Слово, значение которого вы хотите посмотреть, начинается с буквы
А   Б   В   Г   Д   Е   Ё   Ж   З   И   Й   К   Л   М   Н   О   П   Р   С   Т   У   Ф   Х   Ц   Ч   Ш   Щ   Ы   Э   Ю   Я

ПАТРИСТИКА

Большая советская энциклопедия (БЭС)
(от греч. pater, лат. pater — отец)
        термин, обозначающий совокупность теологических, философских и политико-социологических доктрин христианских мыслителей 2—8 вв. (так называемых отцов церкви (См. Отцы церкви)). П. возникла в условиях глубокого кризиса позднеантичного рабовладельческого общества и формировалась в борьбе против Гностицизма и др. ересей (См. Ереси), а также против традиционного языческого мировоззрения, вступая в сложное взаимодействие с платоническим и неоплатоническим идеализмом (см. Неоплатонизм).
         Первый период П. (2—3 вв.) представлен деятельностью так называемых апологетов; среди них выделяется Ориген, впервые пытавшийся построить на основе предпосылок христианской религии целостную философскую систему. Хотя система эта не была принята церковью, сама постановка задачи определила следующий период П. (4—5 вв.), когда полемически фрагментарное философствование апологетов сменяется работой над систематизацией церковной доктрины с опорой на идеалистическое умозрение. Высшей точки П. достигает в деятельности кружка «каппадокийцев» (Василий Великий, Григорий Назианзин, Григорий Нисский) на греческом Востоке и Августина на латинском Западе. Во 2-й половине 5 в. появляются Ареопагитики — попытка истолковать мир как систему символов, очень важная для средневековой эстетики. Заключительный период П., характеризующийся стабилизацией догмы, угасанием идеалистической диалектики и кодифицированием наук под эгидой теологии [Леонтий (конец 5 в.— 1-я половина 6 в.) на Востоке, Боэций на Западе], заканчивается с появлением итоговых трудов Иоанна Дамаскина (См. Иоанн Дамаскин), закладывающих основы схоластики (См. Схоластика). В дальнейшем основные проблемы западной (латинской) и восточной (греческой) П. наследуются западноевропейской и византийской схоластикой.
         Источн.: Migne J. P., Patrologiae cursus completus, series Graeca, t. 1—166, P., 1857—66, series Latina, t. 1—221, P., 1844— 1864; Corpus scriptorum ecclesiasticorum Latinorum, v. 1 —, Vindobonae — Lipsiae, 1867 — (серия не закончена).
         Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф., О религии, М., 1955; Болотов В. В., Лекции по истории древней церкви, т. 1—4, СПБ, 1907—18; Гарнак А., История догматов, в кн.: Общая история европейской культуры, т. 6, СПБ, [1911]; Спасский А. А., История догматических движений в эпоху вселенских соборов, т. 1 — Тринитарный вопрос, 2 изд., Сергиев Посад, 1914; Quasten J., Patrology, v. 1—3, Utrecht — Brux., 1950—60; AItaner B., Stuiber A., Patrologie. Leben, Schriften und Lehre der Kirchenvater, 7 Aufl., Freiburg-Basel — W., 1966.
         С. С. Аверинцев.
Современная Энциклопедия
ПАТРИСТИКА (от греческого pater, латинского pater - отец), термин, обозначающий совокупность теологических, философских и политико-социологических доктрин христианских мыслителей 2 - 8 вв. - отцов церкви. Периоды: 2 - 3 вв. - полемическое философствование "апологетов" (Тертуллиан, Климент Александрийский и особенно Ориген); 4 - 5 вв. - систематизация церковной доктрины (каппадокийский кружок: Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Августин); 6 в. - стабилизация догмы и кодификация наук под эгидой теологии (Леонтий Византийский, Боэций), получившие завершение в трудах Иоанна Дамаскина, в которых заложены основы схоластики.
