Слово, значение которого вы хотите посмотреть, начинается с буквы
А   Б   В   Г   Д   Е   Ё   Ж   З   И   Й   К   Л   М   Н   О   П   Р   С   Т   У   Ф   Х   Ц   Ч   Ш   Щ   Ы   Э   Ю   Я

ТЕРТУЛЛИАН

Большая советская энциклопедия (БЭС)
        Квинт Септимий Флоренс (Quintus Septimius Florens Tertuilianus) (около 160, Карфаген, — после 220, там же), христианский богослов и писатель. Получил юридическое и риторическое образование, выступал в Риме как судебный оратор; приняв христианство, около 195 вернулся в Карфаген. Позднее сблизился с монтанистами, вступив в конфликт с церковью; по-видимому, в конце жизни основал особую секту «тертуллианистов».
         Мышление Т. отмечено тягой к парадоксам. Если современные ему христианские мыслители стремились привести библейские учения и греческую философию в единую систему, то Т. всячески подчёркивает пропасть между верой и разумом («Что общего у Академии и церкви»): «Сын божий распят; нам не стыдно, ибо полагалось бы стыдиться. И умер сын божий; это вполне достоверно, ибо ни с чем несообразно. И после погребения он воскрес; это несомненно, ибо невозможно». В полемике против абстрактного теоретического разума Т. подчёркивает права «естественного» практического рассудка, выступая как единомышленник киников (См. Киники) и особенно римского Стоицизма. Он развёртывает программу возвращения к природе не только в жизни, но и в познании, призывая сквозь все слои книжности дойти до изначальных недр человеческой души. Это означает для Т. утверждение эмпиризма как в мистико-психологическом, так и в сенсуалистико-реалистическом аспектах. Т. требует доверия к спонтанным самопроявлениям души (необдуманным выкрикам, не доходящим до сознания стереотипным формулам речи и т. п.); он стремится заглянуть в поисках истины в человеческое Бессознательное (отсюда интерес к его наследию у таких деятелей современного Психоанализа, как К. Г. Юнг). Одновременно эмпиризм Т. приводит его к материалистическим тенденциям: все сущее есть «тело», следовательно, и бог должен быть понят как «тело, которое, впрочем, есть дух». Господствующее настроение Т. — тоска по эсхатологическому концу истории. Римскому государственному порядку он противопоставляет космополитизм в духе киников и моральное бойкотирование политики.
         Соч.: Corpus scriptorum ecclesiasticorum latinorum, v. 19, 47, 69, 70, 76, Vindobonae, 1890—1957; в рус. пер. — Творения, ч. 1, К., 1910.
         Лит.: Попов К.. Тертуллиан..., К., 1880; Штернов Н., Тертуллиан, пресвитер карфагенский, Курск, 1889; Преображенский П. Ф., Тертуллиан и Рим, М., 1926; Nisters В., Tertullian. Seine Personlichkeit und sein Schicksal, Munster, 1950.
         С. С. Аверинцев.
Современная Энциклопедия
ТЕРТУЛЛИАН (Tertullianus) Квинт Сентимий Флоренс (около 160 - после 200), христианский теолог и писатель. Жил в основном в Карфагене. Подчеркивая пропасть между библейским откровением и греческой философией, Тертуллиан утверждал веру именно в силу ее несоизмеримости с разумом. В конце жизни порвал с церковью, которую упрекал в непоследовательном проведении принципов аскетизма и мученичества.
В. Д. Гладкий. Древний мир. Энциклопедический словарь
    ТЕРТУЛЛИАН, Квинт Септимий Флоренс (ок. 150 — 222) — христ. писатель. Родился в Карфагене в языч. семье. Получив образование, был адвокатом в Риме. В зрелом возрасте принял христ., возвратился в Карфаген и стал христ. писателем. Он резко выступал против всей антич. философии, но с симпатией относился к стоикам и особенно к Сенеке. Евангелие, по Т., уничтожило необходим. в науке. Все существующее, в т.ч. бог, телесно. Если бы душа не была телесной, она не могла бы влиять на тело. Мир не вечен, а сотворен из ничего.
