 |
 |
|
 |
|
|
ГЕРШЕНЗОН МИХАИЛ ОСИПОВИЧ |
| Мультимедийная энциклопедия |
| (1869-1925), историк русской культуры, философ. Родился в Кишиневе 1 июля
1869. Окончил в 1894 историко-филологический факультет Московского
университета. Его учителем был профессор П.Г.Виноградов. С 1904 Гершензон
- редактор отдела журнала "Критическое обозрение". В 1907-1908 заведовал
литературным отделом журнала "Вестник Европы". Значительное влияние на его
мировоззрение и историко-литературную позицию оказали сочинения Т.Карлейля
и прежде всего книга Герои, почитание героев и героическое в истории.
Судьбам деятелей русской культуры первой половины 19 в. был посвящен ряд
исторических сочинений Гершензона 1910-х годов: История Молодой России,
1908; П.Я.Чаадаев. Жизнь и мышление, 1908; Жизнь В.С.Печерина, 1910;
Образы прошлого, 1912; Грибоедовская Москва, 1914 и др. Апологии личности
и ее творческой роли была посвящена и статья Гершензона в знаменитом
сборнике Вехи. Гершензон упрекал российскую интеллегенцию в том, что та в
своей идеологической сплоченности игнорировала все подлинно личностное в
русской культуре, не смогла оценить творческие прозрения отечественных
мыслителей "от Чаадаева до Соловьева и Толстого". Слова же Гершензона о
правительственных "штыках", защищающих интеллегенцию от народа, вызвали
резко негативную реакцию как в радикальных, так и в либеральных кругах.
Гершензон был вынужден уйти из либерального "Вестника Европы". Начинается
период его сотрудничества с религиозно-философским издательством "Путь".
Первая мировая война была воспринята Гершензоном как симптом глубочайшего
кризиса европейской культуры, которая, по его убеждению, обнаружила свою
"нежизненность", неспособность предотвратить взрыв "нового варварства".
Критике современной цивилизации были посвящены книги Гершензона
Тройственный образ совершенства (1918), Переписка из двух углов (1921,
совместно с Вяч.Ивановым), Ключ веры (1922), Гольфстрем (1922). Внутренняя
логика развития цивилизации, по Гершензону, неумолимо оставляет в прошлом
не только религиозную эпоху, но и любые формы культурного романтизма.
Происходит тотальное обезличивание культуры и, одновременно, обезличивание
самого человека: "Никогда личность не была так хила, как теперь, в расцвет
науки и техники". Восприятие Гершензоном культуры как силы "внешней" по
отношению к сущности человека, как "системы тончайших принуждений" в
определенной мере роднит его позицию с воззрениями Руссо и Л.Толстого.
Поздний Гершензон проявлял интерес к творчеству А.Бергсона. После
революции он был одним из организаторов и председателем Всероссийского
союза писателей, председателем литературной секции Академии художественных
наук, основанной В.Я.Брюсовым.
Умер Гершензон в Москве 19 февраля 1925.
ЛИТЕРАТУРА
Гершензон М.О. Социально-политические взгляды А.И.Герцена. М., 1906
Гершензон М.О. Дух и душа. - Слово о культуре: Сборник философских и
литературно-критических статей. М., 1918
Гершензон М.О. Видение поэта. М., 1919 |
| Новый философский словарь |
(1869-1925)
русский историк, культуролог, философ. В 1887 поступил в политехникум в Берлине, но проучился лишь два курса. В 1889-1894 - на историческом отделении историко-филологического факультета Московского университета. Занимался журналистикой. Работал в журналах "Критическое обозрение" и "Вестник Европы", сотрудничал с газетами "Русская молва" и "Биржевые ведомости", издательством "Путь". Составитель 6-ти томного собрания документов и материалов по истории русской культуры "Русские пропилеи" (1915-1919, в 1923 дополнительно вышел сборник "Новые пропилеи"). Автор работ по истории русской мысли и культуры: "Русские писатели в их переписке. Герцен и Огарев" (1902); "История молодой России" (1908); "П.Я. Чаадаев. Жизнь и мышление" (1908); "Жизнь B.C. Печорина" (1910); "Образцы прошлого" (1912); "Грибоедовская Москва" (1914); "Мудрость Пушкина" (1919); "Видение поэта" (1919) и др. Инициатор, организатор и издатель сборника "Вехи" (1909). Автор предисловия и статьи "Творческое самосознание". Свое несогласие с Г. сразу же по выходе "Вех" высказал его участник Струве. В либеральных кругах Г. был объявлен главным еретиком и изменником. Негодование вызвала его фраза: "Ка-ковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, - бояться его мы должны пуще всех козней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной". Вынужден был уйти из либерального "Вестника Европы", сблизился с деятелями русского религиозного ренессанса (период сотрудничества с издательством "Путь"), но и с ними разошелся, не приняв их оценок Первой мировой войны. В 1917 произошел разрыв с Бердяевым, но уже по поводу сочувственного отношения Г. к революции. В 1922 выехал на лечение в Германию, в следующем году вернулся в Россию. Работал в Академии художественных наук, основанной В. Брюсовым, был организатором и первым председателем Всероссийского союза писателей. Совместно с В.И. Ивановым опубликовал в 1921 работу "Переписка из двух углов" (это 12 их писем друг другу, написанных во время нахождения их в одной комнате Московской здравницы для работников науки и культуры летом 1920). Работа вызвала широкий резонанс, была переведена в последующем на основные европейские языки. С ней были знакомы Ортега-и-Гассет, Бубер, Марсель, Т.