ПЛОТИН

Большая советская энциклопедия (БЭС)

(греч. Plotinos)
        (около 204, Ликополь, Египет, — 269 или 270, Минтурне. Италия), античный философ-идеалист, основатель Неоплатонизма. Изучал философию в Александрии в школе Аммония Саккаса, под влиянием которого встал на путь примирения учений Платона и Аристотеля. В 243/244 начал преподавать в Риме. Фрагментарные записи П. были посмертно изданы его учеником Порфирием (См. Порфирий), разделившим их на шесть отделов, а каждый отдел — на девять частей (отсюда название всех 54 трактатов П. — «Эннеады», т. е. «Девятки»).
         В центре философии П. — диалектика трёх основных онтологических субстанций (ипостасей) — «единого», «ума» (Нуса) и «души». П. впервые дал чёткий систематический анализ этой триады, фрагментарно намеченной у Платона. Наиболее оригинальным является учение П. о «едином» как трансцендентном первом начале, превышающем всё сущее и мыслимое и предшествующем ему. Всякая вещь как таковая прежде всего отлична от всего иного, как некое «одно», поэтому, рассуждает П., «единое» нераздельно присуще всему сущему, так что оно есть также и всё сущее, взятое в абсолютной единичности, хотя ни в чём не нуждается и недоступно никакому исчислению. Из него всё «изливается», «произрастает» без убыли породителя и без его сознательного волеизъявления (ибо он безличен), но исключительно по необходимости его природы (см. Эманация). Промежуточную ступень между первой и второй ипостасями составляет число — принцип каждой вещи и всего невещественного. Неразличимое «единое», приходя к различению при помощи числа, достигает качественно-смыслового различения в «уме». «Единое», переполняясь самим собой, требует перехода в иное, а поскольку оно остаётся постоянным и не убывает, иное только отражает его, т. е. является «видом» и «умом», «умопостигаемым космосом», его зеркалом. Примечательны рассуждения П. о тождестве субъекта и объекта в «уме», о синтезе индивидуального и общего в «уме» и в «душе». «Душа» для П. есть нечто единое и неделимое, субстанция; в своей основе она неаффицируема и бестелесна. Её нельзя представлять атомистически, как простую множественность психических состояний (здесь П. спорил со стоиками). В целом «душа» есть для П. то или иное смысловое функционирование «ума» за его пределами, «логос ума». П. неизменно следовал Платону в учении о бессмертии души, о нисхождении её с неба на землю и обратном уходе на небо, об укорененности всех индивидуальных душ в единой «мировой душе», о знании как припоминании и т.д. Он критиковал пифагорейское учение о «душе» как о гармонии тела, отвергал концепцию аристотелевской энтелехии (См. Энтелехия) и натуралистическом учение Стоицизма о пневме.
         С учением о «едином» связана концепция восхождения «души» от чувственного состояния к сверхумному экстазу, составляющая основу мистицизма П.
         П. систематизировал платоновское учение о воплощении триады в природе и космосе. Материя для П. — только «восприемница» вечных идей, Эйдосов; она лишена качества, количества, массы и т.п., представляет собой в чистом виде лишь субстрат изменений, бесконечную неопределённость, несущее. В сравнении с вечно сущими эйдосами материя есть принцип их разрушения и потому — зло. Чувственный космос имеет у П. иерархического строение (всё возрастающее ослабление воплощения эйдосов по мере движения от высшего неба к земле) и характеризуется тождеством самосознания и активной самодеятельности на всех ступенях. Времени как становлению предшествует нестановящаяся вечность, которая в сравнении с чистым эйдосом также есть вечное становление — живая вечность или вечная жизнь. Время не есть ни движение, ни число или мера движения, ни другие его атрибуты. Время есть инобытие вечности, её подвижный образ или вечная энергия «мировой души».
         Осуществленная П. систематизация платоновского учения легла в основу многовековой традиции неоплатонизма. П. оказал значительное влияние на средневековое философию (Августин и др.) и особенно на мыслителей Возрождения (М. Фичино, Пико делла Мирандола), на представителей английского (А. Шефтсбери, Дж. Беркли) и немецкого (Ф. В. Шеллинг, Г. Гегель) идеализма, а также на И. В. Гёте и йенский Романтизм.

         Соч.: Enneades, ed. Е. Brehier, v. 1—6, P.— Brux., 1924—38; Opera, ed. P. Henry et H. R. Schwyzer, v. 1—2—, P. — Brux., 1951—59 —; в рус. пер. — Избр. трактаты, «Вера и разум», 1898, № 8, 9, 11, 13, 14, 17, 19; 1899, № 2, 6, 11—15; 1900, № 18—21; в кн.: Лосев А. Ф., Античный космос и современная наука, М., 1927; в сборнике: Античные мыслители об искусстве, М., 1938, с. 244—53; в кн.: История эстетики, т. 1, М., 1962, с. 224—35; в кн.: Антология мировой философии, т. 1, ч. 1, М., 1969, с. 538—54.
         Лит.: Блонский П. П., Философия Плотина, М., 1918; Лосев А. Ф., Диалектика числа у Плотина, М., 1928; Henry P., Etudes plotiniennes, v. 1—2, P.. 1938—41; Inge W. R., The philosophy of Plotinus, L., 1948; Schwyzer H. R., Plotinos, в кн.: Pauly's Realencvklopadie des classischen Alterturns, Bd 21, Stuttg., 1951, S. 471—592; Brehier Е., Histoire de la philosophie de Plotin, P., 1968; Mariёn B., Bibliografia. Critica degli studi plotiniani, Bari, 1949; Totok W., Handbuch der Geschichte der Philosophie, Bd 1, Fr./M., 1964, S. 335—43.
         А. Ф. Лосев.

Мультимедийная энциклопедия

(205-270), философ и педагог. Родился в Египте, учился философии в Александрии у Аммония Саккаса. Желая ознакомиться с восточными учениями, при императоре Гордиане III принял участие в походе против персов (242- 243), что едва не стоило ему жизни. После этого Плотин поселился в Риме, где и прожил всю оставшуюся жизнь, перебравшись, будучи уже при смерти, в Кампанию. Плотин основал в Риме философскую школу (знаменитый Порфирий - один из ее воспитанников) и создал в процессе преподавания отличающееся полнотой и законченностью философское учение, известное как неоплатонизм. Большую систематичность мы обнаруживаем в античности только в трактатах аристотелевского корпуса. Труды Плотина (все они писались после 253) были изданы Порфирием в виде 54 трактатов, разделенных на 6 книг (Эннеад, греч. "девяток") по 9 трактатов в каждой. 1-я Эннеада посвящена главным образом этике и эстетике, во 2-й и 3-й рассматриваются физика и космология, в 4-й - психология, в 5-й и 6-й - метафизика, логика и теория познания. Человек и Вселенная представляются Плотину во многом подобными друг другу. Человек, утверждает Плотин, - это не материальная сумма движений атомов, но душа. Точно так же и лишенные души вещи не являются случайными соединениями: существует Мировая Душа, и точные соотношения, наблюдаемые нами в вещах, являются свидетельством наличия направляющего Ума. С такой точки зрения человек не есть растительная душа; правильнее будет сказать, что он - душа ощущающая, а главное, помнящая и воображающая. Именно память и воображение Плотин анализирует особенно тщательно. Когда человек пользуется этими способностями, он соприкасается с умом и, можно даже сказать, сам делается умом. Подобно тому, как поверх души человека располагается его ум, над Мировой Душой находится божественный Ум, аналогичный платоновскому миру идей. Вещи чувственного мира - лишь отражения этих идей. Однако первопринципом для Плотина не является и божественный Ум, потому что в нем имеется двойственность и раздельность: одна идея отлична от другой, и познающий субъект отличается от познаваемого объекта. Для полного объяснения необходим всецело единый принцип, и потому выше Ума помещается Единое, Простота, столь же беспримесная, как Бытие Парменида. Поскольку Единое выше всякой двойственности, а язык и знание предполагают раздельность, Единое нельзя ни описать, ни познать. Соприкоснуться с ним можно лишь посредством мистических проникновений и несказанного опыта. В процессе нравственного очищения человек способен осуществить переход от чувственной души или материального мира к частному уму, потом к божественному Уму и, наконец, к Единому. См. также <<НЕОПЛАТОНИЗМ>>. ЛИТЕРАТУРА Порфирий. Жизнь Плотина. - В кн.: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1986 Адо П. Плотин или Простота взгляда. М., 1991 Плотин. Избранные трактаты, тт. 1-2. М., 1994 Плотин. Сочинения. СПб - М., 1995

Современная Энциклопедия

ПЛОТИН (около 204/205 - 269/270), греческий философ, основатель неоплатонизма. С 244/245 жил в Риме, преподавал философию; после 10 лет устных бесед Плотин начал записывать свое учение. 54 сочинения Плотина изданы его учеником Порфирием, разделившим их по 9 сочинений (отсюда название "Эннеады" - "Девятерицы"). В системе Плотина из неистощимой полноты единого (первоначала всего сущего), отождествляемого с благом, в процессе его эманации проистекают три главные субстанции бытия: ум (нус), мировая душа (заключающая в себе все индивидуальные души), космос (телесный мир). Путь человеческой души - восхождение от чувственного мира к слиянию в экстазе с единым, которое вечно сияет в своей сверхпрекрасной благости.