Античные писатели
    Тертуллиан, Квинт Септимий Флоренс; Tertulianus, Quintus Septimius Florens, латинский христианский писатель, ок. 155–ок. 220 гг. н. э. Родился в Карфагене, сын римского центуриона. Получил глубокое риторическое и философское образование, о после крещения ок. 194 г. посвятил себя оживленной церковной деятельности. По-видимому, он не был священником. С рвением неофита он начал борьбу с различного рода ересями и взглядами, противоречащими тем, что господствовали в Церкви, а его горячая натура и тяготение к крайностям в конце концов привели его к разрыву с официальной церковью, которая казалась ему непоследовательной в своих нравственных требованиях. Он вступил в христианскую секту монтанистов, но не нашел там того, к чему стремился; это навело его на мысль об основании собственной секты — тертуллианистов. Утратив в своем ригоризме всякое представление о действительности, Т. все больше изолировал себя от общества. Хотя до конца не прекращал писательской деятельности. Из его богатого наследия сохранилось 30 произведений, которые обычно группируют по периодам, в которые они были созданы. Важнейшие из них: 1. Из произведений, написанных до принятия монтанизма (ок. 195–ок. 206 гг.): К язычникам (Ad nationes) и Апологет (Apologeticus), два знаменитых произведения в защиту христианства, в которых Т. разбивает религиозные, общественные и политические аргументы, против него направленные. О свидетельстве души (De testimonio animae) взывает к врожденным знаниям души об основных истинах веры. Против иудеев (Adversus Iudaeos) доказывает тезис о воплощении в Христе предсказаний пророков и описывает соотношения заповедей Моисея и христианского закона. Однако, аутентичность этого произведения представляется спорной. Против еретиков (De praescriptione haeretucorum), будучи одним из лучших сочинений Т., описывают роль традиции в передаче учения Христа. Против Гермогена (Adversus Hermogenem) доказывает сотворение мира Богом. К мученикам (Ad martyras) является призывом мужественно переносить страдания во имя Христа. О зрелищах (De spectaculus) призывает отказаться от языческих зрелищ, которые подогревают дурные наклонности. О молитве (De oratione) — сочинение для изучающих катехизис. О покаянии (De poenitentia) заключает в себе важные сведения о покаянных практиках в первые века христианства. 2. Сочинения монтанистского периода: Против Маркиона (Adversus Marcionem) является большим сочинением, направленным против ереси, которая нашла талантливого и предприимчивого защитника в Маркионе. Против гностиков направлено сочинение Лекарство от яда скорпиона (Scorpiacum). О теле Христовом (De carne Christi) опровергает учение докетистов, провозглашавших вочеловечение Христа фикцией. О душе (De anima) также принадлежит к антигностическим сочинениям. В произведении Против Праксеана (Adversus Praxean) мы находим самую точную формулировку учения Церкви о Троице. О чистоте (De exhortatione castitas), О единобрачии (De monogamia), О девичьих покровах (De virginibus velandus) представляют собой сочинения, в которых монтанистская ориентация Т. выступает во всей своей силе и приводит к своеобразной трактовке автором этих проблем. Об идолопоклонстве (De idololatria), О посте (De ieiunio) — свидетельствуют об избыточном ригоризме Т. в отношении актуальных на тот момент проблем Церкви. Возможно, Т. является также автором Повести о мученичестве св. Фелициты и Перпетуи. Ему приписывают несколько сочинений сомнительного авторства. Т. был первым христианским писателем, который писал по-латыни. Его заслуги перед теологией и христианской литературой очень велики и состоят прежде всего в разработке христианской апологетики и догматики и сохранении для нас фрагментов древних авторов, особенно антагонистов христианской ортодоксальной религии, чьи произведения погибли. Творчество Т. было тесно связано с его образованием и характером. Горячий нрав Т. находил выражение в полемических и апологетических произведениях, зато недостаток умеренности и внутреннего равновесия проявился в сочинениях на нравственные темы. На всех произведениях Т. лежит отпечаток его риторических упражнений и навыков. Диалектика часто перерастает в софистику, даже там, где он защищает правое дело, его аргументы ослабляются избытком риторики, что утомляет читателя. Однако, невозможно отказать Т. в искреннем рвении и желании служить делу, которому он себя посвятил, хотя пренебрежение здравым смыслом и сбило его с пути. Т. был блестящим знатоком права и античной литературы, он умел хорошо воспользоваться имеющимся у него материалом. Язык Т. носит черты поздней латыни, лексическое богатство которой Т. смело приспосабливает для изложения христианского учения, создавая при случае новые термины, впоследствии повсеместно принятые. Т. оказал большое влияние на современников и потомков, и хотя позднее он отошел от ортодоксального учения, по некоторым вопросам он по сей день представляется одним из важнейших источников изучения традиции первых веков христианской Церкви.
Антисери Д., Реале Дж. Западная философия от истоков до наших дней

Тертуллиан и полемика против философии
    Еще более активную атаку на философию повел Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан, родившийся около середины II века в Карфагене. Среди его работ выделяются "Защита от язычников", "Свидетельство души", "Против Иудеев", "Опровержение еретиков", "Против Марциона", "Против валентинианцев", трактат "О душе", "Плоть Христова", "Воскресение плоти" и многие другие.
    Тертуллиан противопоставляет христиан философам: нет никакого сходства "между поклонником Греции и кандидатом на небо, суетным искателем земной славы и тем, кто делает веру делом жизни, между торговцем словами и вершителем дел, между тем, кто стоит на вершине скалы, и тем, кто разрушаем тем, кто охраняет и тем, кто расстраивает, между вором и хранителем истины". Христианин принимает проповедь под Портиком Соломона, где учат "искать Господа с простотой сердечной". Тертуллиан отвергает любую попытку "загрязнения" христианства стоицизмом, платонизмом или диалектикой: вера делает бессмысленной любую доктрину. Философы, по его мнению, патриархи еретиков. Вера в Христа и человеческая мудрость несовместимы, взаимоисключающи. В "Плоти Христовой" он пишет: "Сын Божий был распят, нет во мне стыда, ибо это постыдно. Божий Сын мертв: это правдоподобно, ибо нелепо. И был он погребен и восстал из гроба: это определенно, ибо невероятно". Так родилась формула, выражающая идею Тертуллиана: "Credo quia absurdum", "верую, потому что абсурдно".