В. Д. Гладкий. Древний мир. Энциклопедический словарь
    ПАТРИСТИКА — совокупность учений христ. церкви 2 — 8 вв. (в первую очередь «отцов церкви», отсюда назв.). Во 2 — 3 вв., в период гонений христиан со стороны рим. властей, П. хар-ризуется защитой христ. учения, полемикой с нехрист. философами. С 4 в. (с переходом христианства на статус гос. религии) гл. в П. становится систематизация христ. догм. Расцвет П. достигает кульминации в деятельности Василия Кесарийского, Григория Богослова, Григория Нисского на Востоке и Августина на Западе и завершается со смертью последнего (430). Заключит. период П. (сер. 5 — 8 вв.) хар-ризуется окостенением догмы; в это время были заложены основы схолатики.
Орфографический словарь Лопатина
патр`истика, патр`истика, -и
Словарь Ушакова
ПАТР’ИСТИКА, патристики, мн. нет, ·жен. (от ·греч. pater - отец) (церк., лит.). Изучение произведений ·т.н. "отцов церкви" (см. отец).
Толковый словарь Ефремовой
[патристика]
ж.
1) Произведения христианских мыслителей, в которых изложены основы христианского богослужения и христианской философии.
2) Раздел богословия, занимающийся изучением сочинений отцов церкви.
Антисери Д., Реале Дж. Западная философия от истоков до наших дней

Золотой век патристики (IV— первая половина V в.)
Наиболее значительные персонажи золотого века патристики и Никейский символ веры
    В 313 г. произошел решительный поворот: Константин принял Миланский эдикт, которым была санкционирована свобода христианского вероисповедания и культа. Были, наконец, прекращены преследования, и христианская мысль становится легальной и преобладающей. На протяжении IV и первой половины V вв. христианская догматика приняла достаточно определенные формы, отшлифованные в жарких дебатах. Это было закреплено на Соборах, ставших вехами в истории церкви: Никейский (325), Эфесский (431) и Халкедонский (451).
    Среди теологов этого периода особенно яркими были: Евсевий Кесарийский (260—340), известна его работа "История церкви" (324 г.) оригеновской направленности (отчетливые симпатии к Платону выражены в его "Евангельском определении", где Платон сближается с Моисеем); Арий (256—336), родом из Ливии, который утверждал, что Сын Божий был сотворен из ничего, как все прочее, спровоцировав тем самым тринитарные дискуссии на Никейском Соборе; Афанасий (295—373), предложивший тезис "консубстанциональности", односущностности Отца и Сына, став сильным оппонентом Ария и триумфатором Никейского Собора; Василий Нисский, Григорий Нисский и Григорий Назианзин, о которых речь впереди. Их блистательными именами отмечена философская культура этой эпохи. Немесий из Эмесы был автором трактата "О природе человека". Упомянем также Синесия из Кирены (370—413), который основал последнюю платоновскую школу в Александрии, став позже епископом Птолемаиды.
    Значение Никейского Собора 325 г. состоит в принятии т.н. Символа веры, обязательного для всех, сознающих себя христианами, "кредо". "Веруем во единого Бога всемогущего (пантократора = pantokrator = omnipotens) Создателя (poietes = factor) всего видимого и невидимого. А также во единого Господа, Иисуса Христа, единородного Сына Божьего, рожденного (genetheis = natus) Отцом своим, от сущности Отца (ousia = substantia).. Бога от Бога, Света истинного от Света истинного, рожденного (ghenetos = genitus), несотворенного (poietheis =factus), единосущного (homoousios = consubstantialis) с Отцом своим, волей Которого все сотворено (egheneto=facta sunt), что есть на небе и что есть на земле; ради нашего спасения Он сошел и воплотился посредством святого Духа... а на третий день Он воскрес и вознесся на небо и приидет вновь, чтобы судить живых и мертвых... Верую в Дух Святый"1.
    Позже Святым Августином будет предпринята новая попытка углубить понятие Личности в контексте тринитарной персональности (hypostaseis, personae).