Античные писатели

Плотин, Plotinos, ок. 204-ок. 269 гг. н. э., греческий философ, создатель неоплатонизма. Происходил из Ликополя в Египте. Юность провел в Александрии; слушал там лекции многих философов, однако саоме сильное впечатление на него произвел Аммоний Сакк, учеником которого он был 11 лет. На 40 году жизни переехал в Рим, где его учение нашло множество последователей, в их числе были сам император Галлиен и его жена Салонина. Пользуясь их покровительством П. выдвинул проект основания в Кампании города философов «Платонополя», жители которого могли бы воплотить в жизнь социальные идеалы Платона. В нем также должен был поселиться сам П. со своими учениками. Но план этот не был реализован. П. пользовался в Риме большим уважением и популярностью. Он преподавал там более 25 лет. Писать начал поздно, примерно на пятидесятом году жизни. Оставил после себя 54 труда, которые его ученик Порфирий издал под заглавием Эннеады. Нашими сведениями о жизни и деятельности П. мы тоже обязаны Порфирию, который предварил свое издание обширным вступлением О жизни Плотина и о его книгах. Порфирий, Амелий и врач Евстиох были ближайшими друзьями и наиболее выдающимися учениками П. Первым изданием сочинений П. следует считать труды, собственноручно написанные автором и распространявшиеся в кругу друзей и учеников. Второе издание, по-видимому, вскоре после смерти П., подготовил Евстиох, расположив работы в хронологическом порядке. Эннеады Порфирия являются третьим по счету изданием сочинений П. Оно оттеснило предшествующие издания и оказало огромное влияние на историю человеческой мысли. Порфирий отказался от хронологического принципа Евстиоха и расположил труды согласно их тематике: а именно объединил в группы труды на сходные темы и установил, что в этом случае мы видим 6 больших разделов по 9 работ в каждом (эннеад). Три первые эннеады включали книги, касающиеся этики и эмпирического мира, четвертая и пятая — книги о душе и разуме, шестая же — книги о Благе (Абсолюте). Каждую книгу Порфирий снабдил «заголовком» (kephalaion): кратким пересказом, дополненным замечаниями об обстоятельствах написания книги — а также «выводами» (epicheirema), своеобразным послесловием, содержащим необходимые замечания и пояснения к тексту. Заглавия трудов в его издании принадлежали не самому П., но его читателям. Разделение трудов на проблемные группы облегчало знакомство с трудным учением П. Произведения П. являлись диатрибами. Мы находим в них все черты современной П. литературной диатрибы: спор с вымышленным противником, поэтические цитаты, импровизации, языковые вольности. Несмотря на это, сочинения П. носят индивидуальный и неповторимый характер. Чтобы их понять, требуется действительно хорошо знать философию П. и помнить о ее отвлеченном характере. П. в своей философии отталкивался от Платона. Он воспринял платоновское разделение идеального и реального миров, но постарался уничтожить разделявшую их пропасть, утвердить единство бытия и создать монистическую систему, связав разделенные Платоном элементы. Чтобы достигнуть этой цели, он смотрел на мир с точки зрения его рождения и развития. Различные формы бытия оказались у него этапами этого единого развития. Реальный мир действительно отличается от идеального, земной — от божественного, но один происходит из другого. Нет множественности миров, есть единое бытие, в своем развитии обретающее различные формы. Согласно П., характерным свойством бытия является акт творения, он создает все новые и новые его формы, которые представляются его эманациями. Теория эманаций — основной стержень системы П. Эманации подчиняются определенным законам: чем совершеннее бытие, тем большей творческой мощью оно наделено, а каждая форма бытия происходит от другой, более совершенной. Порядок рождения эманаций соответствует снижению уровня их совершенства. В связи с этим Пю различал три основных формы бытия: 1) совершеннейшее бытие — Абсолют; 2) бесплотный мир разума (kosmos noetos) и 3) материальный мир чувств (kosmos aisthetos): душу и материю. Из Абсолюта, который П. представляет как высшую красоту, высшее благо и высшее единство, рождаются эманации, иные формы бытия, все менее совершенные и все более зависимые. Эти формы П. называет гипостазами. Он различает две либо три гипостазы: 1) мир разума; 2) эмпирический мир: душа и материя. Только мир разума поистине существует, воплощает полное и неизменное бытие, то есть онтологическое; чувственный мир всегда «является», а значит несет в себе гигнетическое бытие. Оба эти мира всегда существовали и будут существовать, но если первый мог бы существовать без второго, то второй без первого — нет. Бесконечность существования обоих миров базируется на вечности Абсолюта. Различение мира разума и мира чувств соответствует платоновскому разделению на материальный мир и мир идей. Новой у П. была концепция Абсолюта и эманаций. Первой гипостазой Абсолюта является мир духа, или идеальный, второй — психический мир, понимаемый П. как единая мировая душа, в которой содержатся все отдельные души. Последняя гипостаза — это материя. Она — предел процесса эманации. Процесс же этот неизбежен, он необходимо проистекает из природы бытия. В него включается и материальный мир. Этот постулат представляет собой основное положение философского монизма П. В человеческой душе П. выделял две главные составляющие: низшую и высшую душу. Низшая душа исполняла все функции, связанные с телом, растительные и животные — П. наделяет ее ответственностью за все несовершенства и ошибки. Зато высшая душа свободна от них и благодаря этому способна достигнуть высочайших уровней бытия. Этот обратный путь души к совершенству П. называет «дорогой вверх». Таким образом, с одной стороны мы имеем ряд эманаций, от наиболее совершенной формы бытия до все менее совершенных, а с другой — вознесение души от менее совершенного бытия к более совершенным. Душа может подниматься ввысь различными путями: 1) через познание (экстаз, который был высшим таинством и подлинной целью философии П.); 2) через эстетическое восприятие (искусство, согласно П., является материальным воплощением идей и средством уподобления божеству; впервые у него теория искусства стала необходимым элементом философской системы) и 3) путем нравственного совершенствования (этика). После смерти П. действовали уже 3 знаменитые неоплатонические школы: александрийско-римская (Порфирий и Лонгин, III в. н. э.), сирийская (ее основатель — Ямблих, IV в. н. э.) и афинская (наиболее выдающийся представитель — Прокл, V в. н. э.). Под влиянием философии П. находился Августин, а также многие христианские теологи и философы нового времени, такие как Мен де Биран во Франции или Шеллинг в Германии.

Теософский словарь

Благороднейший, высочайший и величайший из всех неоплатоников после основателя школы Аммония Саккаса. Он был наиустремленнейшим из филалетеян или "любящих истину", целью которых было создание религии на основе системы мысленной абстракции, что является истинной Теософией, или всей сущностью Неоплатонизма. Если верить Порфирию, Плотин никогда не раскрывал ни места своего рождения или родословной, ни своей отчизны и расы. До двадцати восьми лет он не находил ни учителя, ни учения, которые удовлетворили бы его или отвечали бы его устремлениям. В это время ему посчастливилось услышать Аммония Саккаса, и с того дня он начал посещать его школу. В тридцать девять лет он сопровождал императора Гордия в Персию и Индию с целью изучения их философии. Он умер в возрасте шестидесяти шести лет, написав пятьдесят четыре книги по философии. Он был настолько скромен, что говорят, "стыдился думать, что имеет тело". Несколько раз в своей жизни он достигал Самадхи (высочайший экстаз или "воссоединение с Богом", божественным Эго). Как сообщает один биограф, "его презрение к своим телесным органам было настолько велико, что он отказывался принимать лекарство, считая употребление подобных средств недостойным человека". Также мы читаем, что "когда он умер, дракон (или змей), который находился под его кроватью, проскользнул в отверстие в стене и исчез" - факт, заставляющий задуматься изучающих символизм. Он учил доктрине, тождественной доктрине ведантистов, а именно, что Дух-Душа, эманируя из Единого божественного принципа, по окончании своего путешествия воссоединяется с Ним.