    Чтобы прийти к Богу, достаточно быть простодушным: философская культура не помогает, а мешает. "Я не взываю к душе, в школе взращенной и в библиотеках напитанной, в Академии и греческом Портике, все это отрыжки культуры. К ответу взываю тебя, душа простая и грубая, не подвергшаяся еще манипуляциям культурного изыска... Я нуждаюсь в твоем невежестве, ибо нельзя верить в культуру и только культуру".
    Несмотря на этот антифилософский приступ, Тертуллиан в сфере онтологии, в определенном смысле, остается стоиком. Для него бытие это "тело": "что бестелесно, того нет", в чем мы угадываем тезис Сенеки. Бог — это тело, даже если как тело sui generis (своего рода); тело — это и душа. В работе "О душе" мы находим в точном смысле антитезис спиритуализму "Федона".
    К Тертуллиану восходит первый лексикон латино-христианской теологии, обличавшей множество ошибок гностической ереси.
История философии. Энциклопедия
ТЕРТУЛЛИАН, (Tertullianus) Квинт Септимий Флоренс (около 160 - после 220) - классик христианской патристики. Родился в Карфагене в языческой семье (сын центуриона), получил юридическое и риторическое образование в Риме, выступал как судебный оратор. Около 195 принимает христианство, в частности - входит в строго аскетическую секту монтанитов, проповедовавших мученичество во имя веры. В 207 выступает с резкой критикой сложившейся церковной практики, в первую очередь - в связи с недостаточно последовательным соблюдением принципов аскетизма в христианских общинах, и с критикой оформляющейся иерархии клира. (Существуют также неподтвержденные сведения о том, что Т. выступал пресвитером, т.е. старшиной христианской общины, и о создании им особой общины его последователей - тертуллианистов.) Перу Т. принадлежит множество трудов по апологетике и догматике, а также по вопросам моральной теологии и экклесиологии. Выдающийся стилист, отличающийся полемической и саркастической заостренностью формулировок, неожиданными поворотами мысли, парадоксальностью метафор и лаконизмом языка, Т. является одним из самых ярких раннехристианских апологетов, обосновывавших преимущества христианской веры в сравнении с политеистическими верованиями Римской империи и высокие нравственные принципы христианства. В отличие от основного направления аргументации, используемого большинством апологетов и ориентированного на доказательство непротиворечивости христианства и философской традиции античной мудрости (Юстин, Афинагор), Т. является основоположником той традиции, которая провозгласила принцип несовместимости христианской веры с языческой мудростью. И хотя эти идеи были высказаны до Т. (противопоставление Татианом мудрости эллинов христианству как "мудрости варваров"), тем не менее, именно Т. впервые зафиксирована парадоксальность связи веры и мудрости как таковых, причем речь идет не только о спекулятивной констатации того обстоятельства, что содержание веры по своему когнитивному статусу не нуждается в рационально-теоретической аргументации, - Т. схватывает то противоречие, которое красной нитью пройдет сквозь всю историю христианской (как и любой) теологии: именно Т. (как в философской, так и в теологической традиции) принадлежит первенство в усмотрении невозможности постижения концептуализирующим (в том числе, и богословским) разумом истины, открывающейся в непосредственном акте веры - откровении. В этом находит свое выражение глубинная внутренняя противоречивость между основополагающим для такого типа вероучения, как теизм, признанием "живого Бога" и оформляющейся в рамках теизма теологии как концептуальном учении о нем. Сама установка на богопознание как рационально-теоретическую, а, значит, субъект-объектную процедуру кощунственна в теистическом контексте сакрального диалога с Богом. Созерцание Бога, данное в акте откровения, есть результат его воли и не достигается в одностороннем порядке ни когнитивным усилием, ни напряжением веры. Более того, созерцание Бога в принципе не может быть понято как когнитивный процесс, ибо неизбежно предполагает встречу с его взыскующим и милосердным взором. Весь этот комплекс идей, который позднее, в Средневековье, задаст оппозицию таких способов богопознания, как мистика и схоластика, и конституирует проблематику христианской теологии на всем протяжении ее эволюции - вплоть до аджорнаменто, хотя и не выражен эксплицитно, но адекватно осмыслен Т. ("Что общего у Афин и Иерусалима? у Академии и церкви?") и точно схвачен в известном тезисе credidile est quie ineptum ("верую, ибо абсурдно"). Рациональные структуры ни теоретического, ни аксиологического порядка абсолютно не валидны в делах веры: "Распят сын Божий - не стыдно, ибо постыдно. И умер сын Божий - это вполне достоверно, ибо нелепо. Погребенный, он воскрес - это верно, ибо невозможно". Т. понимает христианина как "пребывающего всегда в присутствии Бога", и потому, ориентируясь не на теорию, а на мистический опыт, полагает необходимым доверять чувству, собственным душевным движениям, которые "чем истиннее, тем проще; чем проще, тем обыденнее; чем обыденнее, тем всеобщней; чем всеобщней, тем естественней; чем естественней, тем божественней". Мистический