 |
 |
|
 |
|
|
ГРУЗИНСКИЙ ЯЗЫК |
| Большая советская энциклопедия (БЭС) |
национальный язык грузин, основной язык группы картвельских языков (См. Картвельские языки). На Г. я. в СССР говорят около 3,25 млн. чел. (1970, перепись) .По мнению большинства кавказоведов, Г. я. родствен абхазско-адыгейским, нахским и дагестанским языкам, составляя с ними иберийско-кавказскую семью языков. Г. я. — древнеписьменный язык. Древнейшие памятники — 5 в. н. э. Выделяются два основных периода истории Г. я.: древнегрузинский — 5—11 вв. и новогрузинский, формирующийся с 12 в. в памятниках светской литературы. Новогрузинский язык отличается от древнегрузинского в основном в лексике. Опорные диалекты для литературного Г. я. — картлийский с кахетинским. Расхождения между диалектами незначительны, обычно уровня говоров. Для горских диалектов Восточной Грузии (например, тушинского, хевсурского) характерны архаизмы, для диалектов Западной Грузии (например, аджарского, гурийского) — инновации.
В современном Г. я. — 5 простых гласных и 28 согласных фонем. Смычные и аффрикаты образуют троечные ряды (звонкий, придыхательный, абруптив); спиранты — парные (звонкий, глухой). Характерны гармонические группы согласных. Ударение слабое динамическое. Морфология богатая. Широко используются префиксация и суффиксация. Принцип построения слова агглютинативный. Имеются элементы флективности. Именам чужда категория грамматического рода. Различаются семантические категории личности и вещи. Числа два. Склонение одно. Падежей шесть. Характерно отсутствие винительного и наличие эргативного падежа. Склонение дополняется послелогами. Система спряжения глаголов сложная. В глаголе различаются категории лица, числа, версии, аспекта, залога, каузатива, наклонения. Глаголы разделяются на переходные — непереходные, статичные — динамичные. Глаголы спрягаются по лицам и числам как субъекта, так и объекта. Система субъектно-объектного спряжения обусловливает сложность синтаксической структуры простого предложения. Различаются три конструкции: номинативная, эргативная (при переходных глаголах времён прошедшего основного), дативная. Синтаксическая связь глагола с субъектом и объектом своеобразна (взаимозависимость членов синтагмы). Сложное предложение слагается из простых. Типы подчинения развиты. Порядок слов свободный. Сказуемое тяготеет к концу (в простом предложении). Определение в современном Г. я. обычно предшествует определяемому. Лексика богата. Широко используются сочетание основ (композиты),образование производных основ (средствами суффиксации и префиксации).
Лит.: Марр Н., Основные таблицы к грамматике древнегрузинского языка, СПБ,1908; его же. Грамматика древнелитературного грузинского языка, [М.] — Л., 1925; Руденко Б., Грамматика грузинского языка, М. — Л., 1940; Чикобава А.С., Грузинский язык, в сборнике: Языки народов СССР, т. 4, М., 1967; Дзидзигури Ш. В., Грузинский язык, Тб., 1968.
Schuchardt H., Uber das Georgische, W., 1895; Vogdt H., Esquisse d’une grammaire du georgien moderne, «Norsk Tidsskrift for Sprogvidenskap», Oslo, 1938, bd 9—10;Tschenkeli К., Einfuhrung in die georgische Sprache, Bd 1, Theoretischer Teil, Bd 2, Praktischer Teil, Z., 1958; Tschenkeli K., Marchev J., Georgisch-Deutsches Worterbuch, fasc. 1—19, Z., 1960—1970 — (издание продолжается); Vogt H., Grammaire de la langue Georgienne, Oslo, 1971.
А. С. Чикобава.