История философии. Энциклопедия
ПАТРИСТИКА, (лат. patres - отцы) - направление философско-теологической мысли 2-8 вв., связанное с деятельностью раннехристианских авторов - Отцов Церкви. Семантико-аксиологические источники оформления П. - античная философия (общерациональный метод и конкретное содержание таких философских течений, как платонизм и неоплатонизм, стоицизм и др.), с одной стороны, и христианская телеологическая доктрина (прежде всего идея откровения, а также семантические фигуры теизма, креационизма, телеологизма и др.) - с другой. В эволюции П. могут быть выделены три содержательных этапа: (1) - ранняя П., или апологетика (2-3 вв.), связанная с деятельностью таких авторов, как Юстин (ум. ок. 165, осн. соч.: "Апология" к Антонину Пию и "Апология" к Марку Аврелию, "Беседы с Трифоном-иудеем" и др.); Татиан (ок. 120 - ок. 175, осн. соч.: "Обращение к грекам", свод четырех Евангелий "Диатессарон" и др.); Афинагор (ум. ок. 177, осн. соч.: трактат "О воскрешении мертвых" и "Послание" к Марку Аврелию); Тертуллиан; Климент Александрийский (Тит Флавий, ум. до 215, осн. соч.: трактаты "Увещевание к эллинам", "Педагог", сборник эссе "Строматы" ("Лоскутный ковер"), беседа "Какой богатый спасется?"; Ориген. Центральная проблема П. - проблема соотношения христианства с античным наследием, в рамках решения которой оформились как направление, ориентированное на гармонический синтез христианской идеи откровения с философской традицией античного рационализма (Юстин, Афинагор, Климент Александрийский и др.), так и направление, прокламировавшее их несовместимость и резко дистанцирующее христианство как "мудрость варваров" (Татиан) эллинской книжной учености (Татиан, Тертуллиан и др.); идея остро актуализировалась в христианской мистике, ценностно акцентировавшей "искреннее молчание безграмотного простолюдина" по сравнению с изощренно-спекулятивным мудрствованием ученого теолога с его "сладострастием слов" (Иероним) и рассудочностью вместо сердечной веры, а также в протестантизме в ранних его версиях); (2) - зрелая П. (3-5 вв.), реализующая себя на греческом Востоке - в деятельности каппадокийского кружка: Василий Великий Кесарийский (ок. 330-379, осн. соч.: "О святом Духе", "Шестоднев"), его брат Григорий Нисский (ок. 335 - ок. 394), Григорий Богослов Назианзин (ок. 330 - ок. 390, осн. соч.: "О моей жизни", "О моей судьбе", "О страданиях моей души"), Амфилохий Иконийский и др., синтезировавшие христианское вероучение и философские методы античности; а на латинском Западе - в деятельности Августина. Центральное направление в развитии П. этого периода - борьба с ересями (арианство, монтанизм, докетизм, монофизитство, гностицизм и др.), что связано с обретением христианством статуса государственной религии и официальной формулировкой христианского Символа веры на Никейском вселенском Соборе (325), конституировавшем основные догматы вероучения. В рамках зрелой П. оформляются тексты Псевдо-Дионисия Ареопагита ("Ареопагитики"), заложившие основы апофатической теологии и христианской мистики в целом; (3) - поздняя П. (5-8 вв.), центрирующаяся на проблеме систематизации христианского вероучения. Ключевая фигура - Иоанн Дамаскин (ок. 675-753) - византийский богослов и поэт, завершивший систематическое оформление основ христианской теологии; также Леонтий (ок. 475-543) на Востоке и Боэций (Анций Манилий Торкват Северин, ок. 480-525, осн. соч.: "Утешение философией") на Западе. Систематизаторская деятельность Иоанна Дамаскина и ориентация Боэция на античную философскую традицию (прежде всего, комментарии к Аристотелю и Порфирию) заложили основы средневековой схоластики. Несмотря на то, что многие тезисы П. (особенно в раннем ее варианте) были осуждены после принятия Никейского Символа веры (идеи Оригена о множественности миров, всеобщем спасении, предсуществовании душ, приоритетности