ВЛАСТЬ

Большая советская энциклопедия (БЭС)

        авторитет, обладающий возможностью подчинять своей воле, управлять или распоряжаться действиями других людей. Появилась с возникновением человеческого общества и будет в той или иной форме всегда сопутствовать его развитию. В. необходима прежде всего для организации общественного производства, которое немыслимо без подчинения всех участников единой воле, а также для регулирования других взаимоотношений между людьми, связанных с жизнью в обществе. До возникновения классов и государства В. носила общественный характер: не было аппарата, стоящего над обществом, особых, принудительных учреждений. В первобытном родовом обществе В. осуществлялась всеми членами рода (племени), которые избирали старейшину. С появлением классов и государства кровные, родовые связи были разрушены, вместо морального авторитета старейшины рода возник авторитет публичной В., которая отделилась от общества и стала над ним (см. также Государство).
         Термин «В.» применяется в различных формах и аспектах: родительская В., государственная В., которая, в свою очередь, включает такие понятия, как В. верховная, учредительная, законодательная, исполнительная, военная, судебная и т.д.
         В. Ф. Коток.

Современная Энциклопедия

ВЛАСТЬ, в общем смысле способность и возможность оказывать определяющее воздействие на деятельность, поведение людей с помощью каких-либо средств - воли, авторитета, права, насилия (родительская власть, государственная, экономическая и другая); политическое господство, система государственных органов.

Русская цивилизация

авторитет, обладающий возможностью подчинять своей воле, управлять или распоряжаться действиями др. людей. Христианство признает один источник власти — Бога, свидетельствующего о Себе: «У Меня отмщение и воздаяние... Я — и нет Бога, кроме Меня: Я умерщвляю и оживляю, Я поражаю и Я исцеляю, и никто не избавит от руки Моей» (Втор. 32:35, 39).
«Что Бог... Вседержитель, все надзирающий, Промыслитель обо всем, имеющий власть над всем Судия — мы, конечно, и знаем, и исповедуем», — писал еще в VIII в. прп. Иоанн Дамаскин в «Точном изложении православной веры». Эта высшая неограниченная самодержавная власть Бога промыслительно охватывает бытие мира во всех подробностях. «Промысл есть воля Божия, по которой все сущее целесообразным образом управляется, — продолжал святой Иоанн. — Но одно из того, что подлежит Промыслу, бывает по благоволению, другое — по снисхождению. По благоволению — то, что беспрекословно хорошо; видов же снисхождения — много». Снисхождением святой отец называет в своем сочинении попущение Божие.
Итак, источник власти один — Бог. Люди сами по себе не являются источниками власти, как бы много их ни было, в каком бы взаимном согласии они ни находились. Народовластие, «народное представительство», с точки зрения христианства, — абсурд. Народ не может никому поручить свою «власть», ибо у него этой власти просто нет.
Но единый Божественный источник власти предполагает два ее вида. Первый, «по благоволению», — «беспрекословно хорош». Это власть богоугодная, находящаяся в соответствии с Законом Божиим, то есть законная. Об этой власти в Евангелии сказано: «Слово Его было со властию» (Лк. 4:32), «дал им силу и власть над всеми бесами» (Лк. 9:1), «Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи» (Мф. 9:6). Эта христианская власть направлена всецело ко благу людей. Ее государственным воплощением и является русское самодержавие.
Свидетельствуя о своем «подзаконном» отношении к заповедям Божиим самим фактом утверждения власти Царя в Таинстве Миропомазания, самодержавие не имеет своих «самостоятельных» нецерковных идеалов и целей. Вопреки расхожему взгляду, православная государственность России не претендовала на самоценность, в идеале смиренно довольствуясь ролью «ограды церковной». Целью такой власти является всемерное содействие попыткам приблизить жизнь народа во всем ее реальном многообразии к евангельскому идеалу. Иными словами, цель богоугодной власти — содействие спасению душ подданных, в соответствии со словами Божиими: «Не хощу смерти грешника, но еже обратися нечестивому от пути своего, и живу быти ему» (Иез. 33:11).
Однако есть в мире другая власть. Искушая Христа Спасителя господством над миром, сатана прельщал Его, говоря: «Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне». Источник этой сатанинской власти — попущение Божие. Сатана только временный ее владелец, он сам свидетельствует, что она ему лишь дана. «Ибо часто Бог попускает, чтоб и праведник впал в несчастия», — говорит прп. Иоанн Дамаскин. Эта попущенная Богом по Одному Ему ведомым причинам беззаконная (противная Закону Божию) власть губительна для народа, всецело направлена к погибели подвластных ей людей.
Осмысление религиозного содержания власти стало одной из первоочередных забот Руси после Крещения. Этой теме посвящено уже «Слово о вере христианской и латинской» прп. Феодосия Киево-Печерского, написанное в промежутке между 1069 и 1074 как поучение вел. кн. Изяславу Ярославичу, которого послы папы римского пытались склонить к католичеству. В «Слове» на первый план выдвигаются вопросы о долге власти защищать истинную веру и об обязанностях князя-христианина, в частности. Показательно, какое трепетное отношение вызывает вопрос чистоты православного вероисповедания. Католики в «Слове» не называются христианами, «латыньская» вера противопоставляется «хрестьянской», как тьма — свету.
«Княже боголюбивый, — начинает поучение святой подвижник, подчеркивая, что обращается к князю как к ревностному христианину, предлагая ему задуматься об обязанностях, налагаемых достоинством властителя. — Нет другой веры лучше нашей — такой, как наша чистая и святая вера православная... Не следует, чадо, хвалить чужую веру! Если кто хвалит чужую веру, тем самым он свою хулит... Если тебе скажет спорящий: «И ту, и эту веру Бог дал», — то отвечай ему так: «Ты, кривоверный, считаешь и Бога за двоеверца. Так не слышал ли ты, окаянный, развращенный злой верой, что говорится в Писании: един Бог, едина вера, едино крещение!»
Настаивая на самой жестокой позиции там, где дело идет о защите веры, прп. Феодосии не менее строго внушал князю мысль о необходимости милосердия и любви в вопросах гражданских. «Подавай милостыню не только единоверцам, но и чужим. Если увидишь раздетого или голодного, или больного лихорадкой, или одержимого какой-либо другой бедой, даже если это будет иудей... — всякого помилуй и от беды избавь, если можешь, и не оставит тебя Бог без вознаграждения».