|
| Литературная энциклопедия |
лингвистически дифференцированных по фонетической классификации их языков — свистящей с аканьем t?ar-ma-?), тотема сарматов, шипящей с оканьем или уканьем (so-me-q? шu-mer), спирантной с эканьем или иканьем (i-ber, resp. i-mer Смена иберского языка грузинским — вопрос смены не народа, а господствующего слоя кимерского — скифским, у грузин сохранилось это имя в основе их национального названия qar-?-vel, именно, qar-?, в произношении шипящей группы qor-?u и спирантной с эканьем *qer-?u, первично *q?er-?u, что пережило в топонимике и в жилищных терминах, т. к. племенное название, некогда тотем, в разрезе космического мировоззрения означало «небо», а в связи с этим и «дом», равно «верх», «кров», «кровля». Племенное название в грузинской разновидности qar? в полном виде qar?l, перерождение *qar?in с архитипом *q?ar?in, на самом деле первично является именем
66 лишь производственно-социальной группировки с ее соответственным тотемом, так же как и его разновидность «хал-дин» и «хал-ди», в IX—VII веках до христ. эры наименование халдов Вана, впоследствии армянской области, и в то же время их бога, великого Халда, бога солнца, мифологически бога солнца-коня. У грузин-христиан по сей день прямой его потомок «хат» (из *q?al-t), означающий в христианизованной общественности Грузии религиозно «икону», вообще «образ», «рисунок» (отсюда производный от него глагол q?atva — «рисовать»), а в народных слоях некоторых горских районов, так у хевсуров, пережиточно — «святыню», «святилище». В яз., отличаемом данным названием любой разновидности, имеем классовую звуковую речь халдской или картской социальной группировки, сменившей иберскую, также классовую речь. Живую речь подлинных средневековых халдов или картвелов и представляет древнелитературный, уже мертвый ныне Г. яз., на котором сохранилась вся древняя грузинская, прежде всего культовая, письменность. Развитию иберской общественности, а с нею и речи, в предшествующую эпоху способствовала также международная социально-экономическая ситуация, определявшаяся Ираном и Грецией; воздействие их сказывалось в борьбе двух христианских течений — сирийского и греческого. Появление и успехи картской общественности связаны с хозяйственным переворотом мирового значения, совершившимся с развитием арабской культуры в борьбе иранской и византийской общественностей с их изжитыми сословными устоями и молодой семитической организации, опиравшейся повсеместно на новые производственно-социальные группировки. Внутренне же своим оформлением классовый Г. яз., уже картский, обязан христианизации Грузии. Его развитие протекает на фоне длительной борьбы между феодалами и возглавившей местные экономически противоборствующие массовые силы церковью, которая закончилась феодализацией и национализацией церкви. В отношении Г. яз. эта борьба разрешилась выделением двух языков из яз. феодально-христианского. Возникли две классовые лит-ры, феодальная и христианская, выработалось рядом с христианским письмом, церковным, по-грузински «хуцур», т. е. «священническим», другое, противоборствующее ему — феодальное (мирское, раньше языческое), по-грузински «мхедрул», т. е. «всадническое», «рыцарское», — письмо новой грузинской феодальной знати. В средневековой лит-ре впервые письменно выступает и оформляется народный яз., создаваемый прозаиками-переводчиками и поэтами, предшественниками гениального Шоты из Рустава. Смена великодержавных культур — византийской, турецкой и новоперсидской — завершается, благодаря завоеваниям монголов, дальнейшим расширением мирового рынка, дающим в Грузии толчок к взрыву
67 национально строившейся феодально-церковной общественности и нарождению международного, вне религиозных пут и в этом смысле антинационального для своего времени мышления, блестящим выразителем которого является Шота из Рустава с его поэмой «Витязь в барсовой шкуре». Шота — глашатай братства народов, собственно их рыцарских слоев, не на христианских началах, а в свободной от церковности иранско-мусульманской трактовке, имеющей домусульманские корни как в пехлевийских повестях, культивировавшихся и раньше в грузинской письменности, так и в фольклоре и эпосе родного яфетического мира. Творческие силы этого сдвига — выдвижение новых социальных слоев в борьбе местных краевых культур с великодержавными, объединение различных национальных образований Кавказа, абхазов, северных горцев, армян и курдов, независимо от вероисповедания, в одном хозяйственном строительстве, национально-грузинском лишь по названию. На этом этапе вскрывается сильное освежающее влияние народной речи — месхского языка. Эта живая речь — средневековый язык грузинской придворной знати — была возрождена с началом новой истории Грузии. Новый общегрузинский язык, он же государственный яз. республики, язык новой и новейшей лит-ры, пережил ряд эволюций в