опыт актуализирует глубинные проявления человеческой души, позволяя им реализовать себя сквозь все напластования внешней рациональности (в зрелой мистической традиции это фиксируется термином "глоссолалия" - от греч. glosse - непонятное слово и lalein - говорить, обозначающим автоматическую речь зкстатирующего мистика с включением слов, не существующих ни в одном известном языке, несвязных или противоречивых словесных конструкций: "иноязыки" или "ангельские языки"). В этой связи Т. обращает серьезное внимание на спонтанные душевные проявления: непроизвольные восклицания, неконтролируемые вскрики, нерефлексируемые речевые формулы - все то, что полторы тысячи лет спустя Фрейд обозначит как бессознательные оговорки (см. изучение Юнгом текстов Т.). Вместе с тем Т. никак не может быть отнесен к мыслителям предапофатического типа: предвосхищая кантовскую оппозицию разума и рассудка, Т., отказывая абстрактному теоретизирующему разуму в способности постижения истины, тем не менее, вполне уверенно апеллирует к практическому "естественному" рассудку, моделируя учение о Боге, предвосхищающее катафатическую теологию. Идеи Т. оказали не просто значительное, но конституирующее влияние на христианскую теологию. Прежде всего, это касается проблемы интерпретации центрального для христианства тринитарного догмата. Именно Т. введено понятие Божьих ипостасей и сам термин "Троица", ему же принадлежит формулировка принципа триединства Бога ("мы поклоняемся единому Богу"). Фундаментальная для христианской теологии концепция Троицы оформляется во многом именно усилиями Т. (при безусловном наличии содержательных предпосылок как в Священном Писании, так и E мифологической традиции). Эмпирическая ориентация Т., проявившаяся в трактовке богопознания с приоритетным вниманием к мистическому опыту, в сфере позитивной теологии оборачивается своего рода предтечей реализма - установкой, ставшей доминантой христианского сознания в средневековой схоластике: согласно Т., все сущности наделены особым телом (corpus) как формой существования, в том числе и душа как "тело особого рода"; в качестве тела душа не вносится в человека извне, но зарождается из спермы (см. стоическую концепцию "сперматического логоса", с одной стороны, и нераспространяемость тертуллиановской критики античной философии на стоицизм, признание близости к идеям Сенеки, о котором Т. говорит "saepe nostes" или "часто наш", с другой). Бог также мыслится Т. в этом плане как "тело, которое, впрочем, есть дух" - в критериальной матрице не 20 ст., а 2 в. эта формулировка может быть оценена как основополагающая в раннехристианском контексте становящегося транитарного догмата и оформления базовой для теизма идеи трансцендентности Бога миру. Т. принадлежит одно из самых ранних и первое системное изложение христианского Символа Веры, чем фактически заложены основы катехитики как теологической дисциплины: "Вот правило, или символ, нашей веры. Мы веруем, что существует единый Бог, творец мира, извлекший его из ничего словом своим, рожденным прежде всех веков. Мы веруем, что слово сие есть сын Божий, многократно являвшийся патриархом под именем Бога, одушевлявший пророков, спустившийся по наитию Бога Духа Святого в утробу девы Марии, воплотившийся и рожденный ею; что слово это - Господь наш Иисус Христос, проповедовавший новый закон и новое обетование царствия небесного. Мы веруем, что Иисус Христос совершил много чудес, был распят, на третий день по своей смерти воскрес и вознесся на небо, где сел одесную Отца своего. Что он вместо себя послал Духа Святого, чтобы просвещать свою церковь и руководить ею". Помимо указанных фундаментальных основоположений христианской теологии, многие более частные ее классические элементы также генетически восходят к работам Т. Так, ему принадлежит перечень семи смертных грехов (трактат "О стыдливости"); им заложен в христианской эсхатологии вектор, впоследствии приведший к становлению милленаризма и хилиазма, им же даны импульсы, инспирировавшие впоследствие оформление в христианской традиции позиций как позитивного, так и негативного эмоционального восприятия сюжета Страшного суда ("наши желания устремлены к окончанию века сего, к концу мира и пришествию великого дня Господня, дня гнева и отмщения", с одной стороны, и "мы собираемся, чтобы молиться Богу всенародно... о мире, о благосостоянии всего мира, об отдалении конечного часа", с другой); Т. же принадлежит ставшая ортодоксальной трактовка и критика многих раннехристианских ересей. Понимание христиан как "одиночных частных лиц", признающих над собой лишь "божественную Божью власть" обусловливает не только оппозицию Т. по отношению к светской власти ("для нас нет дел более чужих, чем дела государственные" и "для всех только одно государство - мир" как идейная основа космополитизма и индивидуализма), но и его оппозицию по отношению к официальной церкви, что выразилось в его резкой критике клира и спровоцировало сдержанное отношение к нему со стороны во многом им же заложенной ортодоксии. Это послужило причиной того, что колоссальное влияние Т. на оформление христианской теологии не отмечено ею эксплицитно.