Ход мысли прост: первый долг христианина — сделать все для спасения души. «Человек — олицетворенный долг», — говорили святые отцы. Выполняй, по мере сил, свой долг перед Богом, и спасешься». Князь, как имеющий от Бога власть, должен будет ответить за то, как он ее использовал — во благо ли? Власть есть лишь особое служение, источник дополнительных религиозных обязанностей. Князь распорядится властью достойно, богоугодно, если употребит ее на защиту веры и помощь нуждающимся, — таков, вкратце, вывод преподобного Феодосия. Его поучение стоит первым в длинном ряду древнерусских литературных памятников, сохранивших для нас многочисленные наставления на эту тему.
Власть на Руси всегда осознавалась не как предмет тщеславных вожделений, награда самым наглым, хитрым и беспринципным бойцам политического ринга, не как бездонная кормушка для чиновников и бюрократов, но как религиозное служение заповедям справедливости и добра, как «Божие тягло». «Гордости не имейте в сердце своем и в уме, — писал в 1117 вел. кн. Владимир Мономах, поучая княжичей, как надо относиться к власти, — смертные все, сегодня живы, а завтра в гробу, все, что имеем, Ты, Господи, дал. Не наше, но Твое поручил нам еси на мало дней». Эта мысль, что князь (царь, любой «власть имеющий») лишь распорядитель власти, данной Богом, и ответчик перед Ним за врученную его попечению страну и людей, — лежала в основе самовоззрения всякой законной власти на Руси.
Такое ее осмысление невозможно в рамках атеистического, рационального, материалистического мировоззрения. К нему не способны люди, ставящие во главу вещественные, материальные интересы быта и низшие потребности человеческого естества, отвергая христианскую духовность.
Русская история учит, что общество, желающее сохранить в себе державные черты, должно признавать — верховная власть в стране принадлежит не партии какой-нибудь, не организации или сословию и даже не народу в целом: она принадлежит основополагающим принципам нравственности. «Не лги!», «Не воруй!», «Не блуди!», «Не скупись!», «Не завидуй!», «Не злобься!», «Не гордись!» — вот что должно определять нашу жизнь. Это хорошо понимали русские люди уже много веков назад. «Кому уподоблю великого сего князя Димитрия Ивановича, — вопрошает автор жития св. Димитрия Донского, современник князя. — Ты чистоту соблюл, и будучи рабом Божиим, Божий (врученный Господом. — Примеч. авт.) престол соблюл, явившись державным господином земли Русьской». Эта нравственная чистота, это обоюдное — со стороны народа и власти — признание над собой верховенства Закона Божия есть основа их единения не за страх, а за совесть: в горе и в радости, в блеске величия и пред лицом исторических испытаний и потрясений.
Конституцией Православной России всегда были Заповеди Божий. В евангельских заповедях Сам Господь Бог явил людям Свою святую волю, и потому-то иного источника власти христианство не признает впредь. Именно эту власть воплощал в своем лице Помазанник Божий — Русский Царь. Вот отчего тяготела всегда российская государственность к Самодержавной форме устроения. Русское Самодержавие — система не столько политическая, сколько религиозная, свидетельствующая о высоте нравственных воззрений народа на природу и цель власти.
При таком воззрении место самого народа в государственном и общественном организме Русской державы было всегда гораздо более ответственным и почетным, нежели то, которое предлагают ему иные льстивые радетели «народовластия». В своей соборной полноте он являлся живым хранителем святынь религиозной нравственности в их жизненно-практической, бытовой, повседневной определенности. И такое служение народ не прекращал никогда. Потому-то и сегодня, несмотря на дьявольские усилия по растлению России, жива еще русская душа и есть прочная основа для возрождения страны.
Препятствием на таком пути (как бы это ни казалось странным нынешнему общественному мнению) является прежде всего миф о «народовластии». Этот принцип на деле неосуществим. Ответьте мне, русские люди, положа руку на сердце: кто из вас чувствует себя сегодня «власть имеющим»? Лозунг народовластия — всего лишь лукавая приманка для доверчивых, ширма, за которой обделывают свои мрачные делишки политиканы, без чести и совести грабящие народ «от имени народа». Так что давайте скажем честно — никому народ своей власти не препоручал по той простой причине, что власти у него никогда не было.
В России во все века Церковь была заинтересована в сильной, здоровой и ответственной власти. Не из подобострастия, конечно, а потому, что такая власть — это мир вместо гражданских конфликтов и войн, это возможность воспитать из русских детей достойных граждан, а не безродных рвачей и беспамятных себялюбцев, это возможность научить русских девушек быть верными женами и любящими матерями, а не размалеванными блудницами, это возможность спокойно и внятно объяснить людям, что смысл жизни — в спасении души, то есть в творении добра и правды, а вовсе не в бешеной гонке за деньгами и славой.
Такая власть всегда укрепляла на Руси свое единство с народом бережным отношением к его святыням. Потому-то их взаимоотношения даже в худшие времена быстро теряли характер конфликта, недоверия и отчуждения, без лишнего труда становясь отношениями со-служения, со-работничества на ниве Божией, угождения Господу в делах правды и благочестия.
«Душа каждого человека — от рождения христианка», — говорили Святые Отцы. Здоровые нравственные понятия любого из нас неизбежно тяготеют к евангельскому идеалу. Воцерковление же дает точку опоры этому природному тяготению, сообщает нравственным понятиям стройность, полноту и определенность.
На попечительном, отеческом отношении Церкви к духовно-нравственной стороне государственной и общественной жизни веками основывалась «симфония властей» — светской и духовной. Эта симфония есть такое их взаимное отношение, когда каждая несет полноту ответственности в своей области, в то же время взаимно поддерживая, дополняя и обогащая друг друга. К этому идеалу не может не стремиться Церковь, ибо в нем воплощен многотысячелетний опыт христианской национальной государственности — человеколюбивой и сострадательной, в отличие от той беспощадной системы, которую в России ныне пытаются прикрыть фиговым листком «демократии».
Митрополит Иоанн (Снычев)