зависимости от его демократизации, обусловленной демократизацией грузинского общества. Последнее, по мере втягивания знати в орбиту культурно-речевого влияния, сначала персидского, местами турецкого, впоследствии русского, т. е. по мере ее разложения, все более и более вовлекало в свои ряды сначала крупных дворян и служилых людей, затем мелкое дворянство, разночинцев и низовые слои населения. И в то же время Грузия полна живых так наз. говоров, реже наречий, которые являются пережитками самостоятельных некогда яз., как-то: карталинский, кахский (ках-ети-нский), верхне- и нижнеимерский, гурийский, рачинский, месхский (пережиточно в пределах Ахалцыхского и Ахалкалакского уездов, а также в силу классовой экспансии клином вторгшийся в район мегрело-чанской социальной группировки и здесь прослеживаемый лишь как слой в скрещенном гурийском говоре), наречия хевсурское и др. Это не природные, девственные по чистоте, разновидности Г. языка, связанные своим происхождением с занимаемыми ими областями, а отложения некогда классово распространившихся яз., стабилизовавшихся в путях скрещения, в пределах их оседания. О других особенностях Г. яз. (безразлично — древнелитературный ли он или народный) как звуковой речи полистадиальной яфетической системы, а также о четырех элементах (A. B. C. D.) и их функциях в созидании всех систем, видов и подвидов звуковой речи человечества — см. «Яфетические языки», а также — Марр Н., Яфетическая
68 теория, Баку, 1928, и Мещанинов И. И., Введение в яфетидологию, Л., 1929. Трехступенная озвонченность шумных согласных свойственна обоим грузинским языкам, равно как и большая сохранность сибилянтных аффрикатов, чем спирантных. Из 37 звуков древнелитературного народный Г. язык утратил три, именно: заднеязычный аффрикат q? и слабые согласные w и y, равно дифтонги ey и oy. Синтаксис древнелитературного Г. яз. отличается постановкой определения (род. п. прил. на втором месте) и обилием союзов, отсутствующих в народном яз. Вообще древнелитературный язык обладает своеобразным строем, характеризуемым обилием формальных увязок — как имен с определяемыми словами, так и глаголов с их дополнениями. Древнелитературный язык следует особым нормам как в образовании падежей (всего двух — именительного и косвенного — во множественном числе), так и самой формы множественного числа. Что же касается единственного числа, поскольку в него не успели внедриться в путях скрещения падежные окончания народного Г. яз., древнеписьменный язык выявляет себя несклоняемым, что последовательно выступает при выражении логического субъекта (так наз. неоформленного падежа) в собственных именах. Изменения по падежам в косвенных падежах — активном (падеже логического субъекта) и исходном (орудийном) — древнелитературный Г. язык производит с помощью местоимения (так наз. дательный местоименный m-an и творительный, он же исходный, послеложноместоименный mi-er «через», буквально «чрез него», и «из», буквально «из него», «оттуда», т. е. приемом системы местоименного построения, переходной от аморфной к агглютинативной). Спряжение в древнелитературном языке представляет скрещение древней системы, синтетической, с новой — флективной. В образованиях по первой системе глагольной основой служит имя без какого бы то ни было добавочного оформления: действие выражается постановкой при имени местоимений, логического субъекта и логического объекта (ныне часто лишь подразумеваемого). В образованиях по второй системе — глагольная форма представляет форму или причастия действительного залога, с помощью гласного е в настоящем и производных от него временах, или причастия страдательного залога с помощью гласного i, реже u, в аористе и производных временах. В древнелитературном языке, как и в народном, имеются глагольные формы, образованные и по третьей системе, с помощью вспомогательного глагола, иногда типологически тождественные с образованием времен во французском спряжении действительного залога. В обоих языках они использованы для новообразований или третьей группы времен (прошедшее, давнопрошедшее,
69 прошедшее сослагательное), — в этих случаях с самостоятельно стоящим существительным глаголом, — или параллельных спряжений, — в этих случаях с наращением вспомогательного глагола — как состояния, как действия. Древнелитературный Г. яз. сохранил не мало случаев моносиллабизма и полисемантизма; особенно ярко пережили эти черты в неизменяемых частицах, союзах, послеслогах и предлогах. Многие из особенностей древнеписьменного Г. яз. усвоены народным письменным яз., пережившим в лит-ре ряд эволюций и ныне насыщенным новыми вкладами из различных говоров живой речи. Оба языка пользуются двадцатиричной системой исчисления, хотя в них прослеживаются зачатки пятиричной (6, 7) и десятиричной системы. Феодальный язык как система сближается не только по нормам, но и по материальной