Антисери Д., Реале Дж. Западная философия от истоков до наших дней

Генезис и структура Плотиновской системы
Аммоний, учитель Плотина
    Говоря о Нумении из Апамеи, мы оказываемся на пороге неоплатонизма, лучшие достижения которого были получены в кузнице школы Аммония Сакка в Александрии на рубеже II и III веков н.э. От Порфирия мы знаем, что Аммоний воспитывался в христианской семье, но, занявшись философией, он вернулся к языческой религии. Его не коснулась шумная известность, своим веком он остался как бы не замеченным. Ведя образ жизни затворника, он шел по пути напряженного философского поиска и духовного восхождения в обществе немногих учеников, с которыми его роднила глубокая привязанность. Его философскую мысль сложно реконструировать, ибо, к сожалению, он ничего не писал. Однако, ее неординарная глубина явствует из следующих фактов. Плотин, прибыв в Александрию и прослушав всех знаменитостей, остался неудовлетворенным. Но затем, приведенный другом к Аммонию, он, прослушав одну только его лекцию, воскликнул: "Это тот, кого я искал!". И оставался с Аммонием целых 11 лет. От Порфирия известно, что и метод исследования, и большая часть содержания плотиновской мысли почерпнуты из общения с Аммонием.
    Из всего учения Аммония в записях учеников остались только "Эннеады" Плотина, поэтому сложно установить, что принадлежит учителю. История, однако, сохранила для нас весьма красноречивый эпизод. Однажды школу Плотина навестил его бывший сотоварищ по школе Аммония. Плотин никак не хотел начинать лекцию, а когда тот начал настаивать, ответил: "Когда оратор должен говорить тем, кто уже знает о чем пойдет речь, пропадает весь пыл." После короткой беседы он ушел. Без особого риска мы можем сказать, что отношения между Аммонием и Плотином были подобны тем, что существовали между Сократом и Платоном. Среди учеников Аммония мы находим таких известных людей, как Ориген Язычник, Лонгин, а также Ориген Христианин.
Жизнь, сочинения и школа Плотина
    Родился Плотин в 205 г. в Ликополе. Вошел в кружок Аммония 28-и лет от роду. В 243 г. он покинул Аммония и Александрию, приняв участие в походе на восток императора Гордиана. После убийства императора, Плотин направляется в Рим, где в 244 г. открывает свою школу. Между 244 и 253 гг. он только читает лекции, ничего не пишет в знак верности договору с Оригеном не разглашать идеи учителя. Но вскоре оба отказались от его соблюдения, и уже с 254 г. Плотин начал писать трактаты, сначала в форме записи лекций. Порфирий, его ученик, собрал их вместе (54), разделив по девять в шесть групп. Числу "девять" придавался метафизический смысл, что отражено в названии "Эннеады" ("эннеа" по гречески - девять). "Эннеады" вместе с платоновскими диалогами и аристотелевскими эзотерическими произведениями являются шедеврами античной философской классики.
    Школа Плотина, возможно, не напоминала ни одну из предыдущих. Платон, основывая Академию, видел будущих своих питомцев государственными деятелями. Аристотель готовил перипатетиков для научного поиска, как организаторов науки. Пиррон, Эпикур, Зенон были движимы желанием сообщить людям атараксию, покой души и стабильность духа. Школа Плотина преследовала совсем иные цели: подняться над земным измерением жизни, оставить мирскую суету, чтобы объединиться в божественном, научившись созерцать его и достигать в кульминационной точке "экстатического единства".
    Плотин пользовался небывалым успехом. На его лекциях можно было увидеть политических деятелей. Император Галлиен и его жена Солонина настолько прониклись уважением к идеям философа, что решили поддержать его проект основания города философов - Платонополиса, - обитатели которого смогли бы реализовать свое единство с божественным по законам Платона. Из-за придворных интриг проект так и остался проектом. Плотин умер в 270 г. в возрасте 66 лет. Болезнь вынудила его прекратить лекции и покинуть друзей. Последними его словами, сказанными врачу Евстохию, были: "Старайтесь воссоединиться с божественным, которое внутри Вас, с божеством, которое есть универсум."
"Единое" как начало первое и абсолютное, производящее самое себя
    Плотин решительно по-новому обосновывает классическую метафизику.
    Согласно Плотину, любое существо остается собой лишь благодаря своему единству: отними единство - существа нет. Формы единства есть на разных уровнях, но все они подчиняются высшему принципу единства, которое именуется Единым. Уже Платон отвел Единому место на вершине идеального мира, но понимал его как пограничное и ограничивающее. У Плотина Единое - бесконечно. Философы-натуралисты говорили о бесконечном начале, имея в виду физическое измерение. Лишь Плотин открывает бесконечное в его нематериальном измерении как ничем не ограниченную продуктивную потенцию. Бытие, субстанция и интеллект понимались классикой как конечные, Плотин поднимает Единое над бытием и интеллектом. Уже у Платона есть представление о Едином-Благе, которое выше бытия, однако впервые у Плотина мы находим мотивацию этого - в бесконечности Единого. Его характеристики преимущественно апофатические {{$}}, Единое невыразимо, ибо к нему нельзя приложить ничего из области конечного. "Любое слово, что ты произносишь, уже выражает нечто, ... единственное выражение - "по ту сторону всего" - отвечает истинному смыслу". Когда же Плотин наделяет Единое позитивными характеристиками, то избегая противоречий, он использует язык аналогий {{$}}.
    Следует заметить, что термин Единое по отношению к началу не означает его особости, например, математического порядка, но, скорее, Единое-в-себе имеет значение основания единства любого бытийства, абсолютно простой смысл бытия сложного и множественного. Эта простота в качестве первоначала не есть убожество, но есть "потенция всех вещей", т.е. бесконечное богатство.
    Другой употребляемый Плотином термин - Благо (по греч. - agathon {{$}}). Речь идет о Благе-в себе, о том, что Благо есть для всех вещей, которые в нем нуждаются. Следовательно, Благо "абсолютно трансцендентно", это Сверх-Благо. Теперь нам ясен смысл плотиновского утверждения, что Единое не есть ни бытие, ни мысль, ни жизнь, но есть Сверх-бытие, Сверх-мышление, Сверх-жизнь.
    Итак, абсолютное Единое - причина всего. Но почему есть Абсолют, - спрашивает Плотин, - почему он таков? Вопрос, который никто из греков не ставил (возможно, самого Плотина подтолкнула к нему антигностическая полемика), задевает, в самом деле, предельные основания метафизики. "Единое держит само себя", - ответ Плотина. "Это - самопродуцирующая активность", "благо, которое само себя творит." Оно таково, каким хотело быть: "Его воля и его бытие совпадают, чем быть хотело, то и есть", поскольку оно выше всего того, что можно себе представить.
    Единое - самопродуцирующая активность, творящая свобода, причина себя и то, что существует в себе и для себя, "трансцендентное себя самого". Как мы видим, "causa sui" и "autoctisis" новой философии присутствуют в плотиновском понятии Абсолюта здесь тематически и систематически, безусловно превосходя его разработку и у Платона и у Аристотеля.
Происхождение вещей из Единого
    Почему и как из Единого происходят вещи? Если Единое во всем обязано самому себе, то почему оно не остается в себе?
    Проблема эта редко бывает понята, ибо читатели "Эннеад" останавливаются на образах-иллюстрациях. Наиболее известный из них образ света. Все сущее изливается из Единого как светоносного источника иррадиирующими кругами. "Существует то, что можно было бы назвать центром: вокруг него некая окружность, отражающая сияние, исходящее из центра; вокруг них (центра и окружности) другая окружность: свет от света!" Другой образ - огня, отдающего тепло; образ благоухающей субстанции; неиссякаемого источника - родника, из которого истекают реки; дерева жизни, корни которого питают все; и др. Однако, эти образы иллюстрируют только то, что Единое, продуцируя все, остается недвижным, в том смысле, что, генерируя, оно ничего не теряет: то, что порождено, находится ниже генератора, который в порожденном уже не нуждается.
    Однако теория Плотина значительно богаче приведенных образов дидактического назначения. "Но как же, - спрашивает Плотин, - рождается мир вещей, если Единое покоится?" - Благодаря действующей силе, а она двойственна: а) одна закрыта в бытии; б) другая изливается из обособленного бытия каждой вещи; или иначе: а) одна при- надлежит бытию, благодаря чему всякое нечто активно, б) другая сила, необходимым образом стоит за каждой вещью, не совпадая с ее отдельностью. Так, например, дело обстоит с огнем, 1) с одной стороны, тепло возникает как происходящее из собственной сущности и входящее в нее, 2) с другой, жар огня - это сила, сохраняющаяся и действующая, она закрыта прирожденным образом в своем бытии.
    Следовательно, есть: а) активность Единого, благодаря которой Единое есть и остается Единым, и б) активность, исходящая из Единого, благодаря которой из него проистекает все прочее. Активность второго типа проистекает из активности первого типа. Первая состоит в свободном творении себя-Единого, вторая - порождающая "необходимость", можно было бы сказать, что это желающая необходимость. Понятно, что следует говорить не об "эманации", а о развитии, причем, не о простой необходимости, а связанной с высшей активностью необыкновенной силы, т. е. абсолютной необходимостью. Бог, по Плотину, не творит свободно отличное от себя, но свободно создает самого себя в бесконечной потенции, продуцируя также отличное от себя.
Вторая ипостась: Нус, или Дух
    Из первой высшей реальности, или ипостаси {{$}}, происходит вторая, которую Плотин называет "Нусом" {{$}}. Согласно Аристотелю, это высшее интеллектуальное начало, содержащее в себе весь платоновский мир идей, т.е. Интеллект, мыслящий тотальность интеллигибельного. Чтобы не обеднять термин "нус", его можно передать словом Дух, имея в виду единство высшего Мышления о высшем мыслимом.
    Дух рождается так: активность, исходящая из Единого, - это сила неоформленная (нечто вроде интеллигибельной материи), чтобы оформиться, она должна 1) обернуться для "созерцания" своего первоначала, напитаться и наполниться им, а затем, 2) эта сила должна вернуться к себе самой и исполниться собой. На первом этапе рождается субстанция-бытие, или содержание мышления, на втором, - собственно мысль. Так рождается множественность (дуальность) мышления и мыслимого, а также множественность мыслимого. Дух, вглядываясь в себя, наполняется Единым, видя в себе тотальность вещей, а значит, тотальность Идей. Если Единое - "потенция всех вещей", то Дух становится всем, обнимая все идеальным образом. Платоновский мир идей - это, следовательно, Нус, Дух. Идеи - не только мышление Духа, но суть сами Дух и Мышление.
    Плотиновский Дух становится Бытием по преимуществу, Мышлением по преимуществу, Жизнью по преимуществу. Интеллигибельный космос - тот, в котором всякая идея высвечивает все, и, наоборот, во всем как Едином, отражается блик каждой идеи. Это мир чистой Красоты, где Красота - сущностная форма.
Третья ипостась: Душа
    Подобно Единому, которое стало миром Форм и Мышления, а значит, Духом, для того чтобы создать универсум и физический космос, необходимо было статься Душе.
    Душа проистекает из Духа таким же образом, как Дух - из Единого. Она есть 1) активность Духа, которая делает его таковым, 2) активность, вытекающая из Духа. Аналогично отношениям Духа и Единого (Дух как потенциальная активность разворачивается к созерцанию самого себя), Душа обращается к Духу, обретая собственную ипостась, видя в Духе Единое и входя в контакт с самим Благом. Это сцепление Души с Единым-Благом образует одну из несущих конструкций системы Плотина, фундамент, поддерживающий не только творческую активность Души, но и возможность возвращения к Единому.
    Специфическая природа Души заключается не в чистом мышлении (что составляет суть Духа), но в даровании жизни всему чувственному, в упорядочивании его, в поддержании и управлении им. "Пока Душа взирает на то, что было до нее, она мыслит; когда она взирает на саму себя, она хранит себя; по отношению же к тому, что после нее, душа несет порядок, поддерживая и направляя". Давая жизнь, Душа является, следовательно, началом движения, будучи сама чистым движением. Она есть "последняя богиня", т.е. последняя умопостигаемая реальность, но реальность, которая граничит с чувственным, будучи его причиной. Душа, занимая промежуточное положение, имеет "два лика", поскольку, порождая телесное, но оставаясь бестелесной реальностью, она обретает нечто дополнительное. Она может войти в контакт с любой частью телесного, не нанося ущерба единству своего бытия, а значит, может найти все-во-всем. В этом смысле можно сказать, что душа делима-и-неделима, едина-и-множественна. Душа, стало быть, это "единое-и-многое", Дух - "едино-многое", Первоначало же - только Едино, тела всегда - множественны.