М. А. Можейко
История философии. Грицианов
(Tertullianus) Квинт Септимий Флоренс (около 160 — после 220) — классик христианской патристики. Родился в Карфагене в языческой семье (сын центуриона), получил юридическое и риторическое образование в Риме, выступал как судебный оратор. Около 195 принимает христианство, в частности — входит в строго аскетическую секту монтанитов, проповедовавших мученичество во имя веры. В 207 выступает с резкой критикой сложившейся церковной практики, в первую очередь — в связи с недостаточно последовательным соблюдением принципов аскетизма в христианских общинах, и с критикой оформляющейся иерархии клира. (Существуют также неподтвержденные сведения о том, что Т. выступал пресвитером, т.е. старшиной христианской общины, и о создании им особой общины его последователей — тертуллианистов.) Перу Т. принадлежит множество трудов по апологетике и догматике, а также по вопросам моральной теологии и экклесиологии. Выдающийся стилист, отличающийся полемической и саркастической заостренностью формулировок, неожиданными поворотами мысли, парадоксальностью метафор и лаконизмом языка, Т. является одним из самых ярких раннехристианских апологетов, обосновывавших преимущества христианской веры в сравнении с политеистическими верованиями Римской империи и высокие нравственные принципы христианства. В отличие от основного направления аргументации, используемого большинством апологетов и ориентированного на доказательство непротиворечивости христианства и философской традиции античной мудрости (Юстин, Афинагор), Т. является основоположником той традиции, которая провозгласила принцип несовместимости христианской веры с языческой мудростью. И хотя эти идеи были высказаны до Т. (противопоставление Татианом мудрости эллинов христианству как ‘мудрости варваров’), тем не менее, именно Т. впервые зафиксирована парадоксальность связи веры и мудрости как таковых, причем речь идет не только о спекулятивной констатации того обстоятельства, что содержание веры по своему когнитивному статусу не нуждается в рационально-теоретической аргументации, — Т. схватывает то противоречие, которое красной нитью пройдет сквозь всю историю христианской (как и любой) теологии: именно Т. (как в философской, так и в теологической традиции) принадлежит первенство в усмотрении невозможности постижения концептуализирующим (в том числе, и богословским) разумом истины, открывающейся в непосредственном акте веры — откровении. В этом находит свое выражение глубинная внутренняя противоречивость между основополагающим для такого типа вероучения, как теизм, признанием ‘живого Бога’ и оформляющейся в рамках теизма теологии как концептуальном учении о нем. Сама установка на богопознание как рационально-теоретическую, а, значит, субъект-объектную процедуру кощунственна в теистическом контексте сакрального диалога с Богом. Созерцание Бога, данное в акте откровения, есть результат его воли и не достигается в одностороннем порядке ни когнитивным усилием, ни напряжением веры. Более того, созерцание Бога в принципе не может быть понято как когнитивный процесс, ибо неизбежно предполагает встречу с его взыскующим и милосердным взором. Весь этот комплекс идей, который позднее, в Средневековье, задаст оппозицию таких способов богопознания, как мистика и схоластика, и конституирует проблематику христианской теологии на всем протяжении ее эволюции — вплоть до аджорнаменто, хотя и не выражен эксплицитно, но адекватно осмыслен Т. (‘Что общего у Афин и Иерусалима? у Академии и церкви?’) и точно схвачен в известном тезисе credidile est quie ineptum (‘верую, ибо абсурдно’). Рациональные структуры ни теоретического, ни аксиологического порядка абсолютно не валидны в делах веры: ‘Распят сын Божий — не стыдно, ибо постыдно. И умер сын Божий — это вполне достоверно, ибо нелепо. Погребенный, он воскрес — это верно, ибо невозможно’. Т. понимает христианина как ‘пребывающего всегда в присутствии Бога’, и потому, ориентируясь не на теорию, а на мистический опыт, полагает необходимым доверять чувству, собственным душевным движениям, которые ‘чем истиннее, тем проще; чем проще, тем обыденнее; чем обыденнее, тем всеобщней; чем всеобщней, тем естественней; чем естественней, тем божественней’. Мистический опыт актуализирует глубинные проявления человеческой души, позволяя им реализовать себя сквозь все напластования внешней рациональности (в зрелой мистической традиции это фиксируется термином ‘глоссолалия’ — от греч. glosse — непонятное слово и lalein — говорить, обозначающим автоматическую речь зкстатирующего мистика с включением слов, не существующих ни в одном известном языке, несвязных или противоречивых словесных конструкций: ‘иноязыки’ или ‘ангельские языки’). В этой связи Т. обращает серьезное внимание на спонтанные душевные проявления: непроизвольные восклицания, неконтролируемые вскрики, нерефлексируемые речевые формулы — все то, что полторы тысячи лет спустя Фрейд обозначит как бессознательные оговорки (см. изучение Юнгом текстов Т.). Вместе с тем Т. никак не может быть отнесен к мыслителям предапофатического типа: предвосхищая кантовскую оппозицию разума и рассудка, Т., отказывая абстрактному теоретизирующему разуму в способности постижения истины, тем не менее, вполне уверенно апеллирует к практическому ‘естественному’ рассудку, моделируя учение о Боге, предвосхищающее катафатическую теологию. Идеи Т. оказали не просто значительное, но конституирующее влияние на христианскую теологию. Прежде всего, это