Культурология. XX век. Энциклопедия

        возможность навязать свою волю другому участнику социальных отношений, даже если при этом понадобится подавить его нежелание подчиниться. В пер. пол. 20 в. В. воспринимается в рамках системы “господство — подчинение”, но эта система может быть основана как на силе, так и на авторитете или харизме (по М. Веберу).
        Во вт. пол. 20 в. появляются две новые концепции В., к-рые постепенно отходят от восприятия ее через систему “господство — подчинение”.
        Первая концепция — это одна из наиболее востребованных в совр. политологии реляционистская концепция В. Классическим для нее стало определение Р. Даля, согласно к-рому В. — это такие “отношения между социальными единицами, когда поведение одной или более единиц (ответств. единицы) зависит при нек-рых обстоятельствах от поведения других (контролирующие единицы)”. В рамках реляционистской концепции В. необходимо выделить теорию “раздела зон влияния”. Одно из гл. достижений этой теории — рассмотрение в качестве действующих лиц “властных отношений” не господствующего субъекта и подчиненного объекта, а ассиметрично взаимоотносящихся субъектов. В. разделяется на “интегральную” и “интеркурсивную” (Д. Ронг). “Интегральная В. характеризуется отношениями одностороннего господства и подчинения, в то время как “интеркурсивной” В. присущ баланс отношений и разделение сфер влияния между субъектами.
        Вторая, не менее влиятельная в совр. гуманитарном знании, концепция В., нашедшая свое выражение во франц. постструктуализме”, а затем интегрированная в большинство постмодернистских теорий. Данную концепцию можно назвать “метафорической”, поскольку первоначально наиболее значимые для данной концепции направления — “В. языка”, “В. смыслов”, “В. идеологий” — существовали только в качестве метафор, а кроме того, в наст. время для постомодернизма большое значение приобрело направление “В. метафоры”, активно разрабатываемое Ф. Анкерсмитом и В. Вжозеком применительно к историографии. В постструктурализме и постмодернизме В. воспринимается как принцип, а не как субстанция. Постмодернистским концепциям В. присуще осознание всеобщности, “тотальности” такой В. “А что, если она множественна, если Властей много, как бесов? “Имя мне — Легион”, — могла бы сказать о себе Власть” (Р. Барт). Но при этом негативизм по отношению к В., восприятие ее как идеального врага не позволяет постмодернистам полностью уйти от субстаниионализации В., от попыток обнаружить реальное существование В., от восприятия ее как ens realissimum (реальнейшее сущее) нашего бытия. Осн. усилия постмодернистов сводятся к попыткам “засечь” В. там, где она существует без всякого прикрытия или маски”; их интересует “В. как событие” и “В. как действие”(В. Подорога).
        Для преодоления интеллектуальной апории, возникающей при любой попытке определения В., необходимо отказаться от рассмотрения ее в качестве реально существующего субъекта (субстанции, феномена и т.п.). Подобные подходы были детерминированы необходимостью оценивания В. (прежде всего в пределах пространства политического). Отказываясь от аксиологич. подхода к В., мы получаем возможность не рассматривать ее в качестве реально существующей субстанции.
        В совр. интеллектуальной ситуации возможно рассмотрение власти в “системе диалогизма”, основания к-рой были созданы М. Бахтиным. В данном контексте В. представляет собой опр. качество диалога между субъектами. В подобном диалоге его участники могут вступать в регулятивные отношения, стараться повлиять не только на поведение, но и на все существование другого субъекта в целом. При этом субъектом может быть практически все (люди, социальные институты, язык, смысл, тело, текст и пр.) В. рассматривается т.о. в кач-ве манифестации отношений, своеобычных для данной системы субъектов. Такой тип взаимоотношений внутри системы определяется взаимовлиянием субъектов, причем, это взаимовлияние носит ассиметричный характер. Со стороны одного из субъектов могут исходить потестарно-регулятивные усилия, а со стороны других субъектов — детерминационно-регулятивные усилия. Однако качество данных усилий может меняться при изменении взгляда исследователя на данную систему. Так, напр., в классич. для совр. гуманитарных наук системе “читатель — смысл — текст” при разл. рассмотрении могут потребовать потестарно-регулятивных усилий и читатель, и смысл, и текст, и даже не включенный первоначально в систему акт чтения. Проявление потестарно-регулятивных усилий одним из субъектов означает не большую степень его влияния на иных субъектов, а только качественно иное влияние на них.
        В случае если мы понимаем В. как качество полифонич. диалога, к-рый “предполагает внутр. самоотнесенность каждого к вертикальной ценности иерархии”, то при сохранении консенсуальной практики, осуществляется максимально полная реализация В., основанная на погружении “каждого в общение, осуществляемое в его самоценности” (Г.С. Батищев).
        Рассмотрение В. не как субъекта, а как опр. качества диалога, позволяет выйти на принципиально новый уровень изучения многих проблем гуманитарного знания.

Лит.: Власть: Очерки совр. полит, философии Запада. М., 1989; Вебер М. Избр. произв. М., 1990; Гайденко П.П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность: Социология М. Вебера и веберовский ренессанс. М., 1991; М.М. Бахтин как философ. М., 1992; Подорога В.А. Феномен власти // Филос. науки. 1993. № 3; Фадеев В. И. Проблемы власти: политол. аспекты // Полит. наука в России. В. 1. М., 1993; Барт Р. Избр. работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994; “Технология власти” (философски-полит. анализ). М., 1995; Ильин И.П. Постструктуализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996; Мир Власти: традиция, символ, миф. (М-лы Рос. науч. конф. молодых исследователей 17-19 апр. 1997) М., 1997; Weber М. Wirtschaft und Gesellschaft. Bd. 1-2. Koln-B., 1964; Idem. Staatsoziologie. В., 1966; Wrong D.H. Some problems in defining Social Power// American Journal of Sociology. N.Y., 1968. V. 73. № 6; Dahl R. Polyarchy. L, 1971.

А. Г. Трифонов

Идеографический словарь

^ влияние
^ полный (состав)
власть - наличие возможности определять поведение кого - л, управлять субъектом;
главенство в отношениях между субъектами;
возможность навязывать свою волю кому-л.
см. главенство, при, взаимодействие
возможность, управление, поведение

Орфографический словарь Лопатина

власть, власть, -и, мн. -и, -`ей

Словарь Даля

жен. право, сила и воля над чем, свобода действий и распоряжений; начальствование; управление;
начальство, начальник или начальники. Всякому дана власть над своим добром. Закон определяет власть каждого должностного лица, а верховная власть выше закона. Великая власть от Бога. Всякая власть от Бога. Всякая власть Богу ответ дает. Сельския власти, из крестьян, голова, староста и пр. Бог дает тому власть, кому похочет. Разошлась новгородская власть, разошелся и город, ·стар. Гость во власти хозяина. Властный, кому дана власть, сила, право и воля чем распоряжаться: сильный, могучий властью. Властно нареч. вольно, со властию, по праву.
Властный ·стар. и ·*зап. свой, собственный. Подписал рукою властною. Власно нареч. (от власть или от волос в волос) ·*сиб., ·*зап., ·*южн. подобно, ровно, точно как, точь в точь, ни дать, ни взять. Властитель, -ница, властелин муж. -линша, -линка жен. властель муж. волостель и волостельша, господин и госпожа; владетель, владелец, кто держит власть, право и силу над чем, кто повелевает, управляет, владеет. Властителев, властелинов; властительницын, властелиншин, властелинкин, владетелев, владетельницын. Властельский, властелинский, властительский, относящийся до власти, властей; свойственный начальству, особ. высшему. Властительство, властелинство, властельство ср. волостельство, власть или владычество, господство, полновластное управление. Властвовать, властить, властительствовать, властельствовать чем, над кем, управлять властно, господствовать, повелевать, распоряжаться. Властвование, владение, управление, ·в·знач. действия; господствование. Властодержавный, державновластный, самодержавный, вседержавный, всевластный. Властодержец муж. -держица жен., ·стар. верховный властелин, государь. Властодержатель муж. правитель, наместник. Властолюбие ср. любоначалие, страсть к господству, ко властвованию. Властолюбивый, страстный до власти, добивающийся самовластия. Властолюбец муж. -любица жен. человек, безмерно любящий властвовать, начальствовать, никому не желающий подчиниться. Властоненавидец, -ненавистник. возмутитель; своевольник, не терпящий властей.

Словарь Ожегова

ВЛАСТЬ, -и, мн. -и, -ей, жен.
1. Право и возможность распоряжаться кем-чем-н., подчинять своей воле. Родительская в. Превышение власти. Под чьей-н. властью быть, находиться. В. употребить (заставить подчиниться себе как имеющему власть). Терять в. над собой (терять самообладание). Во власти предрассудков (перен.: о том, кто полон предрассудков).
2. Политическое господство, государственное управление и его органы. В. народа или народная в. Верховная в. Прийти к власти. Быть у власти.
3. мн. Лица, облечённые правительственными, административными полномочиями. Местные власти.
• Ваша власть (устар.) как вам угодно, вам решать, дело ваше.
Под властью чего, предл. с род. под влиянием, под воздействием чего-н. Действовать под властью обстоятельств.
прил. властный, -ая, -ое (к 1 знач.). Властные функции главы государства. Властная элита.