    Чтобы лучше это понять, нам следует вспомнить, что, по Плотину, множественность души имеет два измерения - горизонтальное и вертикальное, ибо Душа иерархична. 1) Есть "высшая Душа", Душа как чистая ипостась, остающаяся в тесном союзе с Духом; 2) есть "Душа всего", т.е. креативная сила, коей обязаны космос, физический универсум; 3) наконец, есть партикулярные души, что нисходят, одушевляя тела, звезды и живые существа. Ясно, что все души происходят от одной, находясь с ней в отношении "единое-и-многое", но также в отношении "раздельное-неотъемлемое", - или отличное, но не отпавшее.
    Тесно связан с "Душой Всего" "физис", или природа, образуя пограничную с ней реальность. Согласно Плотину, "природа" - активность, продуцирующая чувственные формы лишь в той мере, в какой они попадают в сферу созерцания идеальных форм, посредством Духа и его идей.
Происхождение физического космоса
    С Душой серия ипостасей бестелесного мира завершается, и мы возвращаемся к чувственному миру. Почему реальность не завершается бестелесным? Какова судьба и ценность чувственного?
    Новизна Плотина состоит как раз в его попытке дедуцировать материю без того допущения, что она от века противостоит первоначалу. Чувственная материя проистекает из своего источника как последняя возможность, т.е. конечный этап процесса, где продуцирующая сила истощается до изнеможения. Так материя становится всеобщим ослаблением потенции Единого, того, благодаря чему оно едино; другими словами, она обделена Благом. В этом смысле материя - это, конечно, зло. Но это зло не есть негативная сила, обратная позитивной. Это просто-напросто лишенность позитивного, его дефицит. Материю называют небытием, "поскольку она отличается от бытия, таится под ним". Материя не рождена Высшей Душой, целиком поглощенной активным созерцанием, но, как уже было сказано, составляет ее кромку, оконечность Души универсума, где она уже ослабевает, где она еще способна созерцать себя, но не Дух. Это слабеющее созерцание качественно все то же, гомогенно высшей способности, но количественно иссякает, до исчезновения. Таким образом, материя произведена активностью созерцающей силы, ослабевающей настолько, что уже не обратиться к источнику, ее породившему, чтобы его созерцать. Поэтому материя нуждается в Душе, формирующей ее, связывающей ее с бытием.
    Физический мир рождается, следовательно, так: 1) сначала Душа полагает материю, которая находится на периферии световой окружности, где наступают сумерки; 2) затем этой материи дается форма, которая освещает, насколько это возможно, материю, темень. Очевидно, эти две операции могут быть различены не хронологически, но логически. Первая акция Души состоит в ослаблении созерцания, вторая - в восстановлении его. Физический мир - это зеркало форм, которые, в свою очередь, оформляют Идеи, и потому весь мир - это форма, все - логос. Панлогизм и панформализм Плотина тотальны, как красноречиво следует из цитаты: "Универсум скреплен от макушки до основания связями форм; более того, материя сама - в формах элементов, в одних формах - другие формы, в них - снова другие; ... поскольку сама материя - самая низкая форма, весь этот мир целиком есть форма, все универсальное есть форма, моделью его уже была форма".
    Как же возникает темпоральность? Темпоральность рождается из активности, с которой Душа творит физический мир (т.е. нечто, отличное от интеллигибельного, но все же в модусе вечности). Душа, взращенная желанием перенести виденное свыше, выходит из единства, расширяясь в протяженности в серии актов, которые следуют один за другим по порядку, "сначала" и "потом", что в сфере Духа всегда одновременно. Душа творит жизнь как темпоральность, во времени, копируя жизнь Духа, который существует в модусе вечности. Жизнь как темпоральность растворена в сменяющих друг друга моментах, она обращена к моментам, которые воспоследуют, всегда обремененная моментами прошедшими.
    Рождение и смерть в таком ракурсе становятся ничем иным как подвижной игрой души, которая, как в зеркале, отражает свои формы; игрой, в которой ничто не исчезает насовсем, но все сохраняется, ибо "ничто не может быть вычеркнуто из бытия".
    Физический космос совершенен, если судить о нем с оптической точки зрения. Ведь он - копия, имитирующая модель, но не сама модель. Но это такой образ, который краше оригинала. Космос, как и все ипостаси сверхчувственного мира, "нуса", "существует для Него и взирает на Него снизу вверх". Спиритуализация космоса у Плотина граничит с акосмизмом: материя - последняя форма, тело - форма, мир - подвижная игра форм, форма связана с Идеями Духа, а Дух - с Единым.
Источники, природа и судьба человека
    Человек рождается не тогда, когда он появляется в физическом мире, но предсуществует в состоянии чистой души: "Прежде нашего рождения мы обитали свыше: мы были людьми, индивидуально определенными, и даже Богами, чистыми душами".
    Так почему же души нисходят в тела?
    Ответ на этот вопрос неоднозначен. С одной стороны, Плотин допускает сошествие души в тело как актуализацию потенциальности космоса, а значит, как онтологическую необходимость. В то же время он говорит, что "лучше" не опускаться, что это род греха, "дерзости", "безрассудства". Во всех некреационистских системах происхождение множественного из Единого и вселение души в тело всегда оставалось проблематичным. Чтобы прояснить проблему, Плотин выделяет два вида "вины".
    а) Первая состоит в самом "падении" в той мере, в какой оно было роковым, непроизвольным, наказанием; это мучительный опыт телесного страдания за совершенную вину. С этим "падением" связана "воля к принадлежности", т.е. возвращение в индивидуальность души, о чем и говорит Плотин, когда душа соединяется с телом.
    б) Вторая степень вины души, принявшей тело, состоит в исключительной заботе об этом теле, со всеми вытекающими из этого последствиями: забвением себя самой, собственного происхождения, служения высшим целям.
    Не первая, но именно вторая вина и составляет для души наибольшую беду, зло, связанное с забвением собственных источников.
    Человек - это фундаментальным образом душа, и все виды активности жизни зависят от его души. Душа бесстрастна, и только она способна действовать. И ощущение и восприятие, по Плотину, есть познавательные акты души. Чувствуя, наше тело страдает от воздействия другого тела; напротив, наша душа начинает действовать не только в смысле невозможности избежать телесного, но в том именно смысле, что она судит его "аффекты". Более того, по Плотину, чувственное впечатление, полученное от телесного воздействия, душа оценивает с точки зрения остатков и следов в нем интеллигибельных форм. Стало быть, любое восприятие для души - форма созерцания интеллигибельного в чувственном. Однако не это еще венчает плотиновскую концепцию физического мира, согласно которой тела суть продукты логоса, т.е. рациональные формы универсальной души. В последнем приближении они суть "затемненные мысли", в то время как интеллигибельное в мыслях это - "просветленные ощущения". Плотин идет дальше. Чувствование возможно лишь постольку, поскольку низшая душа, которая чувствует, связана с душой высшей, которая воспринимает чистые идеи (платоновский анамнез). Чувствование низшей души схватывает чувственные формы как иррадиирующие, отраженные светом, исходящим из первоисточника - Идеи высшей души.
    Память, чувства, страсти, волнения, - все это интерпретируется Плотином как активность души.
    Активность наиболее интенсивная состоит в свободе души и тесно связана с ее нематериальностью. Свобода есть страстное желание Блага. В то время как свобода Единого состоит в полагании себя как Абсолютного Блага, свобода Духа - в том, чтобы остаться в нерушимой связи с Благом, свобода же Души - во влечении к Благу, посредством Духа, через все уровни и ступени.
    Судьба души в том, чтобы достичь божественного. Плотин принимает платоновскую эсхатологию, утверждая, впрочем, что уже на земле возможно отделение от телесного и воссоединение с Единым. Философы эллинистической эпохи немало писали о том, что полное счастье достижимо в земном измерении. Это возможно и по Плотину, ибо в каждом из нас есть элемент божественного, трансцендентного, что воссоединит нас, даже если тело страждет. Ясно, что такое представление, несмотря на внешнее сходство, выставляет эллинистическую точку зрения в ее иллюзорной наготе, показывая невозможность достижения идеала посредством чистой имманентности, но лишь в прочном сцеплении с трансцендентным.
Возвращение к Абсолюту и экстаз
    Путей возврата к Абсолюту несколько: а) путь добродетели, б) путь платоновской эротики, в) путь диалектики. Однако к этим традиционным Плотин добавляет четвертый: путь "опрощения", "воссоединения с Единым" и "экстаза" (мистического союза).
    Действительно, ипостаси проистекают из Единого посредством своего рода дифференциации, онтологической "альтернативности", к которой добавлена еще и моральная альтернативность. Воссоединение с Единым осуществляется через преодоление этой инаковости. И это, потому, что альтернативность, инаковость, не входит в ипостаси Единого: "Единое, будучи невосприимчивым к инакому, присутствует вечно; мы же близки к нему ровно настолько, насколько у нас этого нет". Освободиться от иных одежд, обнажиться, для человека означает вернуться к самому себе, в лоно своей души; затем освободиться от аффективной части, а значит, от слов и дискурсивного разума, чтобы погрузиться, наконец, в созерцание Единого. Фраза, суммирующая процесс тотального очищения души, захотевшей воссоединиться с Единым, афористична: "Сбрось с себя все". Однако освобождение от всего не означает в этом контексте аннулированния себя самого, напротив, это значит наполниться Богом, расшириться до всего, до Бесконечного. "Ты взрасти себя самого, выбросив все прочее: и тебе станет явным после такого отказа "Все" ... и если нет рядом с тобой других вещей, значит ты ушел от них прочь. Ты уходишь не от Него, (Он всегда там), и уходишь не куда-нибудь, но, оставаясь, ты уже обратился..."
    Это объединение с Единым Плотин называет "экстазом". Это состояние нельзя описать как бессознательное, оно, скорее, гиперсознательное, это не нечто иррациональное, но гиперрациональное. В экстазе душа, наполненная Единым, видит себя в райском блаженстве.
    Вне всякого сомнения, теория экстаза быстро распространилась в александрийском окружении, она задела и Филона. Необходимо иметь в виду, что, если Филон понимал экстаз в библейском духе как "благодать", как безвозмездный дар Бога, то Плотин остается в плену категорической мысли: Бог ничего не дарует людям, но сами люди могут совершить восхождение к Нему и воссоединиться с ним, благодаря своей природной силе, способности и желанию.
Оригинальность плотиновской мысли: творящее созерцание
    Во всем процессе метафизического порождения ипостасей есть принципиальный момент, который совпадает с созерцанием. "Все стремится как к цели к некоему созерцанию - живые существа, наделенные разумом, природа, что - в растениях и земле, ею порожденных..." Мы видели, как Дух рождался, созерцая Единое, а Душа, созерцая Дух. Но как же "природа", "практика"? Она - "созерцание" и "нечто созерцаемое" одновременно, ибо она - рациональная форма. И поскольку созерцание - рациональная форма, оно творит. Творение здесь отчетливым образом показано как созерцание, причем, пока оно остается чистым созерцанием.
    Та же самая практика, даже на более низкой ступени, блуждая, пытается достичь созерцания. Духовная активность, ориентированная на видение и созерцание, трансформируется, по Плотину, в созидание. Чем более активность проявлена в действии, тем богаче и интенсивнее созерцание. Последняя фаза метафизическое молчание.
    В этом контексте возвращение к Единому посредством экстаза становится возвратом к Благу через созерцание. Экстаз - это опрощение в значении элиминации инаковости, отделения всего земного, созерцание, в коем прозревший субъект и зримый объект обосновывают друг друга. Это знаменитый "бег одного к Одному", как об этом говорится в заключении "Эннеад": "Такова жизнь Богов и людей блаженных по эту сторону жизни, жизнь, в которой ничто земное уже не задевает, бегство одинокого к Одному".