касается проблемы интерпретации центрального для христианства тринитарного догмата. Именно Т. введено понятие Божьих ипостасей и сам термин ‘Троица’, ему же принадлежит формулировка принципа триединства Бога (‘мы поклоняемся единому Богу’). Фундаментальная для христианской теологии концепция Троицы оформляется во многом именно усилиями Т. (при безусловном наличии содержательных предпосылок как в Священном Писании, так и E мифологической традиции). Эмпирическая ориентация Т., проявившаяся в трактовке богопознания с приоритетным вниманием к мистическому опыту, в сфере позитивной теологии оборачивается своего рода предтечей реализма — установкой, ставшей доминантой христианского сознания в средневековой схоластике: согласно Т., все сущности наделены особым телом (corpus) как формой существования, в том числе и душа как ‘тело особого рода’; в качестве тела душа не вносится в человека извне, но зарождается из спермы (см. стоическую концепцию ‘сперматического логоса’, с одной стороны, и нераспространяемость тертуллиановской критики античной философии на стоицизм, признание близости к идеям Сенеки, о котором Т. говорит ‘saepe nostes’ или ‘часто наш’, с другой). Бог также мыслится Т. в этом плане как ‘тело, которое, впрочем, есть дух’ — в критериальной матрице не 20 ст., а 2 в. эта формулировка может быть оценена как основополагающая в раннехристианском контексте становящегося транитарного догмата и оформления базовой для теизма идеи трансцендентности Бога миру. Т. принадлежит одно из самых ранних и первое системное изложение христианского Символа Веры, чем фактически заложены основы катехитики как теологической дисциплины: ‘Вот правило, или символ, нашей веры. Мы веруем, что существует единый Бог, творец мира, извлекший его из ничего словом своим, рожденным прежде всех веков. Мы веруем, что слово сие есть сын Божий, многократно являвшийся патриархом под именем Бога, одушевлявший пророков, спустившийся по наитию Бога Духа Святого в утробу девы Марии, воплотившийся и рожденный ею; что слово это — Господь наш Иисус Христос, проповедовавший новый закон и новое обетование царствия небесного. Мы веруем, что Иисус Христос совершил много чудес, был распят, на третий день по своей смерти воскрес и вознесся на небо, где сел одесную Отца своего. Что он вместо себя послал Духа Святого, чтобы просвещать свою церковь и руководить ею’. Помимо указанных фундаментальных основоположений христианской теологии, многие более частные ее классические элементы также генетически восходят к работам Т. Так, ему принадлежит перечень семи смертных грехов (трактат ‘О стыдливости’); им заложен в христианской эсхатологии вектор, впоследствии приведший к становлению милленаризма и хилиазма, им же даны импульсы, инспирировавшие впоследствие оформление в христианской традиции позиций как позитивного, так и негативного эмоционального восприятия сюжета Страшного суда (‘наши желания устремлены к окончанию века сего, к концу мира и пришествию великого дня Господня, дня гнева и отмщения’, с одной стороны, и ‘мы собираемся, чтобы молиться Богу всенародно... о мире, о благосостоянии всего мира, об отдалении конечного часа’, с другой); Т. же принадлежит ставшая ортодоксальной трактовка и критика многих раннехристианских ересей. Понимание христиан как ‘одиночных частных лиц’, признающих над собой лишь ‘божественную Божью власть’ обусловливает не только оппозицию Т. по отношению к светской власти (‘для нас нет дел более чужих, чем дела государственные’ и ‘для всех только одно государство — мир’ как идейная основа космополитизма и индивидуализма), но и его оппозицию по отношению к официальной церкви, что выразилось в его резкой критике клира и спровоцировало сдержанное отношение к нему со стороны во многом им же заложенной ортодоксии. Это послужило причиной того, что колоссальное влияние Т. на оформление христианской теологии не отмечено ею эксплицитно.
Новый философский словарь
(Tertullianus)
Квинт Септимий Флоренс (ок. 160 - после 220) - классик христианской патристики. Родился в Карфагене в языческой семье (сын центуриона), получил юридическое и риторическое образование в Риме, выступал как судебный оратор. Ок. 195 принимает христианство, в частности - входит в строго аскетическую секту монтанитов, проповедовавших мученичество во имя веры. В 207 выступает с резкой критикой сложившейся церковной практики, в первую очередь - в связи с недостаточно последовательным соблюдением принципов аскетизма в христианских общинах, и с критикой оформляющейся иерархии клира. (Существуют также неподтвержденные сведения о том, что Т. выступал пресвитером, т.е. старшиной христианской общины, и о создании им особой общины его последователей - тертуллианистов.) Перу Т. принадлежит множество трудов по апологетике и догматике, а также по вопросам моральной теологии и экклесиологии. Выдающийся стилист, отличающийся полемической и саркастической заостренностью формулировок, неожиданными поворотами мысли, парадоксальностью метафор и лаконизмом языка, Т. является одним из самых ярких раннехристианских апологетов, обосновывавших преимущества христианской веры в сравнении с политеистическими верованиями Римской империи и высокие нравственные принципы христианства. В отличие от основного направления аргументации, используемого большинством апологетов и ориентированного на доказательство непротиворечивости христианства и философской традиции античной мудрости (Юстин, Афинагор), Т. является основоположником той традиции, которая