Словарь синонимов Абрамова

владычество, господство, держава, сила; могущество, полномочие, право (полное); престол, царство. Бразды правления. "Конечно, Царь, сильна твоя держава". Пушк. Все дело в его руке. Власти, правительство, начальство, администрация, правление, управа. Власти предержащие. Ср. "Главенство, Сила, Право и Начальник". См. господство, господствовать, право, сила || быть во власти кого-л., быть под властью, власти, во власти, иметь под властью, иметь под своею властью, давать полную власть, ни в чьей-л. власти, превысить власть, предоставлять полную власть, у власти

Словарь Ушакова

ВЛАСТЬ, власти, мн. власти, властей, ·жен.
1. только ед. Право и возможность подчинять кого-что-нибудь своей воле, распоряжаться действиями кого-нибудь. Государственная власть. Родительская власть. Законодательная власть. Исполнительная власть. Брать, взять, потерять власть. Подчиняться власти кого-нибудь. Быть под властью кого-нибудь, во власти кого-нибудь. Властью председателя, лишаю вас слова. Иметь власть над кем-нибудь. Власть имущие (см. имущий).
2. Права и полномочия правительства, правительственного лица (полит.). Вся власть Советам! (лозунг Октябрьской революции). «В власти?» А.Блок. Прийти к власти (получить правительственную власть).
3. только ед. Образ правления, государственный строй (полит.). Советская власть.
4. перен., только ед. Могущественное влияние, принудительная сила. Власть тьмы. Власть золота. Во власти страстей.
5. чаще мн. Лица, облеченные властью, начальство. Власть на местах. Местная власть. Сельские власти появились на сходе. По предписанию военных властей. Бездействие власти. «Да он властей не признает!» Грибоедов.
• Превышение власти (юр.) - превышение данных полномочий. Власть предержащая - см. предержащий. Во власти чьей, с ·инф. - кто-нибудь вполне может сделать что-нибудь. В его власти отказаться. Ваша власть (·разг.) - как вам угодно, дело ваше. «- Счастливые часов не наблюдают. - Не наблюдайте, ваша власть.» Грибоедов.

Словарь эпитетов

Абсолютная, авторитетная, безграничная, безмерная, безраздельная, беспредельная, божественная (устар.), большая, волшебная, всепокоряющая, всесильная, высшая, грозная, громадная, губительная, державная, дивная, единоличная, железная, жестокая, иллюзорная, колоссальная, магическая, магнетическая (устар.), могучая, мощная, неземная, необъятная, неограниченная, неотразимая, непонятная, огромная, полная, полноправная, призрачная, роковая, сверхъестественная, священная, сильная, слабая, страивая, строгая, суровая, таинственная, твердая, тираническая, царственная, чудная (устар.), чудодейственная. Крылатая, святая, творческая, Автократическая, авторитарная, буржуазная, верховная, высшая, государственная, дворянская, демократическая, дискреционная, законодательная, исполнительная, местная, народная, политическая, помещичья, республиканская, рабоче-крестьянская, революционная, родительская, самодержавная, советская, тоталитарная, царская, центральная и т. п.

Толковый словарь Ефремовой

ж.
1) Право и возможность повелевать, распоряжаться действиями, поведением кого-л.
2) Могущественное влияние чего-л., неодолимая сила чего-л.
3) Инструмент поддержания определенного порядка в обществе, государстве, его организации и управлении; форма управления страной.
4)
а) Право и возможность управления государством.
б) Права и полномочия органов государственного управления.
в) Права и полномочия должностных лиц.
5) см. также власти.

Краткий психологический словарь

— аспект выражения господства и подчинения в отношениях между людьми. В. является социально необходимым условием управления, сопровождается направленной передачей информации и реализуется в поведении. В. действительно эффективна лишь при постоянно функционирующей обратной связи (feed-back), по которой поступает поток информации о том, насколько властные решения целесообразны и эффективны. В тоталитарном обществе этот поток ограничен и В. функционирует при ослабленной или отсутствующей ее коррекции.

Социологический Энциклопедичечкий Словарь

ВЛАСТЬ - англ. power; нем. Macht. Способность и возможность для индивида или группы осуществлять свою волю, оказывать воздействие на других людей независимо от их согласия или несогласия (М. Вебер). см. ВЛИЯНИЕ.

История философии. Энциклопедия

ВЛАСТЬ, - в классических философских концепциях - особое отношение между людьми, способность осуществлять свою волю. Традиция интерпретации В. в терминах воли (субъективной или коллективной) и дихотомии "господин - раб" восходит к Платону и Аристотелю. Преодолевая доминировавшие в средневековье сакральные представления о В., Макиавелли выдвинул идею о светском характере В., необходимой для сдерживания эгоистической природы человека и определяемой тактическими соображениями в отношениях "государь - подданные". В доктрине европейского либерализма (Локк, Гоббс и др.) нашли свое развитие рационалистические взгляды на природу, источники и функции В. Работы Маркса и Энгельса сместили акценты на исследование политической В., основанной на классовых антагонизмах и определяемой в конечной счете материально-производственными отношениями. Проблема В. была систематически проанализирована в социологии М. Вебера, который ввел понятие легитимности господства (признания В. управляемыми индивидами), выделил легальный, традиционный, харизматический виды, а также личностный и формально-рациональный типы В. В настоящее время при анализе В. принято рассматривать в качестве видов политическую, экономическую, государственную, семейную В., учитывать различные ее формы (господство, руководство, управление, организация, контроль) и методы (авторитет, право, насилие). Неклассические философские версии В. связаны со снятием оппозиции "правитель - подчиненный", пересмотром понимания В. как чисто идеологического, подконтрольного разуму феномена и рассмотрением ее в более широких философских контекстах. С первым наброском такого подхода выступил Ницше. Он дезавуировал деятеля-субъекта как "присочиненного" к волевому акту. Безличная сила "воли к В." лежит, по Ницше, в основании существования; познание мира, будучи "волей к истине", оказывается формой проявления иррационального полифункционала "воли к В.". Идеи генеалогического исследования В. (по Ницше) были восприняты современной французской философией от структурализма до "новых левых". Фуко, исследуя комплексы "В. - знания", рассматривал "структуры В." как принципиально децентрированные (лишенные иерархически привилегированной точки - Суверена) образования, специфика которых в том, что они - "везде". Эта "вездесущность" В. задает ее новое видение как лишенного теологического измерения самоорганизующегося процесса взаимоориентации, конфликтующих отношений, пронизывающего силовыми полями весь социум. Природа В., по Фуко, обращена к сфере бессознательного, существуя в модусе самосокрытия, она обнаруживает свои подлинные "намерения" на микроуровне социальной жизни (классификация удовольствия, ритуал исповеди, локализация секса и т.п.), на поверхности кристаллизуясь в государственные институты и социальные гегемонии. Р.Барт развивает и перерабатывает в русле "политической семиологии" ницшеанские интуиции об укорененности В. в "самом начале языка". Он демонстрирует, что язык, считающийся нейтральным средством коммуникации, на самом деле пропущен через механизмы вторичного означивания (идиоматические смыслы, жанровые конвенции и т.п.), имеющего идеологическую природу и обеспечивающего языку социальную действенность и статус дискурса. Таким образом, В., по Р.Барту, осуществляется в форме дискурсивных стратегий, на службе у которых оказывается индивид в силу самого факта употребления языка, и которые в совокупности образуют первичный уровень принуждения. Более радикальные трактовки В. содержатся в работах Делеза и Гваттари (В. как субпродукт "производства желания"), проясняющих бытийные аспекты В. через образы "В. ткани", "В. организма" и т.д. Общая направленность неклассических концепций В. заключается в выявлении форм и методов принуждения, осуществляемых помимо сознания индивидов, что определяет переход от попыток дефиниции В. к ее систематизированному описанию. [См. также "Надзирать и наказывать" (Фуко), "Фуко" (Делез), Фуко.]
A. A. Горных