История философии. Энциклопедия

ПЛОТИН, (204/205-270) - древнегреческий философ-платоник, считающийся основателем неоплатонизма. Родился в Ликополе (Египет). Умер в Минтурне (Италия). Учился в Александрии, где в течение 11 лет был учеником Аммония Саккаса (наряду с Оригеном). Сопровождал императора Гордиана в Персию, желая познакомится с философией Востока. С 244/245 - в Риме, где основывает свою школу и 10 лет преподает философию в устных беседах. Опираясь на поддержку императора Галлиена, пытался создать город философов (Платонополь). После 10 лет устных бесед начал записывать свое учение. Трактаты и лекции П. издал его ученик и друг Порфирий (ему же принадлежит и "Жизнь Плотина" - важный источник сведений о последнем). Порфирий распределил их на 6 разделов, а каждый из них - на 9 частей. Отсюда - "Эннеады" ("Девятки"). В первом разделе речь в основном идет о жизни философа ("этика"), во втором излагается натурфилософия, в третьем - космология, в четвертом - психология, в пятом - ноология (учение об Уме), в шестом - генология (учение о категориях, числах и Едином). В целом неоплатонизм можно рассматривать как высший синтез эллинистической философии, стремившейся "уравновесить субъективно-личную и объективную область действительности" (А.Лосев); синтез, в первую очередь, платонизма, аристотелизма, неопифагореизма, стоицизма, а также элементов восточной мудрости. Поэтому отличительная черта неоплатонизма - универсализм. А.Лосев дает следующую обобщенную характеристику неоплатонизма: в отрицательном смысле это теория и практика отрешения от всего материального; в положительном - это диалектическая реставрация старинной греческой мифологии и самой платоновско-аристотелевской диалектики. В неоплатонизме она предстает как энергийно-эманативная, зрительно-световая и эротическая. А.Лосев рисует неоплатонизм как бесстрастное, эпически уравновешенное учение, которое приходит к полному узакониванию всего, что творится на свете, к полной законности зла, и в котором отсутствует какой-либо индивидуализм и субъективизм, какой-либо культ изолированной личности. Между тем именно экстаз (буквально, умоисступление) есть для П. единственно возможное положительное познание Единого. Экстаз выше даже диалектики (чистого умозрения). Единое, которое не может быть иным, вообще не может быть чем-нибудь, которое выше бытия, сущности, понятия, имени и т.д., - основополагающий концепт неоплатонизма. Собственно говоря, первоинтуиция Единого конституирует все это течение. Начало же всякого истинного бытия и истинного познания, по П., есть любовь к Единому. П. буквально не находит слов (и это в принципе, ибо никакой Логос тут не в состоянии помочь), чтобы выразить сущность Единого; ведь Единое выше сущности, выше любого его выражения. Поэтому и суждение "Единое есть, существует" - неадекватно. Бог не имеет нужды даже в бытии как создатель бытия. Парадокс Единого в том, что оно нигде - и везде; "первое начало не присуще вещам в том смысле, что они не содержат его в себе, и присутствует в них в том смысле, что ему, свободному и независимому от них, ничто и нигде не препятствует присутствовать"; что оно трансцендентно всему, ничему не причастно - и все заключает в себе без всякого ущерба для своего единства и простоты, не будучи отдалено от чего бы то ни было. Единое так же не есть и деятельность, ибо "зачем и как быть в действии тому, что само есть одна чистая энергия? Ведь такой энергии нет никакой надобности еще и еще действовать, чтобы быть энергией, ибо она и без этого сразу есть энергия вполне завершенная". Разве что Благом его можно назвать - а "желание блага и более первоначально, и не предполагает никакого познания... само благо прежде и выше красоты". П. специально отмечает, что "что благо вовсе не потому благо, что оно желается, а, напротив, потому желается, ищется, что есть благо". Итак, Единое не нуждается ни в чем, следовательно, также ни в мышлении, ни в познании. Оно "само не мыслит и нами не может быть познано посредством мышления". И тем не менее, мы можем своею мыслью возвыситься и приблизиться к нему, по крайней мере, настолько, чтобы говорить о нем нечто, не выражая его самого, чтобы больше отрицать в нем то, что не есть, чем утверждать то, что оно есть". Но чтобы достигнуть мыслью Первоединого, душе следует стать выше самой науки; ей следует "ни на мгновение не выступая из своего единства, отрешиться и от своих знаний, и от предметов знания, и от всего прочего, даже от зрелища красоты, ибо даже красота позднее Его и от Него". Вообще говоря, до высших понятий, по П., можно возвыситься тремя путями: посредством музыки, наслаждения прекрасным и философии (как пути к мысленному миру). Важнейшая же часть философии - диалектика (кроме нее к философии относятся физика и этика). Диалектика еще у Платона рассматривает первые роды бытия, от которых происходит все существующее. Но таких основных начала три: Благо, Ум, Душа. Возвращаясь к понятию блага у П., надо заметить, что благо материи заключается в форме, дарующей ей закономерность и красоту; благо тела - в душе, дающей ему жизнь; благо души - в уме, который дает ей мудрость и духовное блаженство; и, наконец, благо ума - в самом Благе, дарующем ему его актуальную энергию. Итак, Благо всегда дарует; в этом смысле мы можем истолковывать и саму эманацию. Для объяснения того, как Первоединое производит новую энергию (мышление, Ум), нисколько не меняясь само и целиком пребывая в себе, П. вводит различение энергии сущности - и энергии, истекающей из сущности. Первая не отличается от сущности, которой принадлежит; вторая отлична от нее как от своей причины. Ум есть начало едино-многое; он един с ноуменами, составляя их субстрат. Сами ноумены суть разумные сущности, обладающие жизнью и смыслом; буквально - боги. (Первоединое неоплатоники отождествляют с Ураном, Ум - с Кроносом, Душу - с Зевсом.) Ум - сфера истинно сущего, но это всесущее не имеет никакого места; и "оно не отдает самого себя никому и ничему, даже тем существам, которые жаждут соединиться и слиться с ним, а допускает лишь пользоваться своим присущием, когда они того желают, и в той мере, в какой они к тому способны, но ни одному из них не принадлежит как его особая собственность". Таким образом, низшая природа участвует в сверхчувственом бытии потому, что это последнее присутствует везде, хотя и не входит в каждую отдельную вещь целиком по причине ее бессилия (т.е. неспособности ее воспринять целиком). Ум есть полнота идей и он само свое бытие имеет в идеях ( в то же время П. настаивал на различении идеи и носителя идеи). Каждая идея заключает в себе, по П., "совершенное, вполне довлеющее основание своего бытия". Более того, каждая идея имеет довлеющее основание не только по отношению к самой себе, но и по отношению ко всей совокупности идей. Чувственные же вещи участвуют в идеях, имея в них основание своего существования. В целом идея суть сущность, в которой ее реальная основа нераздельна и тождественна с идеальной; идеи - актуальные энергии сущего, мысли Ума, формы (виды) сущего. Напротив, вещи - лишь образы ноуменальных вещей. Соответственно, и восприятия - двух родов: чувственные (которые иногда можно принимать за спутанные и темные мысли) и ноуменальные (вообще мысли в ноуменальном мире можно трактовать и как совершенные, ясные ощущения или восприятия). Точно так же П. различает и два ряда категорий: умственные (сущность, движение, покой, различие, тождество) и чувственные (сущность, количество, качество, движение, отношения). Наконец, это различение затрагивает самого человека и П. говорит, с одной стороны, об идеальном человеке, с другой - о низшем, чувственном, здешнем человеке. Первый - самочеловек или человек по своему истинному первоначальному существу; но и здесь чувственность нисколько не исключается, однако, она сама дана в идеальной, совершенной форме. Второй, т.е. чувственный, телесный человек, есть позднейший и низший, образ и подобие человека высшего, идеального. В этом случае душа, содержащая в себе человеческую природу, запечатлевает свой образ в теле, насколько позволяет природа последнего. Первый человек пребывает в божественном Уме, второй - рассудочный, третий - чувственный. Выходит, что у П., человек нерожденный предшествует человеку, имеющему родиться. И все в здешнем мире имеет свой первообраз в мире ноуменальном, т.е. имеет то более совершенное и истинное начало, от которого и происходит. Если здесь огонь, то там самоогонь, если здесь земля, то там - самоземля и т.д.; как увидим далее, это касается и трактовки самой материи. Итак, Ум, Нус или мир эйдосов - причем каждый из них отражает все остальные, - есть живой смысл, являющийся и объективно-реальной субстанцией, и самоосмысленностью. Потенциальные и актуальные манифестации Нуса, есть боги. Каждый бог у П. - первообраз для некоторой области бытия. И он же - предельная сила и оформление, удерживающее все вещи. Поэтому мы можем сказать, что каждый эйдос (или каждый Бог), равно как и весь мир эйдосов и богов, целиком является демиургом и первообразом. Важно подчеркнуть, что для Плотина без мышления нельзя возвыситься к Благу, - и все-таки мышление никоим образом не есть высшее. Благо и вовсе не мыслит, и не имеет никакой нужды в мышлении, тогда как Ум именно в мышлении имеет свое бытие. Но в то же время и в самом Уме П. усматривает двоякую способность: мыслительную, благодаря чему он созерцающий и рассуждающий ум; и любящую, когда он, теряя всякую рассудительность, весь отдается экстазу, прозирая посредством некоего воспарения в то, что выше его. Эманация мира эйдосов дает нам становление, но еще не чувственное, а смысловое. Здесь возникают вторичные божества, даймонии. Они же - одушевляющие силы. В целокупности это - Мировая Душа. Она - источник одушевления и движения всего сущего. В ней П. выделяет два аспекта: как обращенная к Нусу, она есть небесная Афродита, а как созерцающая и оплодотворяющая материю, она есть земная Венера. Душа вообще есть образ Ума и потому-то "всякий, кому желательно знать, что такое есть этот ум - совершенный, всеобъемлющий, первый и совершенно себя ведущий, должен свою душу как бы обратить в ум". Заметим, что если "душе необходимо прибегать к размышлениям, - чтобы после себя познать, что такое и каков есть ум", то последний "знает себя без всякого размышления, так как он всегда присутствует в себе". Ум - непрерывное самосозерцание; созерцание и вообще составляет природу и сущность неоплатонического Ума. В отличие от Ума, Душа причастна и единому и многому. Если Уму мышление принадлежит первоначально и по самой природе Ума, то Душе - только производным образом. Тело мира содержится в Мировой душе, подобно тому, как она - в Уме, а Ум - в первоедином. Хотя П. различает универсальную (Мировую) Душу и индивидуальные души, они никоим образом не отделены друг от друга, а только отличны, и не сущностью, а лишь своими атрибутами. Время и есть жизнь Мировой Души; говоря точнее, время создается интервалами ее деятельности. Значит, и мир, существующий в ней, подчинен времени. Главное же во времени - будущее, поскольку Мировая Душа стремится к нусу. П. критикует утверждение, согласно которому время есть мера движения. Напротив, движение - поскольку оно уже предполагает время - есть мера времени (т.е. измеряется во времени, будучи его акциденцией). Равно и покой - во времени; и если движение прерывно (может быть остановлено), то время непрерывно. Время - отображение, образ Вечности, его подвижная икона и оно же - жизнь души в ее движении от одного проявления к другому. Но это значит, что время пребывает также и в умной ипостасийности. Ум (=созерцание идей, имманентных жизни, а также и факта своего созерцания), с одной стороны, рождает эйдосы (проявляя энергию в своей сфере), с другой - рождает души (проявляя энергию вне себя). Таким образом, душа есть внешняя энергия ума. В свою очередь, проявляя энергию внутри себя, Мировая Душа рождает отдельные души; а, проявляя энергию вне, рождает прочие потенции, вплоть до физической материи. Ум и имманентен жизни, и выше ее (ибо осмысляет и размеряет ее), и сам есть совершенная и полная жизнь. Душа же прекрасна благодаря уму, тогда как все остальное - и в поступках, и в занятиях - прекрасно благодаря душе. Вообще П. излагает замечательную концепцию прекрасного. Для него "умопостигаемая красота - место идей, а добро, стоящее превыше красоты, - источник и первоначало прекрасного". Красоту же в чувственном мире составляет не столько пропорциональность, симметричность, мера и гармония, сколько "тот некоторый особый блеск, который ее освещает и оживляет, и в котором лежит вся тайна привлекательности, прелести". Но всякий блеск в конечном счете исходит от сияния Блага. В целом красота есть не что иное, как "цветущее на бытии". И прекрасны мы, "когда познаем самих себя; безобразны же, когда этого знания не имеем". Вообще, по П., "прекрасное не может быть отделено от бытия, а где исчезает красота, там прекращается и бытие". Чтобы получить возможность созерцать Благо, душа должна стать всецело интеллектуальной и вознестись в ноуменальный мир. Здесь она созерцает Ум и ноумены, т.