провозгласила принцип несовместимости христианской веры с языческой мудростью. И хотя эти идеи были высказаны до Т. (противопоставление Татианом мудрости эллинов христианству как "мудрости варваров"), тем не менее, именно Т. впервые зафиксирована парадоксальность связи веры и мудрости как таковых, причем речь идет не только о спекулятивной констатации того обстоятельства, что содержание веры по своему когнитивному статусу не нуждается в рационально-теоретической аргументации, - Т. схватывает то противоречие, которое красной нитью пройдет сквозь всю историю христианской (как и любой) теологии: именно Т. (как в философской, так и в теологической традиции) принадлежит первенство в усмотрении невозможности постижения концептуализирующим (в том числе, и богословским) разумом истины, открывающейся в непосредственном акте веры - откровении. В этом находит свое выражение глубинная внутренняя противоречивость между основополагающим для такого типа вероучения, как теизм, признанием "живого Бога" и оформляющейся в рамках теизма теологии как концептуальном учении о нем. Сама установка на бого-познание как рационально-теоретическую, а, значит, субъект-объектную процедуру кощунственна в теистическом контексте сакрального диалога с Богом. Созерцание Бога, данное в акте откровения, есть результат его воли и не достигается в одностороннем порядке ни когнитивным усилием, ни напряжением веры. Более того, созерцание Бога в принципе не может быть понято как когнитивный процесс, ибо неизбежно предполагает встречу с его взыскующим и милосердным взором. - Весь этот комплекс идей, который позднее, в средневековье, задаст оппозицию таких способов богопознания, как мистика и схоластика, и конституирует проблематику христианской теологии на всем протяжении ее эволюции - вплоть до аджорнаменто, хоть и не выражен эксплицитно, но адекватно осмыслен Т. ("Что общего у Афин и Иерусалима? у Академии и церкви?") и точно схвачен в известном тезисе credidile est quie ineptum ("верую, ибо абсурдно"). Рациональные структуры ни теоретического, ни аксиологического порядка абсолютно не валидны в делах веры: "Распят сын Божий - не стыдно, ибо постыдно. И умер сын Божий - это вполне достоверно, ибо нелепо. Погребенный, он воскрес - это верно, ибо невозможно". Т. понимает христианина как "пребывающего всегда в присутствии Бога", и потому, ориентируясь не на теорию, а на мистический опыт, полагает необходимым доверять чувству, собственным душевным движениям, которые "чем истиннее, тем проще; чем проще, тем обыденнее; чем обыденнее, тем всеобщней; чем всеобщней, тем естественней; чем естественней, тем божественней". Мистический опыт актуализирует глубинные проявления человеческой души, позволяя им реализовать себя сквозь все напластования внешней рациональности (в зрелой мистической традиции это фиксируется термином "глоссолалия" - от греч. glosse - непонятное слово и lalein - говорить, - обозначающим автоматическую речь экстатирую-щего мистика с включением слов, не существующих ни в одном известном языке, несвязных или противоречивых словесных конструкций: "иноязыки" или "ангельские языки"). В этой связи Т. обращает серьезное внимание на спонтанные душевные проявления: непроизвольные восклицания, некон-
тролируемые вскрики, нерефлексируемые речевые формулы - все то, что полторы тысячи лет спустя Фрейд обозначит как бессознательные оговорки (см. изучение Т. Юнгом). Вместе с тем, Т. никак не может быть отнесен к мыслителям преда-пофатического типа: предвосхищая кантовскую оппозицию разума и рассудка, Т., отказывая абстрактному теоретизирующему разуму в способности постижения истины, тем не менее, вполне уверенно апеллирует к практическому "естественному" рассудку, моделируя учение о Боге, предвосхищающее катафатическую теологию. Идеи Т. оказали не просто значительное, но - конституирующее влияние на христианскую теологию. Прежде всего, это касается проблемы интерпретации центрального для христианства тринитарного догмата. Именно Т. введено понятие Божьих ипостасей и сам термин "Троица", ему же принадлежит формулировка принципа триединства Бога ("мы поклоняемся единому Богу"). - Фундаментальная для христианской теологии концепция Троицы оформляется во многом именно усилиями Т. (при безусловном наличии содержательных предпосылок как в Священном Писании, так и в мифологической традиции). Эмпирическая ориентация Т., проявившаяся в трактовке богопознания с приоритетным вниманием к мистическому опыту, в сфере позитивной теологии оборачивается своего рода предтечей реализма - установкой, ставшей доминантой христианского сознания в средневековой схоластике: согласно Т., все сущности наделены особым телом (corpus) как формой существования, в том числе и душа как "тело особого рода"; в качестве тела душа не вносится в человека извне, но зарождается из спермы (см. стоическую концепцию "спер-матического логоса", с одной стороны, и нераспространяемость тертуллиановской критики античной философии на стоицизм, признание близости к идеям Сенеки, о котором Т. говорит "saepe nostes" ("часто Haш") - с другой). Бог также мыслится Т. в этом плане как "тело, которое, впрочем, есть дух" - в критериальной матрице не 20, а 2 в. эта формулировка может быть оценена как основополагающая в раннехристианском контексте становящегося транитарного догмата и оформления базовой для теизма идеи трансцендентности Бога миру. Т. принадлежит одно из самых ранних и первое системное изложение христианского Символа Веры, чем фактически заложены основы