История философии. Грицианов

в классических философских концепциях — особое отношение между людьми, способность осуществлять свою волю. Традиция интерпретации В. в терминах воли (субъективной или коллективной) и дихотомии ‘господин — раб’ восходит к Платону и Аристотелю. Преодолевая доминировавшие в средневековье сакральные представления о В., Макиавелли выдвинул идею о светском характере В., необходимой для сдерживания эгоистической природы человека и определяемой тактическими соображениями в отношениях ‘государь — подданные’. В доктрине европейского либерализма (Локк, Гоббс и др.) нашли свое развитие рационалистические взгляды на природу, источники и функции В. Работы Маркса и Энгельса сместили акценты на исследование политической В., основанной на классовых антагонизмах и определяемой в конечной счете материально-производственными отношениями. Проблема В. была систематически проанализирована в социологии М. Вебера, который ввел понятие легитимности господства (признания В. управляемыми индивидами), выделил легальный, традиционный, харизматический виды, а также личностный и формально-рациональный типы В. В настоящее время при анализе В. принято рассматривать в качестве видов политическую, экономическую, государственную, семейную В., учитывать различные ее формы (господство, руководство, управление, организация, контроль) и методы (авторитет, право, насилие). Неклассические философские версии В. связаны со снятием оппозиции ‘правитель — подчиненный’, пересмотром понимания В. как чисто идеологического, подконтрольного разуму феномена и рассмотрением ее в более широких философских контекстах. С первым наброском такого подхода выступил Ницше. Он дезавуировал деятеля-субъекта как ‘присочиненного’ к волевому акту. Безличная сила ‘воли к В.’ лежит, по Ницше, в основании существования; познание мира, будучи ‘волей к истине’, оказывается формой проявления иррационального полифункционала ‘воли к В.’. Идеи генеалогического исследования В. (по Ницше) были восприняты современной французской философией от структурализма до ‘новых левых’. Фуко, исследуя комплексы ‘В. — знания’, рассматривал ‘структуры В.’ как принципиально децентрированные (лишенные иерархически привилегированной точки — Суверена) образования, специфика которых в том, что они — ‘везде’. Эта ‘вездесущность’ В. задает ее новое видение как лишенного теологического измерения самоорганизующегося процесса взаимоориентации, конфликтующих отношений, пронизывающего силовыми полями весь социум. Природа В., по Фуко, обращена к сфере бессознательного, существуя в модусе самосокрытия, она обнаруживает свои подлинные ‘намерения’ на микроуровне социальной жизни (классификация удовольствия, ритуал исповеди, локализация секса и т.п.), на поверхности кристаллизуясь в государственные институты и социальные гегемонии. Р.Барт развивает и перерабатывает в русле ‘политической семиологии’ ницшеанские интуиции об укорененности В. в ‘самом начале языка’. Он демонстрирует, что язык, считающийся нейтральным средством коммуникации, на самом деле пропущен через механизмы вторичного означивания (идиоматические смыслы, жанровые конвенции и т.п.), имеющего идеологическую природу и обеспечивающего языку социальную действенность и статус дискурса. Таким образом, В., по Р.Барту, осуществляется в форме дискурсивных стратегий, на службе у которых оказывается индивид в силу самого факта употребления языка, и которые в совокупности образуют первичный уровень принуждения. Более радикальные трактовки В. содержатся в работах Делеза и Гваттари (В. как субпродукт ‘производства желания’), проясняющих бытийные аспекты В. через образы ‘В. ткани’, ‘В. организма’ и т.д. Общая направленность неклассических концепций В. заключается в выявлении форм и методов принуждения, осуществляемых помимо сознания индивидов, что определяет переход от попыток дефиниции В. к ее систематизированному описанию. (см. также НАДЗИРАТЬ И НАКАЗЫВАТЬ (ФУКО), ФУКО (ДЕЛЕЗ), ФУКО.)

Новый философский словарь

в классических философских концепциях - особое отношение между людьми, способность осуществлять свою волю. Традиция интерпретации В. в терминах воли (субъективной или коллективной) и дихотомии "господин - раб" восходит к Платону и Аристотелю. Преодолевая доминировавшие в средневековье сакральные представления о В., Макиавелли выдвинул идею о светском характере В., необходимой для сдерживания эгоистической природы человека и определяемой тактическими соображениями в отношениях "государь - поданные". В доктрине европейского либерализма (Локк, Гоббс и др.) нашли свое развитие рационалистические взгляды на природу, источники и функции В. Работы Маркса и Энгельса сместили акценты на исследование политической В., основанной на классовых антагонизмах и определяемой в конечной счете материально-производственными отношениями. Проблема В. была систематически проанализирована в социологии М. Вебера, который ввел понятие легитимности господства (признания В. управляемыми индивидами), выделил легальный, традиционный, харизматический виды, а также личностный и формально-рациональный типы В. В настоящее время при анализе В. принято рассматривать в качестве видов политическую, экономическую, государственную, семейную В., учитывать различные ее формы (господство, руководство, управление, организация, контроль) и методы (авторитет, право, насилие). Неклассические философские версии В. связаны со снятием оппозиции "правитель - подчиненный", пересмотром понимания В. как чисто идеологического, подконтрольного разуму феномена и рассмотрением ее в более широких философских контекстах. С первым наброском такого подхода выступил Ницше. Он дезавуировал деятеля-субъекта как "присочиненного" к волевому акту. Безличная сила "воли к В." лежит, по Ницше, в основании существования; познание мира, будучи "волей к истине", оказывается формой проявления иррационального полифункционала "воли к В.". Идеи генеалогического исследования В. (по Ницше) были восприняты современной французской философией от структурализма до "новых левых". Фуко, исследуя комплексы "В. - знания", рассматривал "структуры В." как принципиально децентрированные (лишенные иерархически привилегированной точки - Суверена) образования, специфика которых в том, что они - "везде". Эта "вездесущность" В. задает ее новое видение как лишенного теологического измерения самоорганизующегося процесса взаимоориентации, конфликтующих отношений, пронизывающего силовыми полями весь социум. Природа В., по Фуко, обращена к сфере бессознательного, существуя в модусе самосокрытия, она обнаруживает свои подлинные "намерения" на микроуровне социальной жизни (классификация удовольствия, ритуал исповеди, локализация секса и т.п.), на поверхности кристаллизуясь в государственные институты и социальные гегемонии. Барт развивает и перерабатывает в русле "политической семиологии" ницшеанские интуиции об укорененности В. в "самом начале языка". Он демонстрирует, что язык, считающийся нейтральным средством коммуникации, на самом деле пропущен через механизмы вторичного означивания (идиоматические смыслы, жанровые конвенции и т.п.), имеющего идеологическую природу и обеспечивающего языку социальную действенность и статус дискурса. Таким образом, В., по Барту, осуществляется в форме дискурсивных стратегий, на службе у которых оказывается индивид в силу самого факта употребления языка, и которые в совокупности образуют первичный уровень принуждения. Более радикальные трактовки В. содержатся в работах Делеза и Гваттари (В. как субпродукт "производства желания"), проясняющих бытийные аспекты В. через образы "В. ткани", "В. организма" и т.д. Общая направленность неклассических концепций В. заключается в выявлении форм и методов принуждения, осуществляемых помимо сознания индивидов, что определяет переход от попыток дефиниции В. к ее систематизированному описанию.
А.А. Горных