е. мыслит; но чтобы узреть самого Бога, ей надо отрешиться от всего прочего, т.е. даже от Ума, ноуменального мира. В связи с этим возникает вопрос, как П. относится к свободе воли? Что значит выражение "в нашей воле"? - оно относится к тому, что мы делаем без всякого принуждения извне, будь то случайности судьбы, необходимость или давление страстей; и тому, что мы совершаем с полным сознанием нашего поступка. Согласно П., "свобода принадлежит воле, насколько воля совпадает с разумом, - с разумом, прибавим, правым, т.е. обладающим правильным знанием, потому что тот не есть еще бесспорно свободный, от себя самого только зависящий, кто не знает, почему именно хорошо, право то или иное его намерение, решение, действие". Резюмируя, можно сказать, что свобода души состоит в беспрепятственном стремлении к Благу, а свобода ума - в обладании благом. Здесь нет никакого давления необходимости, ибо стремление существа к благу вытекает из его собственного желания и из уверенности в том, что предмет его желаний есть благо. И, наоборот, невольным является удаление от блага; вынужденным, рабским П. считает стремление к тому, что не есть благо. Соответственно, и сам экстаз можно трактовать как абсолютную свободу, т.е. свободу не только от иного, но и от самого себя. Что касается случайности, то она для П. есть полная противоположность разума. В самом деле, "чем больше жизнь сближается с разумом, тем более она освобождается от неопределенности или от случайности, ибо что сообразуется с разумом, то уже не может быть делом чистого случая". Итак, если вникнуть, вот что есть истинная свобода: "быть вовлеченным во все, но при этом оставаться абсолютно независимым. Ведь это и есть подобие Единому, который во все вовлечен, ибо все - от Него и в связи с Ним, но который абсолютно независим от всего этого". В неоплатонической эманации каждое новое истечение-порождение хуже предыдущего, но потому-то и обладает двоякой интенцией, двоякой обращенностью: и к высшему, от которого получает полноту бытия; и к низшему, которому сообщает бытие. При этом только Единое и Ум пребывают неизменными, тогда как душа производит в движении, будучи самим принципом вечного становления. Пределом этой эманации и является материя, как чистое ничто, вечная неопределенность, восприемница всех возможных форм, вечно иное, полное угасание (распад, рассеяние) ума и души, потенция инаковости. Впрочем, материя - этот субстрат телесного мира, хотя сам он невидим для нас и не имеет величины, - не тождественна инобытию, а только той его части, которая противоположна истинному бытию. Ее "парадокс" П. описывает так: "для того, чтобы существовать, она должна не существовать в действительности, а для того, чтобы быть совершенно непричастной миру истинного бытия, она должна существовать в мире небытия". Поэтому символическую модель П. можно представить следующим образом: Единое - сила чистого и простого света; Нус - Солнце, имеющее собственный свет; Душа - Луна, заимствующая свет от Солнца; материя - абсолютный мрак. Материя лишена не только качественной, но и количественной определенности; она даже и не телесна, ибо телесность уже есть логос, воплощенный смысл. Она чувственно невоспринимаема и есть "предмет" только неопределенного же мышления, мыслящего ее при помощи другого понятия. Будучи "восприемницей" эйдосов, но ничего не способная рождать (а лишь "зачать"), она, таким образом, даже не "мать", а только "во-приемница", неизменное и неизменяемое "зеркало", в котором отражается реальный умственный мир. Она - вечная инаковость всего определенного и "отсутствия"; ирреальное и абсолютно неаффицируемое бытие. (Тело не есть ни эйдос, ни материя, но то, в чем "отражено" и то, и другое.) А.Лосев дает такое резюме этому пределу эманации: материя, или беспредельность, не есть нечто осмысленное, т.е. не содержит в себе ни качества, ни количества, ни массы, ни телесности, ни формы; она суть иное смысла, но при этом выступает и как "принцип специфического оформления самого смысла", принцип некоего окружения, фона, границы смысла; она не есть акциденция или субстанция чего-либо, но есть лишенность всего реального и восприемница его. Но откуда же, в конце концов, эта бесконечная неопределенность и инаковость? Ведь если она сама по себе, вне всякой связи с умом и душой, то она не связана и с Единым. Но тогда и Единое не Едино. Если же материя от Единого, то она некоторым образом есть уже в Уме как первой инаковости Единого. Поэтому П. различает материю как субстрат чувственного мира - и материю умопостигаемую (а "субстрат умопостигаемого мира есть сущность"). В Уме эта прозрачная умственная материя вечно соединена с данным эйдосом; ведь каждый эйдос - Бог, красивейшая статуя, созерцающая саму себя. Поэтому здесь иная сложность (не "целое - части"); здесь материя соединяет в себе индивидуальность с общностью и уже не может превращаться во что-то другое, ибо уже объединяет в себе все ("целое - другие цельности, отраженные друг в друге"). Умная материя вечна, как вечна и разнородность (идей), присущая умопостигаемому миру, а она-то и есть источник материи (ведь материя - сам принцип различия). Таким образом, умная материя обладает жизнью и мышлением и как подчиненная Нусу уже не есть нечто само по себе неопределенное; напротив, материя чувственного мира есть всего лишь образ умной и тождественна мраку, бесформенности, инаковости и Душе. С материей П. связывает и первичное зло. Собственно, материя и есть крайнее зло, безобразие, мерзость, воплощенная ложь. Итак, первое зло, зло само по себе - материя. Следовательно, все телесное заключает в себе зло настолько, насколько причастно материи. Зло состоит в лишенности блага, материя же и есть отсутствие блага; нужда, говорит П., это природа материи. Значит, кроме первичного, есть и производное зло; оно присуще чувственному миру в силу его участия или подражания (но не своей сущностью, а только случайным образом) первичному злу. Два вида зла: материя - и бессилие души. Порок - это болезнь души вследствие ее погружения в материю, где она ослабевает и заболевает. Важное место в ноологии П. занимает учение о Числе. Число как таковое предшествует самим эйдосам как сущим. Или: сначала "самочисла" как таковые, затем умственные предметы в Нусе и лишь затем подобия от них (чувственные количества). Число есть оформление сущего, но именно по этой причине оно и до сущего, и имманентно ему. Эйдетическое число существует до вещей, не нуждаясь в них; напротив, сами вещи не существуют без чисел и нуждаются в осмыслении с их стороны. По П., число "в основе своего есть предображение и как бы место пребывания для сущего. И Нус можно понимать как само в себе движущееся число. П. различает число сущностное (оно как бы присозерцается при эйдосах и имманентно порождает их) и монадическое (оно созерцается на какой-нибудь вещи, вместе с нею и состоит из отдельных единиц - монад, - которые появляются в результате счета). Учение об умной предельности и меональной беспредельности числа, конечно же, наследует пифагорейской традиции. Давая свой интерпретирующий перевод трактата П. "О числах", А.Лосев различал: число как само сущностное осмысление, как умный эйдос; число как принцип чувственного осмысления, принцип количества; число как вещную величину. В чем же высшее служение богам и одновременно наилучшая жизнь? - В пути очищения и созерцания, тождественном созданию уникального способа творчества, когда Единое реализует свою творческую потенциальность в нас в наиболее полной мере. Созерцание у П. - онтологический процесс, который и сам рассматривается иерархически, в восходящем порядке (в материи, душе, уме и Едином). Созерцание есть априорная форма всякой интеллигенции, а действие - это лишь ослабленное и отчужденное от самого себя созерцание. И творить какое-либо бытие (творить форму, eidos) означает одно - наполнять все созерцаниями. В конечном счете и все бытие созерцает само себя - а тем самым, согласно П., и творит себя самого. Поэтому у П. все стремится к созерцанию, все творит созерцанием и для созерцания. Как уже отмечалось, в понятии "созерцание" у П. заключена онтологическая структура (логос) сущности бытия. Это также динамически-смысловой процесс, в котором смысловая сущность созерцания тождественна с творящей сущностью природы. Но если созерцание и творчество по сути одно, это не значит, что созерцание есть деятельность. Поэтому и творчество не тождественно деятельности. Последняя свершается согласно логосу, но все же есть нечто иное в отношении его. Логос связан с деятельностью, направляет ее, но не есть сама деятельность. Логос можно трактовать как пребывающее созерцание, творящее именно потому, что созерцает. Ослабевающая пульсация такова: созерцание - творчество - деятельность. Практическая деятельность - только тень созерцания логоса. И к практическому созерцанию обращаются слабые души, не способные увидеть умом. Ослабление созерцания есть забывание им себя и переход в инобытие; это и есть действие, из каковых и состоит жизнь природы. Созерцание в природе - отождествление вне себя, в душе - в себе, но через инобытие, в уме - себя в себе же без посредства чего-то иного. Поскольку мышление есть там, где есть созерцание эйдосов, то во всякой жизни есть мышление, только более или менее темное. Нус же - это такое предельно ясное мышление, которое есть абсолютно полная в себе жизнь. Иначе говоря, первичное мышление и есть первичная жизнь. Чем меньше мышление, тем слабее и распыленнее жизнь и тем меньше в ней смысла. Нус есть тождество созерцаемого, созерцающего и самого созерцания, но тождество, определенным образом различенное в себе. Следовательно, здесь уже присутствует момент внутренне-инобытийности самосозерцания. И только Единое есть созерцание, абсолютно свободное от всякой инаковости. В силу этого оно не есть ни созерцаемое, ни созерцающее. Via est vita, путь есть жизнь. П. очерчивает восходящие ступени этого пути, ступени совершенствования: во-первых, упорядочивание наших желаний, достижение гармонии душевных сил; во-вторых, очищение, хотя это еще не само благо; в-третьих, обращение души к Нусу, когда ее добродетели выступают в такой форме: справедливость как деятельность, направленная на ум, - благоразумие как внутреннее обращение души к уму, - мужество как бесстрастие, - разумность как созерцание ума; в-четвертых, обращение ума к самому себе, что достигается через любовь к музам, любовь саму по себе и любовь к мудрости (П. говорит здесь как о математике, связывая ее с интуитивными размышлениями и доверием к нематериальному миру, так и о диалектике, выясняющей отличие каждого эйдоса и общность их всех); в-пятых, обращение Нуса к Единому как нашему истинному отечеству, достижение экстаза и беспредельного Покоя. Что же такое мудрость, к которой стремится философия? П. ставит ее в отношение и к бытию, и к мышлению. Для него "истинная мудрость - это бытие, а истинное бытие - мудрость. Бытие заимствует свой смысл у мудрости и именно благодаря этому оно становится истинным бытием". В то же время "мудрость - это мышление, отвращающееся от низменного, ведущее душу к миру высшему". Поэтому мудрость, как и всякая добродетель вообще, обязывает к очищению. Но диалектика и есть самое чистое в уме и мышлении. По П., философия есть самое ценное, диалектика же - самая ценная часть философии. Она "есть способность давать в логосе мысленное и словесное определение каждой вещи, что она есть и чем отличается от других вещей и что у нее общее с ними и, кроме того, где место каждой из них, и есть ли она сущность, и сколько имеется сущих и, с другой стороны, не-сущих, отличных от сущих". И так она доходит до первоначала, на котором и успокаивается. Позволительно сделать такое резюме философии П. Даже самая ничтожная жизнь есть деятельность - и именно самой же жизни. И потому все, что в ней так или иначе участвует, имеет некоторый смысл и облик. Но в то же время все, что происходит в жизни, - самое страшное в ней (убийства, войны, истребление народов и разрушение городов, грабежи, предательства и т.д.) есть лишь своего рода театр. Так нам и советует П. - смотреть на все земное как если бы оно происходило на театральных подмостках; ибо земная жизнь, к которой принадлежит низшая и худшая часть человека, есть жизнь игрушечная. Благо, доверяющее самому себе и ни в чем не нуждающееся, - исток мира, предел и цель всего сущего, стоящее выше даже бытия и красоты. К нему-то и устремлен мудрый. П. оказал огромное влияние на последующую философию как западную (Августин), так и восточную патристику (Псевдо-Дионисий Ареопагит), средневековую мистику (св. Бонавентура и др.), платоновскую Академию во Флоренции (15 в.) и, затем, на Беркли, Шеллинга, Гегеля, немецких романтиков, русскую софиологию, на философию Бергсона.
Н. С. Семенов