С. Элиот и др. В это время Г. опубликовал и др. свои собственные философские работы: "Тройственный образ совершенства" (1918); "Ключ веры" (1922); "Гольфстрем" (1922). Сквозные темы творчества Г. - судьбы культуры, интеллектуальной мысли, интеллигенции в России. Однако во второй период творчества у него происходит существенная их переакцентировка. От либерального круга идей Г. все больше смещается в сторону религиозного миропонимания, от развернутых культурных анализов к нигилистическому восприятию культуры, от подхода Т. Карлейля к подходам Толстого и Руссо. Дальнейшее переосмысление идей Чаадаева и Киреевского привело Г. к позициям, близким по ряду вопросов Джемсу, Бергсону, Ницше (философию жизни в целом можно рассматривать как основной вектор эволюции его творчества). Сильная сторона философских построений Г. - их критическая ориентированность, установка на вскрытие мифологем и "очевидностей" сознания. Не позитивистски понимаемые факты, а личность, не редуцируемая ни к системе политических, религиозных и т.д. взглядов, ни к какой-либо схеме, - основная задача философской рефлексии. Личность должна браться не во "внешних" своих проявлениях, а как "внутренний человек". Внутренняя жизнь субъекта ("муки индивидуальной души") важнее обстоятельст, в которых она протекает. В структуре человеческого духа Г. выделяет как бы три подсистемы (уровня): глубинное чувственно-волевое ядро ("бессознательную волю"), подчиняющуюся "мировому космическому закону"; подсистему эксплицированного "Я" (желания, усмотрения, хотения), дающую возможность отклонения от "мирового космического закона"; самосознание как синтез "внутренних" и "внешнена-правленных" импульсов, испытывающих воздействие социокультурной среды. Европейский человек ориентирован на идентификацию своего "я" с внешними формами жизни, прежде всего в них видит возможность самореализации, воспринимая себя "внутреннего" как отчужденного в категории "Он", что задает постоянную дуалистичность (противоречивость) личности. Особенно эта тенденция сильна среди русской интеллигенции, мифологизировавшей свое историческое предназначение, приняв эсхатологическую установку на падения политического режима как начало нового мира - Царства Божия на земле. При этом (в отличие от западного человека) она мирится с "мерзостью запустения" на уровне повседневной жизни и перекладывает всю вину и ответственность за происходящее на общество и власть. Это порождает дополнительный разрыв между логикой (сознанием) и волей (чувством). Идеи заимствуются и внешне усваиваются, но не переживаются и не укореняются в потребностях воли, сознание живет своими мифами и иллюзиями. Такое положение дел привело, согласно Г., к двоякому результату. С одной стороны, русская интеллигенция стала (внутренне) духовным калекой, живущим "вне себя", с другой стороны, она оторвалась (внешне) от народа, обладающего качественно иным (метафизическим и религиозным, а не рационализированным) "строем души": "формализм сознания - лучшее нивелирующее начало в мире". Только "инстинктивно-принудительное" соответствие с прирожденными глубинными особенностями индивидуальной воли делает отвлеченную идею внутренним двигателем жизни. Речь должна идти об "идее-чувстве", "идее-страсти", осваиваемой в "творческом самосознании" как возрождении "внутреннего человека". Необходимо узреть "бесконечность в собственной душе", ее связь с космическим началом, через "творческое самосознание" возродить веру (понимаемую не конфессионально, а как задающую "стержень" и личности, и культуре). На этот круг идей, считает Г., вышли Чаадаев и славянофилы. В частности, у Киреевского он видит учение о душевной целостности, чувственном "подсознательном" ядре человека, вере, как регулирующих всю человеческую жизнь. Однако, считает Г., славянофилы сами же отказались от этих установок, отдав предпочтение внешним "готовым" формам жизни и породив ряд фетишей русской интеллигенции, в частности идеализированное представление о русском народе. В целом же можно сказать, что Г. видит основной источник противоречий в русской жизни в доминировании "внешнего", формального, некритически усвоенного над "внутренним", глубинным, личностным, т.е. сущностным. Он говорит об отчужденности человека от культуры. Однако, уже в работе "Тройственный образ совершенства" речь идет об отчужденности культуры от человеческой природы. Культура начинает трактоваться как репрессивное начало по отношению к человеку, как система "тончайшего принуждения", как господство над человеком противостоящих ему его же творений. Этот акцент максимально усиливается Г. в "Переписке их двух углов", где доминируют мотивы разрыва культурного сознания и личной воли, "мертвящей" отвлеченности и системности европейской культуры, "неподлинности культуры", поддавшейся "соблазну доказательности" и оторвавшейся от живого опыта. Личное вновь должно стать личным, но при этом должно быть пережитым как всеобщее. Человек, утверждает Г., должен увидеть во всяком своем проявлении и свое дитя, и Бога.
В.Л. Абушенко |
|
|
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
|
|