Современная западная философия

ВЛАСТЬ, (power, Macht, pouvoir). Понятие В. восходит к греческому dynamis и к латинскому potentia, тем самым указывая на потенциальный характер данного феномена. В. есть прежде всего возможность, потенциал, можествование, а не нечто ставшее и неизменное. Именно на этом обстоятельстве заостряет внимание современная политическая философия. Так, <<Арендт>> определяет В. как «то, что приводит к наличию и удерживает в наличии сферу общественного», что «обеспечивает наличие потенциального пространства явлений между действующими и говорящими». Эта дефиниция заострена против классического определения <<Вебер>> (В. есть «всякая возможность проводить свою волю в рамках некоторого социального отношения, в том числе вопреки сопротивлению»). Веберовское понятие В. базируется на модели целеинструментального действия: поведение отдельных индивидов и групп состоит в преследовании определенных целей, для осуществления которых они избирают соответствующие средства. В. (Macht) есть распоряжение средствами, необходимыми для навязывания собственной воли другим. Это инструментальное отношение Арендт определяет как насилие (Gewalt). Насилие по своей природе инструментально; как всякое средство, оно нуждается в цели; но то, что нуждается для своего оправдания в другом, принадлежит предметам функционального, а не эссенциального рода. В отличие от насилия В. есть цель в себе. Структура власти предшествует всяким возможным целям. Она имеет принципиально неинструментальную природу, принадлежа условиям человеческой совместности как таковой (das menschliche Zusammen selbst). Арендтовское понятие В. исходит из модели коммуникативного действия. В., согласно Арендт, соответствует «человеческой способности не только что-либо делать или как-либо действовать, но объединяться с другими и действовать в согласии с ними». Отдельный субъект никогда не обладает властью. В. всегда имеет место в группе и существует лишь до тех пор, пока существует группа. Это неинструменталистский, ориентированный на взаимопонимание подход оказал значительное влияние на «теорию коммуникативного действия» <<Хабермаса>>.
Согласно Арендт, В. не нуждается в оправдании, ибо внутренне присуща человеческим сообществам как таковым, но нуждается в легитимации. Легитимация В. опирается на цели, ставимые той или иной группой, и на средства, используемых для реализации этих целей. Легитимация вытекает из истока власти, удерживающего определенную группу как целое. Если притязание на В. легитимируется отсылкой к прошлому, то оправдание используемых для осуществления власти средств происходит через апелляцию к цели, лежащей в будущем. Поэтому насилие может быть оправдано, но не может быть легитимировано. Обычное отождествление В. и насилия происходит, по Арендт, оттого, что регулируемое государством человеческое общежитие интерпретируют как господство. Господство всегда основано на насилии (например, завоевание или оккупационные власти). Чистое, открыто практикуемое насилие занимает место власти там, где В. потеряна. Хотя насилие проистекает не только из бессилия, утрата В. — один из важнейших источников насилия. Насилие не просто выражает утрату власти, оно уничтожает В. даже тогда, когда с его помощью хотят удержать В. Такие надежды, однако, иллюзорны, ибо насилие не в состоянии произвести В.
Проблема В. проходит «красной нитью» через мышление <<Фуко>>. В., согласно Фуко, не есть В. правительства или какого-либо аппарата, гарантирующего порядок в государстве. В. не есть и тип подчинения, отличный от насилия. В. не есть, наконец, и система господства, удерживаемого одной группой по отношению к другой и обусловливающего поляризацию общества на два лагеря. В. есть скорее многообразие отношений сил, заполняющих и организующих определенную сферу, игра, в ходе которой сталкивающиеся друг с другом тенденции усиливают, изменяют, переворачивают силовые соотношения.
Условие возможности В. заключено не в изначальном существовании некоего средоточия (таких как государственное насилие или государственный суверенитет), от которого были бы производны низшие формы В., а в «вибрирующем цоколе соотношений сил», постоянно порождающих ситуации В. и всегда носящих нестабильный и локальный характер. В. вездесуща не потому, что наделена привилегией все собирать в единство, а потому, что она производится в любой момент и в любом месте. Она поэтому не воплощена в некотором центральном институте и не является «властностью властвующего», а представляет собой поле возможностей, создаваемое спонтанными соотношениями сил.
В. несводима к репрессии. Если В. ограничивается только функцией подавления, т.е. используется как чисто негативная В., она становится чрезвычайно хрупкой. В. сильна там, где производит положительные эффекты на уровне влечения. Это относится и к уровню знания. В. не препятствует знанию, а производит его. Знание не освобождает от В. (над нашей душой, нашим телом, нашим полом); производство знания само есть составная часть распространения и осуществления В., а значит — подчинение индивидов той В., которую они сами породили. В. не есть нечто, что можно захватить и делить, отнять и удержать, ибо она осуществляется в бесчисленных точках, в игре неравных и подвижных отношений. Отношения В. не рядоположены другим (экономическим, познавательным, половым) отношениям, а имманентны им. Властные отношения, таким образом, не следует связывать с отношениями насилия; они принадлежат не столько общественной надстройке, сколько базису общества, они есть везде, где есть воздействующие друг на друга различные силы. В этом смысле В. не спускается «сверху», а приходит «снизу». Отношения В. носят одновременно и интенциональный, и несубъективный характер. С одной стороны, не существует В., которая бы не развертывалась в качестве ряда намерений и целеполаганий; с другой стороны, В. далеко не является результатом выбора или решения индивидуального субъекта. Поэтому поиски «генерального штаба», несущего ответственность за рациональность В., лишены смысла. Ни правящие касты, ни общественные группы, контролирующие государственный аппарат, ни хозяйственные структуры, принимающие важнейшие экономические решения, не обладают полной властью, не имеют в своем распоряжении всю функциональную сеть общества.
Не случайно специальным объектом исследования Фуко стала история возникновения позитивной В. над <<телом>> и духом, сложившейся в течение последних трех столетий, а также того, с какими специфическими техниками она связана (этот тип власти Фуко называет «био-властью»).
В центре концепции В., развиваемой <<Лефортом>>, находится критика теории В. у Маркса и тоталитарной практики, связанной с <<марксизмом>>. Лефорт ставит под вопрос притязание коммунистической идеологии на обладание привилегированным знанием закономерного хода истории и вытекающую отсюда утопию самопрозрачного общества как свободного от конфликтов гомогенного сообщества, которое, в случае необходимости, может утверждать себя и с помощью (революционного) насилия. В противовес западноевропейским левым, опирающимся на марксистско-ленинскую концепцию демократической В., Лефорт понимает и демократию, и тоталитаризм как следствие одного и того же процесса — секуляризации оснований легитимации отправления В. в современную эпоху. Институциональные формы демократического отправления В., возникшие в современности, следует рассматривать не как окончательные и само собой разумеющиеся, а как особые формы В. Лефортовская концепция демократии разворачивается в поле напряжения между символической репрезентацией В. в принципиально не свободном от конфликтов обществе и конкретным институциональным воплощением этих репрезентаций. В этом поле формируется «самоправление» общества; основанный на таком самоправлении общественный процесс необходимо понимать как открытый, не обусловленный никаким превращенным в практическое насилие знанием.
Исследование функций, выполняемых той или иной властной инстанцией, а также внутренней логики действий соответствующей группы людей, Лефорт проводит в два этапа. Он анализирует, во-первых, позицию социального пространства, возникающего в процессе осуществления В., во-вторых — комбинацию суверенитета между самоутверждением и самопленением. Никто не «посажен» на место В. с несомненной достоверностью, перед каждым, кто его занимает, постоянно стоит вопрос об удостоверении этого факта. Он всякий раз вынужден делать это заново, и всякий раз неокончательно. Опасность утраты В. коренится в ложном убеждении в обладании ею как окончательным фактом.
Не существует В., которая не была бы остентативной (демонстративной). Сущностным признаком В. и ее отправления всегда является собственный лексикон, пафос престижа, апелляция к легендарному прошлому, самоинсценирование в эмблемах, особых формах обихода и церемониях. Эти элементы нельзя объяснить инструментально-прагматически. Броское великолепие демонстрирующих В. акций показывает зазор между власть предержащими и подчиненными, без которого В. казалась бы шаткой и тем, и другим. Лишенная демонстративной роскоши В. не вызывает послушания. Дороговизна символических мероприятий В. свидетельствует отнюдь не об упоении ею, а о страхе ее потерять. Вместе с тем знаки, сопровождающие правящих, определяют отношение последних к действительности, превращая их в пленников тех представлений, которые имеют о них другие.
Фолькер Кайза (Эрфурт)
Власть. М.,1989; В.Russel. Power. L.,1938; В. de Jouvenel. Du pouvoir: histoire naturelle de sa croissance. Genf, 1947; K.Mannheim. Freedom, Power and Democratic Planning. L., 1965; H.Arendt.Macht und Gewalt. Munchen, 1971.