части оформления, с феодальным, также древнеписьменным яз. Армении, а пережиточные черты аморфной системы сближают его с абхазским. Народный яз., агглютинативный, в такой же мере роднится с народным яз. Армении. По формальной фонетической классификации, увязанной и с морфологией, благодаря и сродному подбору или распределению четырех лингвистических элементов (A. B. C. D.) в составе словаря Г. яз. образует особую сибилянтную ветвь вместе с мегрельским и чанским (лазским) языками, из коих последние два относятся к шипящей группе (при окании с позднее внесенным аканием), а Г. яз. — к свистящей (при акании с позднее внесенным эканием). Основное отличие шипящей группы — большая отчетливость агглютинативности в ее яз., черт флективности значительно меньше. Расхождение грузинского народного яз. с древнеписьменным по этой классификации разъясняется тем, что народный язык, подобно яз. шипящей группы, агглютинативен в своих подлинных слоях, а древнелитературный в слоях, имеющих ближайшую связь с народным Г. яз., представляет спирантную разновидность (с эканием) той же системы или относится к аморфной, resp. синтетической системе, общей с абхазским. Из других связей за пределами языков яфетической системы необходимо отметить могущее показаться неожиданным наличие целых слоев Г. языка как языка свистящей группы в чувашском, по яфетическим переживаниям относимом в целом к шипящей группе. Столь же разительны связи Г. яз. вместе с сочленами его ветви, вскрывшиеся как общие у него с финским суоми и с таким романским наречием Франции, как bearnais. В морфологических слоях флективной системы Г. яз. роднится с семитическими яз. (префиксовое словообразование трехпадежного склонения), особенно с арабским, но родство Г. яз. вообще с семитическими многогранно; оно представляет интерес и по
70 норме трехсогласия корней и морфологической функции гласных, при этом наличие в Г. яз. то лишь двухсогласия, то четырехсогласия при трехсогласии соответственных семитических корней разъясняется как соотношения то одноэлементных (двухсогласие), то двухэлементных слов (четырехсогласие), полнее сохранившихся в Г. языке, тогда как в семитических все они в подавляющем большинстве преобразовались по трехсогласной норме в корнях семитической системы. Пережитки яфетических взаимоотношений свистящей и шипящей группы наблюдаются между арабским и еврейским, а расхождения сибилянтной и спирантной ветви — между южными и северными семитическими языками. ГРАФИКА Г. ЯЗ. представляет 37 знаков, что дается с яфетидологической транскрипцией в трех видах; древнеписьменном, лапидарном или инициальном (aso-m?avrul), строчном священническом (q?u?ur) и рыцарском (mq?edrul). Древнеписьменный яз. располагает цельным начертанием для двугласных ey и oy, а современная письменность, обходящаяся не только без них, но и без w и y, иногда пользуется буквою ф, введенной для выражения f в словах, заимствованных из европейских яз. Лапидарное письмо, как и церковное строчное древних эпох, звук u пишет лишь описательно группой ow. Библиография: II. Чубинов Д., Грузинская грамматика, СПБ., 1887; Его же, Грузинско-русский словарь, Тифлис; Его же, Русско-грузинский словарь, Тифлис, 1901; Марр Н. Я., Основные таблицы к грамматике грузинского языка с предварительным сообщением о родстве грузинского языка с семитическими, СПБ., 1908; Беридзе В., Грузинский глоссарий по имерскому и рачинск. говорам, Ак. наук, СПБ., 1912; Марр Н. Я., Яфетические названия деревьев и растений, П., Ак. наук, 1915; Чкония Илья, Грузинский глоссарий, Мат. по яфет. языкознанию, I, СПБ., 1916; Марр Н. Я., Яфетический Кавказ и 3-й этнический элемент в создании средиземноморской культуры, Ак. наук, Лейпциг, 1920; Его же, Племенной состав населения Кавказа, Ак. наук, П., 1920; Его же, Грамматика древнелитературного грузинского языка, Матер. по яфетич. языкознанию, XII, Ак. наук. Л., 1925; Его же, К изучению современного грузинского языка, ЛИЖВЯ, Л., 1926; Его же, Пособие для изучения живого грузинского языка, Труды яфетич. семинария, II, Л., 1926; Его же, По этапам развития яфетической теории, сб. статей, Л., 1926; Его же, Яфетическая теория, Баку, 1928; Dirr A., Theoretisch-praktische Grammatik der modern. Georgisch. Sprache, Wien u. Lpz., Hartleben (много ошибок); Kluge Th., Georgisch-Deutsches Worterbuch, Lpz., 1920; Dirr A., Einfuhrung in das Studium der Kaukasischen Sprachen, Lpz., 1928. III. Обзор старой грамматической лит-ры — у Цагарели [1873] (на русск. яз.). Библиография работ акад. Н. Я. Марра: Mapp Н. Я., Классифицированный перечень печ. работ по яфетидологии, М., 1926. Библиография важнейших зап.-европ. работ: Немировский М. Я., Из истории кавказской лингвистики, Владикавказ, 1928; Dirr A., Einfuhrung in das Studium der Kaukasischen Sprachen, Lpz., 1928. Н. Я. Марр |
|
|
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
|
|