второй ипостаси - Бога-Отца - в структуре Троицы; отрицание Татианом двойственной природы Христа (в "Диатессороне" была опущена земная биография Христа и сведения о его происхождении из рода Давидова) и его докетизм - учение об иллюзорности телесности Иисуса), П. сыграла выдающуюся роль в развитии христианской культуры. В рамках П. были заложены основы систематической христианской теологии как в катафатическом (от Климента Александрийского и Оригена до Иоанна Дамаскина), так и в апофатическом (от Августина до Псевдо-Дионисия Ареопагита) ее вариантах, сформирован исходный фундамент экзегетики (от Оригена до Григория Нисского), оформлены первые христианские катехизисы (см. Тертуллиан), введены многие основополагающие понятийные структуры христианской теологии (например, Тертуллианом - касательно структуры Троицы). П. не только значительно способствовала содержательной стабилизации христианской догматики, но и существенно повлияла на развитие глубинного психологизма христианства с его рафинированной культурой рефлексивной интроспекции (от Григория Богослова до Августина). Именно в рамках П. окончательно конституировалась концептуально фундаментальная для христианства идея приоритета индивида (см. Персонализм) по отношению к абстрактному человечеству (антропология Григория Нисского). Проблематика П. во многом определила проблемное поле как православной (ср. паламитские дискуссии в рамках исихазма и анализ христологической проблемы в П.), так и в католической (ср. проблему воли и благодати в патристической и антилютеранской литературе) теологии. В целом содержание П. признано в христианстве (православие и католицизм) важнейшей составляющей Священного предания; изучение П. оформилось в рамках богословия в качестве дисциплинарной патрологии. Многие идеи П. актуализируются в рамках историко-философской традиции, как, например, просветительская интерпретация христианства Климентом Александрийским в контексте гуманизма Ренессанса (Эразм Роттердамский, Мор и др.).
М. А. Можейко
История философии. Грицианов
(лат. patres — отцы) — направление философско-теологической мысли 2—8 вв., связанное с деятельностью раннехристианских авторов — Отцов Церкви. Семантико-аксиологические источники оформления П. — античная философия (общерациональный метод и конкретное содержание таких философских течений, как платонизм и неоплатонизм, стоицизм и др.), с одной стороны, и христианская телеологическая доктрина (прежде всего идея откровения, а также семантические фигуры теизма, креационизма, телеологизма и др.) — с другой. В эволюции П. могут быть выделены три содержательных этапа: (1) — ранняя П., или апологетика (2—3 вв.), связанная с деятельностью таких авторов, как Юстин (ум. ок. 165, осн. соч.: ‘Апология’ к Антонину Пию и ‘Апология’ к Марку Аврелию, ‘Беседы с Трифоном-иудеем’ и др.); Татиан (ок. 120 — ок. 175, осн. соч.: ‘Обращение к грекам’, свод четырех Евангелий ‘Диатессарон’ и др.); Афинагор (ум. ок. 177, осн. соч.: трактат ‘О воскрешении мертвых’ и ‘Послание’ к Марку Аврелию); Тертуллиан; Климент Александрийский (Тит Флавий, ум. до 215, осн. соч.: трактаты ‘Увещевание к эллинам’, ‘Педагог’, сборник эссе ‘Строматы’ (‘Лоскутный ковер’), беседа ‘Какой богатый спасется?’; Ориген. Центральная проблема П. — проблема соотношения христианства с античным наследием, в рамках решения которой оформились как направление, ориентированное на гармонический синтез христианской идеи откровения с философской традицией античного рационализма (Юстин, Афинагор, Климент Александрийский и др.), так и направление, прокламировавшее их несовместимость и резко дистанцирующее христианство как ‘мудрость варваров’ (Татиан) эллинской книжной учености (Татиан, Тертуллиан и др.); идея остро актуализировалась в христианской мистике, ценностно акцентировавшей ‘искреннее молчание безграмотного простолюдина’ по сравнению с