Философский словарь

форма социальных отношений, характеризующаяся способностью влиять на характер и направление деятельности и поведения людей, социальных групп и классов посредством экономических, идеологических и организационно-правовых механизмов, а также с помощью авторитета, традиций, насилия (В. экономическая, политическая, государственная, семейная и др.). Сущностью В. являются отношения руководства и подчинения. Наиболее важным видом В. является политическая В., т. е. реальная способность данного класса, группы, индивида проводить свою волю, определяемую в конечном счете объективными потребностями и интересами. Гл. средствами ее осуществления являются политика, административные акты, правовые нормы. В. — одно из осн. понятий политической социологии. Среди различных видов В. выделяется государственная В., к-рая доминирует в об-ве, является осн. объектом в политической борьбе. Государственная В. может добиваться своих целей различными средствами — идеологическим воздействием, экономическим стимулированием и иными косвенными способами, но только она обладает монополией на принуждение с помощью спец. аппарата. Система В. основана на отношениях субординации, т. е. многоуровневого подчинения, иерархии. Совр. динамика политических процессов в различных об-вах связана с бюрократизацией В., к-рая выступает как подчинение людей безличным правилам с целью приспособления их к заданным функциям и отношениям и предполагает наличие санкций за отклонение от предписанного поведения. В социалистическом об-ве на смену В., основанной на отношениях господства и подчинения, должна прийти система В., основанная прежде всего на убеждении, руководстве, влиянии, контроле и лишь отчасти на принуждении, однако исторический опыт ряда стран показал опасную тенденцию к деформации В., ее бюрократизации на основе идеологии культа личности и связанных с этим массовых репрессий, экономического застоя, деморализации. Гарантией укрепления социалистической природы В. служат радикальная реформа политической системы, последовательное проведение в жизнь принципа разделения властей (законодательной, исполнительной и судебной) и полномочий между различными политическими институтами (государство, хозяйственные, общественные и иные организации), формирование правового государства и социалистического парламентаризма, выборности всех осн. должностных лиц, развитие плюрализма. В процессе обновления социализма в СССР развивается парламентская система, в к-рой большое значение приобретает президентская В.

Философский энциклопедический словарь

ВЛАСТЬ – в отличие от физического насилия сила, оказывающая воздействие на тело, душу и ум, пронизывающая их, подчиняющая другого закону своей воли. По существу своему она подобна авторитету. Коррелятом ее является уважение; этическую ценность она представляет собой тогда и только тогда, когда так направляет уважающего ее, что тот оказывается в состоянии осуществлять большее количество более высоких ценностей (см. ЭТИКА), не подвергаясь непосредственно воздействию со стороны власти. Власть нуждается в оправдании, и эти попытки составляют существенную часть истории. Власти присуще нечто демоническое. «Поистине это демоническая сущность власти: она даже там, где человек борется за идеальную цель в высшей степени самоотверженно, считая успех прочным только тогда, когда он с исключительной жизненной силой отстаивает свой собственный интерес, решительно осуществляет свое собственное желание, связывая страстное стремление к собственной значимости непосредственно со своими делами. Кто обладает властью, тот одержим ею» (Gerh. Ritter, Die Dдmonie der Marcht, 1947). Поэтому власть в понимании ортодоксального христианства при всех обстоятельствах грешна.