катехитики как теологической дисциплины: "Вот правило, или символ, нашей веры. Мы веруем, что существует единый Бог, творец мира, извлекший его из ничего словом своим, рожденным прежде всех веков. Мы веруем, что слово сие есть сын Божий, многократно являвшийся патриархом под именем Бога, одушевлявший пророков, спустившийся по наитию Бога Духа Святого в утробу девы Марии, воплотившийся и рожденный ею; что слово это - Господь наш Иисус Христос, проповедовавший новый закон и новое обетование царствия небесного. Мы веруем, что Иисус Христос совершил много чудес, был распят, на третий день по своей смерти воскрес и вознесся на небо, где сел одесную Отца своего. Что он вместо себя послал Духа Святого, чтобы просвещать свою церковь и руководить ею". Помимо указанных фундаментальных основоположений христианской теологии, многие более частные ее классические элементы также генетически восходят к работам Т. Так, ему принадлежит перечень семи смертных грехов (трактат "О стыдливости"); им заложен в христианской эсхатологии вектор, впоследствии приведший к становлению милленаризма и хилиазма, им же даны импульсы, инспирировавшие впоследст-вие оформление в христианской традиции позиций как позитивного, так и негативного эмоционального восприятия сюжета Страшного суда ("наши желания устремлены к окончанию века сего, к концу мира и пришествию великого дня Господня, дня гнева и отмщения" - с одной стороны и "мы собираемся, чтобы молиться Богу всенародно... о мире, о благосостоянии всего мира, об отдалении конечного часа" - с другой); Т. же принадлежит ставшая ортодоксальной трактовка и критика многих раннехристианских ересей. Понимание христиан как "одиночных частных лиц", признающих над собой лишь "божественную Божью власть" обусловливает не только оппозицию Т. по отношению к светской власти ("для нас нет дел более чужих, чем дела государственные" и "для всех только одно государство - мир" как идейная основа космополитизма и индивидуализма), но и его оппозицию по отношению к официальной церкви, что выразилось в его резкой критике клира и спровоцировало сдержанное отношение к нему со стороны во многом им же заложенной ортодоксии. Это послужило причиной того, что колоссальное влияние Т. на оформление христианской теологии не отмечено ею эксплицитно.
М.А. Можейко
Философский энциклопедический словарь
ТЕРТУЛЛИАН (Tertullianus) Квинт Септимий' Флоренс (род. ок. 160, Карфаген – ум. ок. 222, там же) – христ. богослов, писатель, юрист. Мышление его отмечено тягой к парадоксам, он непоследователен и неровен в своих мыслях и языке. Презирал всякое «язычество», резко выступал против всей древнегреч. философии. Подчеркивая пропасть между библейским откровением и древнегреч. философией, Тертуллиан утверждал веру именно в силу несоразмерности с разумом. В своем соч. «О душе» выступал против платоников и гностиков, против их понимания телесности и существования начала во времени. Все действительное – телесно, Бог – тоже; по тактическим соображениям защищал свободу религий: выбор религии – право индивида; но если он не религиозен, то его следует принуждать к принятию какой-нибудь религии. Выражение credo quia absurdum было введено Тертуллианом. В конце жизни сблизился с монтанистами и порвал с церковью, которую упрекал в непоследовательном проведении принципов аскетизма и мученичества.
Философский энциклопедический словарь 2
        Квинт Септимий Флоренс (Quintus Septimius Florens Tertullianus) (ок. 160, Карфаген,— после 220, там же), христ. богослов и писатель. Выступал в Риме как судебный оратор; приняв христианство, ок. 195 вернулся в Карфаген. Позднее сблизился с монтанистами, вступив в конфликт с церковью; по-видимому, в конце жизни основал особую секту «тертуллианистов».
        Мышление Т. отмечено тягой к парадоксам. Если совр. ему христ. мыслители стремились привести библейские учения и греч. философию в единую систему, то Т. всячески подчёркивает пропасть между верой и разумом («Что общего у Академии и церкви?»): «Сын божий распят; нам не стыдно, ибо полагалось бы стыдиться. И умер Сын божий; это вполне достоверно, ибо ни с чем несообразно. И после погребения он воскрес; это несомненно, ибо невозможно». В полемике против абстрактного теоретич. разума Т. подчёркивает права «естественного» практич. рассудка, выступая как единомышленник киников и особенно рим. стоицизма. Он развёртывает программу возвращения к природе не только в жизни, но и в познании, призывая сквозь все слои книжности дойти до изначальных недр чело-веч, души. Это означает для Т. утверждение эмпиризма как в мистикопсихологич., так и в сенсуалистико-реалистич. аспектах. Одновременно эмпиризм Т. приводит его к материалистич. тенденциям; всё сущее есть «тело», следовательно, и бог должен быть понят как «тело, которое, впрочем, есть дух». Господствующее настроение Т.— тоска по эсхатологич. концу истории. Рим. гос. порядку он противопоставляет космополитизм в духе киников и моральное бойкотирование политики.
        Corpus scriptorum ecclesiasticorum latinorum, v. 19, 47, 69, 76, Vindobonae, 1890—1957; в рус. пер.— Творения, ч. 1, К., 1910.
        Попов К., Т., К., 1880; Штернов Н., Т., пресвитер карфагенский, Курен, 1889; Преображенский П. Ф., Т. и Рим, М., 1926: Barnes T. D., Теrtullian. A historical and literary study, Oxf., 1971.
Если вы желаете блеснуть знаниями в беседе или привести аргумент в споре, то можете использовать ссылку:

будет выглядеть так: ТЕРТУЛЛИАН


будет выглядеть так: Что такое ТЕРТУЛЛИАН