изощренно-спекулятивным мудрствованием ученого теолога с его ‘сладострастием слов’ (Иероним) и рассудочностью вместо сердечной веры, а также в протестантизме в ранних его версиях); (2) — зрелая П. (3—5 вв.), реализующая себя на греческом Востоке — в деятельности каппадокийского кружка: Василий Великий Кесарийский (ок. 330—379, осн. соч.: ‘О святом Духе’, ‘Шестоднев’), его брат Григорий Нисский (ок. 335 — ок. 394), Григорий Богослов Назианзин (ок. 330 — ок. 390, осн. соч.: ‘О моей жизни’, ‘О моей судьбе’, ‘О страданиях моей души’), Амфилохий Иконийский и др., синтезировавшие христианское вероучение и философские методы античности; а на латинском Западе — в деятельности Августина. Центральное направление в развитии П. этого периода — борьба с ересями (арианство, монтанизм, докетизм, монофизитство, гностицизм и др.), что связано с обретением христианством статуса государственной религии и официальной формулировкой христианского Символа веры на Никейском вселенском Соборе (325), конституировавшем основные догматы вероучения. В рамках зрелой П. оформляются тексты Псевдо-Дионисия Ареопагита (‘Ареопагитики’), заложившие основы апофатической теологии и христианской мистики в целом; (3) — поздняя П. (5—8 вв.), центрирующаяся на проблеме систематизации христианского вероучения. Ключевая фигура — Иоанн Дамаскин (ок. 675—753) — византийский богослов и поэт, завершивший систематическое оформление основ христианской теологии; также Леонтий (ок. 475—543) на Востоке и Боэций (Анций Манилий Торкват Северин, ок. 480—525, осн. соч.: ‘Утешение философией’) на Западе. Систематизаторская деятельность Иоанна Дамаскина и ориентация Боэция на античную философскую традицию (прежде всего, комментарии к Аристотелю и Порфирию) заложили основы средневековой схоластики. Несмотря на то, что многие тезисы П. (особенно в раннем ее варианте) были осуждены после принятия Никейского Символа веры (идеи Оригена о множественности миров, всеобщем спасении, предсуществовании душ, приоритетности второй ипостаси — Бога-Отца — в структуре Троицы; отрицание Татианом двойственной природы Христа (в ‘Диатессороне’ была опущена земная биография Христа и сведения о его происхождении из рода Давидова) и его докетизм — учение об иллюзорности телесности Иисуса), П. сыграла выдающуюся роль в развитии христианской культуры. В рамках П. были заложены основы систематической христианской теологии как в катафатическом (от Климента Александрийского и Оригена до Иоанна Дамаскина), так и в апофатическом (от Августина до Псевдо-Дионисия Ареопагита) ее вариантах, сформирован исходный фундамент экзегетики (от Оригена до Григория Нисского), оформлены первые христианские катехизисы (см. ТЕРТУЛЛИАН), введены многие основополагающие понятийные структуры христианской теологии (например, Тертуллианом — касательно структуры Троицы). П. не только значительно способствовала содержательной стабилизации христианской догматики, но и существенно повлияла на развитие глубинного психологизма христианства с его рафинированной культурой рефлексивной интроспекции (от Григория Богослова до Августина). Именно в рамках П. окончательно конституировалась концептуально фундаментальная для христианства идея приоритета индивида (см. ПЕРСОНАЛИЗМ) по отношению к абстрактному человечеству (антропология Григория Нисского). Проблематика П. во многом определила проблемное поле как православной (ср. паламитские дискуссии в рамках исихазма и анализ христологической проблемы в П.), так и в католической (ср. проблему воли и благодати в патристической и антилютеранской литературе) теологии. В целом содержание П. признано в христианстве (православие и католицизм) важнейшей составляющей Священного предания; изучение П. оформилось в рамках богословия в качестве дисциплинарной патрологии. Многие идеи П. актуализируются в рамках историко-философской традиции, как, например, просветительская интерпретация христианства Климентом Александрийским в контексте гуманизма Ренессанса (Эразм Роттердамский, Мор и др.). ПЕРИПАТЕТИЧЕСКАЯ ШКОЛА (ЛИКЕЙ, ПЕРИПАТОС) (греч. peripatoi — крытая галерея) — по названию помещения гимнасия, служившего лекционным залом, — обозначение философской школы Аристотеля. Данная галерея и сад, окружавший ее, была куплена Феофрастом и впоследствии завещана им П.