Новый философский словарь

(Plotinos)
(204/205-269) - древнегреческий философ, основатель неоплатонизма. Родился в Ликополе (Египет). До 28 лет П. не находил ни учителя, ни учения, которые удовлетворили бы его и отвечали бы его устремлениям. В Александрии встретился с Аммонием Саккасом и, став вместе с Оригеном и Герением его учеником, проучился так 11 лет. В 39 лет сопровождал императора Гордиана в Персию, чтобы познакомиться с философией персов и индийцев. После смерти учителя основал свою школу в Риме (244). 10 лет преподавал философию в устных беседах. При поддержке императора Галлиена пытался создать город философов - Платонополь. За 10 лет до смерти стал письменно излагать свои взгляды. Его труды обобщил и систематизировал Порфирий в 54 трактатах - 6 "энеад" (девяток). Главные элементы философии П. - квинтэссенция мировоззренческих идей Платона, Аристотеля, неопифагорейцев и стоиков, возможно и индуизма. П. исходил из идеи "Единого", которое, выступая как первосущность, не является ни разумом, ни потенциальным предметом разумного познания. Иерархия бытия, по П., проходит от Единого, по ступеням Его нисхождения и до материи - низшей границы. Космос находится в постоянном вращении и смене ступеней бытия и в то же время Универсум П. остается статичным, ибо Единое "сияет в своей сверхпрекрасной благости". Над всем существует единая Первосущность, Благо. Это совершенное Первоначало, сверхчувственное и сверхмыслимое и является Неизреченным. Это Единое есть абсолютное Благо, не ограниченное ничем и, следовательно, способное изливаться и нисходить без всяких внешних причин. Как "источник наполняет реки, сам ничего не теряя, как солнце освещает темную атмосферу, нисколько не потемняясь само, как цветок испускает свой аромат, не становясь от этого без запаха", так Единое изливает себя, не теряя своей Полноты, неизменно пребывая в себе. Вторая ипостась - Ум ("нус") - рождается как следствие истечения (эманация) или излучения (радиация) Единого. Порожденные Умом мысли, идеи, образы, как и сам Ум, продолжают быть в общении и единении с абсолютным Благом. П. использует неопифагорейское учение о "двоице", первом различии и "дерзости", ставшей причиной перехода единого во множество. Ум "дерзнул" отпасть от Единого, Душа - от Ума. Третья ипостась - Мировая Душа ("псю-хе") - следствие нисхождения Ума, и она уже не мыслит себя как принадлежность к Единому, но лишь стремится к Нему. Душа порождает материю - начало физического и чувственного мира. Существуют, по П., два вида души: высшая и низшая. Низшая есть природа и обращена к материи (плотности и темноте). Высшая рождается от Богов и бесплотных звездных духов; низшая размножается в царствах демонов, людей, животных, растений и минералов. По мере сгущения материи Божественное начало все более окутывается оболочками природы и оттесняется от Единого. Как свет и тепло ослабевают по мере удаления от источника и исчезают в совершенном мраке и холоде, так эманации Божественной силы через ум и душу постепенно ослабевают в природе, пока не доходят до полного "замерзания" в материи, лишенной истины и блага, и поэтому являющейся несущим и злом. Мир преображается и возвращается к Божественному сознательными усилиями ума и души. Во-первых, это возможно эстетически, когда душа (низшая и высшая) приобщаются к Красоте, которая проникнута идеальным смыслом. Во-вторых, в нравственной жизни, молитвенном труде, аскетическом подвиге происходит обожествление человека. П. выделяет следующие шаги этого пути: 1) возвышение над чувственностью и бесстрастное, бескорыстное отношение к ней как к предмету познания, а не вожделения; 2) отвлеченное мышление (математическое); 3) более высокий духовный подъем достигается любовью к Прекрасному (платоновский Эрос); 4) еще выше поднимает чистое умозрение (диалектика идей), 5) последний шаг есть восхищение (экстаз), в котором дух становится простым и единым с Божеством, сливаясь и совпадая с Ним. П. признавал доктрину перевоплощения, на которой основывал нравственное учение жизни. Разработал основы мистической практики, пытался синтезировать античный политеизм с идеями Единого. Широкое проникновение идей П. в европейскую культуру происходит через Макробия и особенно Августина. Прямое знакомство с философией П. происходит в 15 в. благодаря латинским переводам Марсилио Фичино (1492). Под влиянием П. находился Бруно. Особый интерес к П. отмечался у Беркли, Канта, Гегеля, Шеллинга.
В.В. Лобач

Философский словарь

(ок. 205 — 270) — древне-греч. философ-идеалист, родом из Египта, жил в Риме. П. — основатель школы неоплатонизма, усилившей мистическое содержание учения Платона. Мировой процесс, по П., начинается с непостижимого и невыразимого божественного первоединого начала, к-рое проявляется вовне через своего рода “истечение” (эманацию) — сначала как мировой ум, затем как душа мира, далее как единичные души, как единичные тела, вплоть до материи, под к-рой П. разумеет небытие. Цель человеческой жизни, по П., — восхождение к первоединому. Достигается она посредством сдерживания и обуздания телесных влечений, а также развитием духовных сил, в т. ч. познавательных. На высшей, экстатической ступени восхождения душа воссоединяется с богом. В учении П. налицо мистическая диалектика:усмотрение противоположностей и их единства, обусловливающих в мире благо и красоту гармонии, зло и безобразие. Осн. соч. — “Эннеады”.

