., 1924; Его же, Книга пословиц, Л., 1930; Шейдеман Б., Москва в пословицах и поговорках, М., 1929; Шахнович М., Пословицы и поговорки о попах и религии, М.—Л., 1933; Трейланд Ф. Я., Латышские народные пословицы, «Известия Имп. об-ва любителей естествознания, антропологии, этнографии», т. X, М., 1881; Кулаковский А. Е., Якутские пословицы и поговорки, Сб. трудов исследов. об-ва «Саха Кескиле», Якутск, 1925; Gaal G., v., Spruchworterbuch in sechs Sprachen, Wien, 1830; Leutsch E. L. et Schneidewin F. u. W. (Ed.), Corpus paroemiographorum-graecorum, 2 vv., Gottingen, 1839—1851; Le Roux de Lincy A. J. V., Le livre des proverbes francais, 2 vv., P., 1842; 2 ed., 1859; Zacher J., Die deutsche Sprichwortersammlungen, Lpz., 1852; Celakovsky Fr. L., Mudroslovi ncrodu slovanskeho ve prislovich, Praha, 1852, 2 ed., 1891—1893; Cahier Ch., Quelques six mille proverbes..., P., 1856; Wander K. F. W., Deutsches Sprichworterlexikon, 5 Bde, Lpz., 1863—1880; Otto A., Die Sprichworter und sprichworterlichen Redensarten der Romer, Lpz., 1890; Mair J. A., A Handbook of proverbs, L., 1873, 2 ed., 1874; Krumbacher C., Mittelgriechische Sprichworter, Munchen, 1893, II. Изучение пословиц: Снегирев И., Русские в своих пословицах, чч. 1—4, М., 1831—1834; Тимошенко И. Е., Литературные первоисточники и прототипы трехсот русских пословиц и поговорок, Киев, 1897; Потебня А. А., Из лекций по теории словесности. Басня, пословица, поговорка, Харьков, 1894; То же, изд. 3, Харьков, 1930; Перетц В. Н., Из истории пословицы. Историко-литературные заметки и материалы, с прилож. сб. польских пословиц по рукописи 1726 г., СПБ, 1898; Глаголевский П., Синтаксис языка русских пословиц,
178 СПБ, 1874 (оттиск из «ЖМНП», ч. 156); Ляцкий Е. А., Несколько замечаний к вопросу о пословицах и поговорках, «Изв. отд. русск. яз. и слов. Академии наук», 1897, том II, книга III; Вознесенский И. И., О складе или ритме и метре кратких изречений русского народа: пословиц, поговорок, загадок, присказок и др., Кострома, 1908; Кузнецов Я., Характеристика общественных классов по народным пословицам и поговоркам, «Живая старина», вып. III, 1903; Широкова О., Жизнь пословицы, «Русский язык в советской школе», 1931, № 6—7; Перебийнос М. и Ф., К вопросу о горских пословицах, «Просвещение национальностей», 1934, № 4; Mery C., de, Histoire generale des proverbes, 3 vv., Paris, 1828—1829. III. По русской П. см.: Снегирев И. М., Русские в своих пословицах, т. I, М., 1831; Иллюстров И. И., Жизнь русского народа в его пословицах и поговорках, изд. 3, М., 1915; Bonser W., Stephens T. A., Proverb literature, A bibliography of works relating to proverbs, L., 1930. M. Рыбникова

Большой психологический словарь

(греч. paroima, лат. adagium) — один из древних дидактических жанров фольклора, а именно краткое и легко запоминающееся изречение: а) бытующее в народном языке, б) выражающее житейскую мудрость (моральные или технические предписания, ценностное знание о мире), в) как правило, имеющее иносказательную форму. Напр., На чужой каравай рот не разевай; Своя рубашка к телу ближе. Син. паремия.
П. широко применяется в целях изучения и диагностики мышления (напр., в патопсихологии, специальной психологии, нейропсихологии). Объяснение психодиагностической ценности П. дала Б. В. Зейгарник: «П. являются таким жанром фольклора, в котором обобщение... передается через обозначение к.-л. отдельного частного факта конкретной ситуации. Истинный смысл П. только тогда становится понятным, когда человек отвлекается от тех конкретных фактов, о которых говорится в П., когда конкретные единичные явления приобретают характер обобщения. Только при этом условии осуществляется перенос содержания П. на др. ситуации. Такой перенос сходен по своим механизмам с переносом способа решения одной задачи на др.». (Б. М.)

Словарь пословиц Даля

ПОСЛОВИЦА - ПОГОВОРКА
Красна речь с притчею (с поговоркой).
Поговорка - цветочек, пословица - ягодка.
От пословицы не уйдешь. Пословицу и на кривой не объедешь.
Пословицы ни обойти, ни объехать.
Пословица ведется, как изба веником метется.
Старинная пословица не мимо молвится.
Пословица не на ветер молвится.
Пословица недаром молвится.
Без пословицы не проживешь.
Пословица цыганским (задним) умом живет.
Добрая пословица не в бровь, а прямо в глаз.
Над кем пословица не сбывается?
На пословицу, что на дурака, и суда нет.
На пословицу ни суда, ни расправы. Пословица несудима.
Старая пословица век не сломится.
Из поговорки слова не выкинешь.
Для поговорки мужик в Москву пеши шел.
Пословица плодуща и живуща.
Не всякое слово пословица. На всякое слово есть пословица.
Пословица не покормница, а с нею добро.
На твою спесь пословица есть.
Эта пословица не для Кузьмы Петровича.
Эта поговорка не для нашего Егорки.
На всякого Егорку есть поговорка.
Эта пословица от Ивана Петровича (после Ивана Петровича).
Не всякая пословица при всяком молвится.
Хороша пословица в лад да в масть.
Эта притча (Есть притча) короче носа птичья (т. е. пословица).
Глупая (Голая) речь не пословица.
Рожь в поле не околица, а пьяного речь не пословица.
Пень не околица, глупая речь не пословица.
Спесь не дворянство, глупая речь не пословица.
Белый свет не околица (не огорожен), а пустая речь не пословица.
Пословицами на базаре не торгуют.
На рынке пословицы не купишь.
Загадка, разгадка, да семь верст правды.

Если вы желаете блеснуть знаниями в беседе или привести аргумент в споре, то можете использовать ссылку:

будет выглядеть так: ПОСЛОВИЦА

будет выглядеть так: Что такое ПОСЛОВИЦА