Ш. Изложение своего учения Аристотель осуществлял здесь. Наиболее известные представители П.Ш.: Феофраст (положил начало ботанике), Евдем (история астрономии и математика), Аристоксен Тарентский (психологические исследования в духе пифагореизма), Дикеарх (история, география, политика), Стратон из Лампсака (физика и психология), Аристон из Кеоса, Ликон из Троады (риторика), Гераклид Понтийский, Дикеарх, Деметрий Фалерский, Клеарх из Сол, Иероним из Родоса, Сотион из Александрии и др. Период существования П.Ш.: 4 в. до н.э. — 3 в. н.э. Сочетала организационно-научные и просветительские функции. (Лекции Теофраста посещало иногда до 2 тысяч слушателей.) В 86 до н.э. после взятия Афин Суллой рукописи Аристотеля были вывезены в Рим, где греческие исследователи Тиранион и Андроник Родосский составили ‘Свод Аристотеля’, комментирование которого в дальнейшем стало главным уделом представителей П.Ш. Упадок П.Ш. связан с переходом исследовательских приоритетов в реконструкции текстов Аристотеля к представителям неоплатонизма. ПЕРСОНАЛИЗМ (лат. persona — личность) — концепция человека в современной христианской философии, фундированная характерной для теизма персонификацией Бога, инспирирующей остро значимую акцентировку неповторимости и максимальной ценности личности как таковой. Развивается мыслителями как католической, так и отчасти протестантской ориентации, в единичных случаях оформляется на базе православия или как внеконфессиональная. Первое употребление термина ‘П.’ относится к ‘Речи о религии к образованным людям, ее презирающим’, Шлейермахера (1799). Основы персоналистской парадигмы трактовки личности заложены в историко-философской традиции антифизикалистскими и антинатуралистическими установками интерпретации человека: ‘философия чувства и веры’ Ф. Якоби, ‘теологическая этика’ X. Тиллике, антропологические идеи Б. Олкотта, ‘социальное христианство’ III. Пеги, ‘этический П.’ и концепция надвитального предназначения человека Шелера и традиция экзистенциализма. Выделяют: а) американскую ветвь П. (Б.П. Боун, Дж. Ройс, Дж. X. Хауисон, Р.Т. Флюэллинг, Э.Ш. Брайтмен, У. Хокинг); печатный орган — журнал ‘Personalist’ (с 1920); б) французскую ветвь П. (Мунье, Ж. Лакруа, М. Недонсель, П.-Л. Ландсберг, Г. Мадине, Д. де Ружмон, Ж.-М. Доменак, в определенный период своего творчества — Рикер и М. Дюфрен); печатный орган — журнал ‘Esprit’ (‘Дух’, с 1932); в) могут быть зафиксированы также представители П. в английской (Б. Коутс, Х.У. Керр), германской (В. Штерн) и русской (Бердяев) философских традициях. ‘Личностный метод’, выражающий саму суть такого вектора мысли, как теизм, обретает в П. инструментальный статус, не только задавая трактовку человека как уникальной субъективности, но и определяя парадигмальные установки персоналистской концепции в целом. Фундаментальный для теизма принцип диалогичности сосуществования человека и Бога, наиболее наглядно проявляющий себя в мистической концепции, эксплицитно выступает основой философской концепции П. как в сфере нравственно-этической проблематики, так и в рамках социально-философской доктрины. Базовой для П. является коммуникативная теория личности, фундированная идеями трансцендентности целей ее существования. Будучи тварной, личность характеризуется ‘вовлеченным существованием’, т.е. укоренена в земной контекст. Однако наряду с ‘вещным’ в ней обнаруживает себя и ‘невещное’ начало — божественный духовный ‘свет Творца’ (Быт. II, 7). В силу этой амбивалентности для личности характерны три вектора ее существования: 1) — экстериоризация, т.