Философский энциклопедический словарь

ПЛОТИН (Plotinos) (род. 205, Ликополь, Египет – ум. 270, Минтурнэ, Кампания) – древнегреч. философ, учился в Александрии у легендарного Аммония Саккаса; затем – уже после участия в персидском походе императора Гордиана – возглавил собственную школу в Риме, которую опекал император Галлиен. Плотин уделял такое большое внимание одухотворению, что стыдился своего тела. Выступил также систематизатором неоплатонизма. Он исходил из «единого», которое является первосущностыо, но не разумом, не предметом разумного познания. «Единое» выделяет из себя благодаря излиянию (эманации) мировой дух', нус. Нус производит из себя мировую душу; он заключает в себе мир идей, истинный мир, в то время как чувственный мир представляет собой только иллюзорное отражение мира идей. Мировая душа дробится на отдельные души. Материя возникает как низшая ступень эманации, как «несуществующее», «злое», как абсолютное отрицание божественной первосущности. Последняя, и высшая, цель души, выделяющейся из «единого», – воссоединение с ним благодаря экстазу, по отношению к которому познание является только подготовительной ступенью. Ученик Плотина, Порфирий, издал из его соч. 54 произв. (в 6 частях) – «Эннеады». Под названием «Избр. трактаты» произв. Плотина публиковались в: «Вера и разум», 1898, № 8-19; 1899, № 2, 6, 11-15; 1900, № 18-21.

Философский энциклопедический словарь 2

         (204/205, Ликополь, Египет, — 270, Минтурне, Италия), греч. философплатоник, основатель неоплатонизма. Единств. достоверный источник сведений о нём — «Жизнь П.» Порфирия, ученика П. и издателя его «Эннеад». Учился в Александрии, где 11 лет был учеником Аммония. С 244/245— в Риме, преподавал философию; после 10 лет устных бесед П. начал записывать своё учение.
        Как и представители среднего платонизма, П. прежде всего толкует Платона, но не комментирует отд. его диалоги, а на основе ряда платоновских текстов («Тимей», первые две предпосылки «Парменида», миф в «Федре», речь Диотимы в «Пире», 6—7-я книги и миф в 10-й кн. «Государства», 2-е письмо и др.) строит некое подобие системы. Подчёркнутое почтение к Платону сопровождается у П. острой критикой всей послеплато-новской философии, которой П., однако, многим обязан.
        Традиция среднего платонизма и неопифагореизма, к которой тяготел П., исходила из противопоставления чувств. космоса умопостигаемому, посредствующим звеном между которыми признавалась мировая душа (см. Псюхе), Новым у П. явилось учение о первоначале всего сущего, едином, которое само выше сущего, или, по Платону, «за пределами сущности». При этом последовательность ум—душа—космос, т. е. вся сфера бытия, оказывалась только проявлением, осуществлением первоначала, тремя его ипостасями: ум и душа — осуществление единого в вечности, космос — во времени. Единое, начало всего сущего, как и у Платона, именуется у П. благом и сравнивается с солнцем. Ему противоположна тёмная и лишённая вида материя, принцип зла. Но такова только собственно материя, низшая граница, замыкающая иерархию бытия; однако материя есть и в умопостигаемом. В принципиальном смысле материя у П. — бестелесный неаффицируемый субъект, относительное неопределённое подлежащее. П. использует здесь также пифагорейский комплекс представлений о неопредел. двоице, первом различии и «дерзости», ставшей причиной перехода единого во множество. Ум дерзнул отпасть от единого, душа — от ума, а наиболее дерзкая часть души прозябает вплоть до растений. Т. о., материя у П. провоцирует высшее к переходу в низшее. Она — зеркало, отражаясь в котором высшее порождает низшее в качестве своего подобия. Итак, сфера сущего охвачена, по П., мощью сверхсущего единого и ограничена немощью не-сущей материи. Структуру бытия у П. задаёт противопоставление «тамошнего» и «здешнего». «Там» — истинно сущее, ум, который и есть первичные сущности; в уме мысль и предмет мысли совпадают. Поэтому ум обладает недоступной низшему способностью: осуществлять свои замыслы без посредства орудий и в материи, которая не отличается от него самого. «Образы», творимые умом, есть первообразы, тогда как в «здешнем» миро нам приходится довольствоваться подобиями. Однако принцип подражания П. проводит не механически. П. исходит из того, что только чувств. космос находится в определ. месте, тогда как умопостигаемый мир — повсюду. Поэтому душа в человеке не есть подобие некоей души-в-себе; знания, получаемые ею от ума, — подлинные. Сфера истинного бытия всегда открыта для души, ей нужно только уметь вернуться к себе самой, познать свою истинную природу. Возможность такого возвращения обеспечена тем, что душа не целиком выступает из умопостигаемого космоса; её рождение в теле означает «дробление» единой души, ибо «там» — все души нераздельны. Достигается это возвращение на путях очищения души и уподобления её божеству.
        Универсум П. статичен. Всякая низшая ступень в нём вечно рождается от высшей, причём высшая вечно остаётся неизменной и, порождая, не терпит ущерба. Единое вечно сияет в своей сверхпрекрасной благости, вечно прекрасен созерцающий сам себя ум, вечно душа устремляется к единому и оглядывается на созданный ею космос. Космос вечно вращается круговым вращением и в подлунной части его вечно чередуются возникновение и гибель. Вечно взаимное истребление животных, вечны войны и убийства среди людей. Вечно и неизбежно зло в мире. Это, однако, не делает П. пессимистом. Здешний мир для пего — игра в театре. Ничто не властно над благой душой, даже рок, которому подвластна вся сфера времени. Из того, что в мире есть зло, не следует, будто божество не заботится о мире, что мир лишён разумного плана: ведь и в драме не все герои, но есть и рабы. Разнообразие, вносимое злом, только украшает пьесу, а наша истинная отчизна — всегда рядом с нами. Пусть душа, презрев «здешнее», вернётся к своему истинному отцу и любит его чистой любовью. Это иронич. отношение П, к настоящему и «здешнему», его устремлённость к прошлому и «тамошнему» как единств. пристанищу для затерянной в просторах космоса души -- характерные черты не только позиции П., но и того последнего этапа в развитии антич. философия, который открывается им.
        П. оказал огромное влияние на последующее развитие философии, нередко — анонимно и опосредованно (ср. т. н. «Теологию Аристотеля», являющуюся в действительности извлечением из «Эннеад», а также широкое проникновение идей П. в зан.-европ. ср.-век. культуру через посредство Макробия и особенно Августина). Прямое Знакомство с П. происходит в 15 в. (Фичино и платоновская Академия во Флоренции); под влиянием П. находится Бруно. Позднее особый интерес к П. характерен для Беркли, представителей нем. классич. идеализма, а также для мыслителей и эпигонов нем. романтизма.
        Opera, ed. P. Henry et II.-R. Schwyx.er, v. 1 — 3, Brux.— Leiden, 1973; то ж e, v. 1—2—, Oxf., 1964—77—; в рус. пер.— Избр. трактаты, «Вера и разум», 1898, № 8, 9, 11, 13, 14, 17, 19; 1899, № 2, 6, 11—15; 1900, № 18—21; в кн.: Лосев А. Ф., Антич. космос и совр. наука, М., 1927; в сб.: Антич. мыслители об искусстве, М., 1938, с. 244—53; в кн.: История эстетики, т. 1, М., 1962, с. 224 — 235; в кн.: Антология мировой философии, т. 1, ч. l, M., 1969, с. 538—54.
        Блонский П. П., Философия П., М., 1918; Лосев А. Ф., Диалектика числа у П., М., 1928; его же, История антич. эстетики. Поздний эллинизм, М., 1980; Sсhwуzer H.-R., Plotinos, в кн.: RE, Bd 21, Hlbbd., 1951, S. 471 — 592, Suppl., Bd 15, 1978,8. 310 — 28; Les sources de PlotJn. Entretiens sur 1'antiquite classique. 5, Vandoeuvres — Geneve, 1960 (Fondation Hardt); Hadot P., Plotin ou la simpliciti du regard, P., 1963; Armstrong A. H., Plotinus, в кн.: The Cambridge history of later Greek and early medieval philosophy, Camb., 1967, p. 193—268; Baladi N., La pensee de Plotin, P., 1970; Моreau J., Plotin ou La gloire de la Philosophie antique, P., 1970; Sie em an J. H., Pollet G., Lexicon Plotinianum, Leiden, 1980.
        Ю. А. Шичалин.

Если вы желаете блеснуть знаниями в беседе или привести аргумент в споре, то можете использовать ссылку:

будет выглядеть так: ПЛОТИН

будет выглядеть так: Что такое ПЛОТИН