Философский энциклопедический словарь 2

        в общем смысле способность и возможность осуществлять свою волю, оказывать определяющее воздействие на деятельность, поведение людей с помощью к.-л. средства — авторитета, права, насилия (эконо-иическая, политическая, государственная, семейная и др.).
        Науч. подход к определению В. требует учета множественности её проявлений в обществе, а следовательно, выяснения специфич. особенностей отд. её видов — экономической, политической (в том числе государственной, общественной), семейной; разграничения классовой, групповой, личной В., крые переплетаются между собой, но не сводятся друг к другу; разграничения особенностей, форм и методов проявления В. в различных социальных, экономич. и политич. системах. Если в антагонистич. обществе гл. характеристикой В. являются отношения господства и подчинения, то в социалистич. обществе на смену им всё более приходят отношения, основанные на убеждении, руководстве, влиянии, контроле.
        Наиболее важным видом В. является политич. В., реальная способность данного класса, группы, индивида проводить свою волю в политике и правовых нормах; она характеризуется социальным господством и руководством тех или иных классов. Хотя ныне политич. деятельность осуществляется в рамках различных составных частей политич. систем: партий, профсоюзов, междунар. организаций (ООН, НАТО и др.), центр. институтом политич. В. является госво. Гос. В. имеет классовый характер, опирается на спец. аппарат принуждения и распространяется на всё население той или иной страны; она означает определ. организацию и деятельность в осуществлении целей и задач этой организации.
        В.— одно из осн. понятий политич. науки и практики. В. И. Ленин писал, что «переход государственной власти из рук одного в руки другого класса есть первый, главный, основной признак революции как в строго-научном, так и практически-политическом значении этого понятия» (ПСС, т. 31, с. 133), что «коренной вопрос всякой революции, вопрос о власти в государстве...» (там же, т. 32, с. 127, см. также, т. 34, с. 200).
        Обществ. В. существовала до появления государства, она сохранится в той или иной форме и после его исчезновения. Критикуя позицию П. Б. Струве, который доказывал, что государство сохранится и после уничтожения классов, Ленин писал: «Прежде всего, он совершенно неправильно видит отличительный признак государства в принудительной власти: принудительная власть есть во всяком человеческом общежитии, и в родовом устройстве, и в семье, но государства тут не было... Признак государства — наличность особого класса лиц, в руках которого сосредоточивается власть» (там же, т. 1, с. 439).
        Гос. В. может добиваться своих целей различными средствами — идеологич. воздействием, экономич. стимулированием и иными косвенными способами, но только она обладает монополией на принуждение с помощью спец. аппарата в отношении всех членов общества.
        К осн. формам проявления В. относятся господство, руководство, управление, организация, контроль.
        Господство предполагает абс. или относит. подчинение одних людей (социальных групп) другим. Руководство обозначает способность осуществлять свою волю путём воздействия в различных прямых и косвенных формах на руководимые объекты. Оно может быть основано исключительно на авторитете, на признании руководимыми соответств. полномочий у руководителей при миним. осуществлении властно-принудит. функций. Так, руководство со стороны коммунистич. или рабочей партии опирается в основном на идейное воздействие на массы, на силу авторитета. Эффективность руководства зависит от правильности политики партии, от того, до какой степени её идеи и конкретные решения отвечают интересам масс, объективным потребностям обществ. развития.
        Важно также разграничить понятия политич. руководства и управления. Так, в совр. империалистич. государствах группы монополий осуществляют руководящую роль в обществе и государстве. Однако они не берут на себя функции непосредств. управления, которые выполняются проф. политич. деятелями, аппаратом управления. Монополии оказывают своё решающее влияние на политику капиталистич. государств различными средствами: самим фактом концентрации в своих руках ключевых рычагов экономики, направлением деятельности, финансированием определ. партий и политич. кампаний, влиянием на характер конституционных режимов, на формирование обществ. мнения, на деятельность различных групп давления в парламентах, в гос. учреждениях и т. д. Ленин подчёркивал, что в условиях парламентских режимов буржуазия руководит обществом косвенно, но тем вернее. «Тот особый слой, в руках которого находится власть в современном обществе,—писал Ленин,— это бюрократия. Непосредственная и теснейшая связь этого органа с ...классом буржуазии явствует и из истории... из самих условий образования и комплектования этого класса, в который доступ открыт только буржуазным „выходцам из народа" и который связан с этой буржуазией тысячью крепчайших нитей» (там же, с. 439—40).
        Руководящей силой в социалистич. странах выступает рабочий класс, который осуществляет своё руководство прежде всего через коммунистич. или рабочую партию, а непосредственно управлением заняты специалисты, работающие в сфере хозяйства, культуры, просвещения и др. Коммунистич. и рабочие партии, осуществляя руководство обществом, находятся в центре всей политич. системы. Они воздействуют на общество, во-первых, вырабатывая идеологию и политику, программы деятельности общества; во-вторых, формируя и организуя проведение в жизнь этих программ внутр. и внеш. политики; в-третьих, выдвигая на ключевые посты в сферах управления своих представителей, обучая их управлению; в-четвёртых, контролируя выполнение намеченной линии. Вместе с ними непосредств. управлением хозяйственными и др. процессами занимаются хозяйств., гос., обществ. и иные организации. Разграничение понятия руководства и управления в условиях социалистич. общества имеет не только теоре-тич., но и практич. значение. Такой подход помогает правильно распределять функции, права и обязанности между различными звеньями политйч. системы социалистических стран, избегать параллелизма в их деятельности, делать управление максимально эффективным .
        В условиях коммунистич. обществ. самоуправления отомрёт основной институт политйч. В.— госво, однако сохранится руководство и управление, которые будут осуществляться всем обществом.
        Энгельс Ф., Об авторитете, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 18; е г о же, Происхождение семьи, частной собственности и государства, там же, т. 21; Ленин В. И., О социальной структуре В., перспективах и ликвидаторстве, ПСС, т. 20; его же, Задачи пролетариата в нашей революции, гам же, т. 31, с. 162—65; его же, Госво и революция, там же, т. 33; его же, Пролет, революция и ренегат Каутский, там же, т. 37; Материалы XXIV съезда КПСС, М., 1971; Материалы XXV съезда КПСС, М., 1976; Материалы XXVI съезда КПСС, М., 1981; Бурлацкий Ф. М., Галкин А. А., Социология. Политика. Междунар. отношения, М., 1974; Веселовский В., Классы, слон и В., пер. с польск., М., 1981.
        Ф. М. Бурлацкий.

Энциклопедический словарь конституционного права

возможность управлять, командовать, распоряжаться людьми, материальными объектами, территориями. Осуществляется посредством авторитета, слова, акта, действия, в том числе принуждения (см. также: Государственная власть. Законодательная власть. Исполнительная власть. Политическая власть. Непосредственная демократия. Представительная демократия. Судебная власть). (С. А.)

Рус. арго (Елистратов)

ВЛАСТЬ, -и, ж.
Милиционер; милиция.
Возм. из уг.

Энциклопедия афоризмов

см.также ГОСУДАРСТВО, ПОРЯДОК - АНАРХИЯ, ПРАВИТЕЛЬСТВО
Власть - это наркотик, без которого политики не могут жить и который они покупают у избирателей за деньги самих избирателей.
•Ричард Нидем
Путь от богатства к власти менее предосудителен, чем от власти к богатству.
•Тадеуш Котарбиньский
Всякая законная власть есть плод узурпации.
•Максим Дюкан
Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно.
•Джон Актон
Власть развращает, а отсутствие власти развращает абсолютно.
•Эдлай Стивенсон
Всякая власть великолепна, а абсолютная власть абсолютно великолепна.
•Кеннет Тайнан
Если абсолютная власть развращает абсолютно, то как же быть с Господом Богом?
•Джордж Дакон
Свобода тоже развращает, а абсолютная свобода развращает абсолютно.
•Гертруда Химмельфарб
Власть теряет все свое очарование, если ею не злоупотреблять.
•Поль Валери
Всякая власть есть непрерывный заговор.
•Оноре Бальзак
Власть - самое сильное возбуждающее средство.
•Генри Киссинджер
Власть одним ударяет в голову, других ударяет по голове.
•Юзеф Кусьмерек
Кресло власти сработано не по мерке головы.
•Станислав Ежи Лец
Самые непослушные из управляемых становятся самыми суровыми правителями.
•Ален (Эмиль-Огюст Шартье)
Я бы хотел жить в обществе, которое пользуется поддержкой власти.
•Януш Васильковский
Чтобы власть стала сильнее, следует ее ограничить.
•Людвиг Берне
Друг у власти - потерянный друг.
•Генри Брукс Адаме
Цель власти - власть.
•Джордж Оруэлл
Вы обладаете властью, если другие думают, что вы обладаете властью.
•Уич Фаулер
Тайна власти состоит в том, чтобы знать: другие еще трусливее нас.
•Людвиг Берне
Ошеломляй и властвуй.
•Лоренс Питер
Не нужно скрывать своих возвышенных чувств, например, своей любви к власти.
•Януш Васильковский
О власти или хорошо, или правду.
•Геннадий Малкин
Всё в нашей власти! - если во власти все наши.
•Максим Звонарев
Всякая власть исходит от народа. И никогда уже к нему не возвращается.
•Габриэль Лауб

Если вы желаете блеснуть знаниями в беседе или привести аргумент в споре, то можете использовать ссылку:

будет выглядеть так: ВЛАСТЬ

будет выглядеть так: Что такое ВЛАСТЬ