е. самоосуществление вовне, в миру (‘деятельность человека — это его завершение, ткань его жизни’ — Мунье); внешнее самовыражение может принимать любые творческие формы (например, искусство, позволяющее, по оценке Мунье, с помощью ‘косвенных знаков’ выразить трансцендентное, которое ‘живет среди нас’ и потому ‘поддается некоторой характеристике’), однако автохтонной сферой экстериоризации личности является личное общение, коммуникация, где ‘встреча Я с Ты’, переживаемая в качестве ценности, задает в земном контексте особые формы существования — прямое и не имеющее внешней цели соприкосновение двух Я — ‘незаинтересованная деятельность, непосредственно не предусматривающая организации внешних отношений’ (Мунье), живое общение ‘по ту сторону слов и систем’, а горизонт коммуникативной сферы задается через перспективу трансценденции: ‘чтобы быть собой, следует быть, по меньшей мере, вдвоем; для того, чтобы быть в полной мере собой, необходимо, чтобы другим был Бог’ (Недонсель), и именно в этом смысле личность представлена в П. как творческая и творящая (‘creative personality’ у Флюэллинга); 2) — интериоризация, т.е. духовная самоуглубленность, возможность реализовать себя во внутреннем душевном мире (‘наиболее непреходящий, перманентный предмет в творении — это потребность человеческой души в свободе’ — Флюэллинг); однако ‘движение, которое создает личность, не замыкается на себе самом, оно указывает на трансценденцию’ (Мунье), выводя персональное сознание на надиндивидуальный, но при этом не перестающий быть персонально артикулированным уровень; 3) — трансценденция (‘бездна личностной трансценденции’ — Мунье), т.е. ориентация на высшую самореализацию, возможную в акте духовного единения (коммуникации) с Богом. Трансцендирование человека к Богу в акте веры получает в П. свое глубокое экзистенциальное обоснование: ‘верование в Бога имплицировано в элементарнейшем и глубочайшем виде человеческого поведения — факте доверия’ (Лакруа), дополняясь в ряде случаев аргументацией герменевтического характера: ‘Человек — это требование смысла, Бог — это смысл мира, мир — это язык Бога’ (Лакруа). Внешний объективизм, т.е. восприятие мира вне его внутреннего смысла, ‘признание материи как первичного начала является удивительно простым и заманчивым объяснением мира, но в то же время самым опасным и ложным’ (Флюэллинг). Коммуникативный потенциал личности во взаимодействии с внешним миром проявляет себя как опыт: ‘все существующее есть опыт и проявление энергии личности, которая больше, чем природа’ (Брайтмен). В этом контексте проблема объективности ‘может быть разрешена только с допущением существования творческого космического разума’, в качестве которого выступает ‘дух персональный, всеобъемлющий и верховный’ (Флюэллинг). Соответственно этому, и ‘вся история человечества в своем глубинном смысле есть история саморазвития персонального духа’, асимптотически ‘стремящегося к достижению царства Божьего’ (Флюэллинг). В этом отношении бытие личности обретает свой центральный смысл посредством детерминации будущим, а — в обратном векторе — история выступает не как имманентная себе, но как ‘динамика личного существования’ (Мунье). Коммуникативные ценности лежат и в основе социально-политической концепции П., оформляя идеал ‘персональной и коммуникативной цивилизации’ или ‘общества личностей’ (Мунье), который генетически восходит к идее Якоби о ‘непосредственной данности’ человеку в его земном бытии ‘знания и чувства’ трансцендентного Абсолюта как истока собственной личности, конституирования своей индивидуальности посредством причастности ко всеобщему. ‘Вечная Божественная Республика’ базируется на ‘прокладке мостов между классами вопреки всем противостояниям материальных интересов’ (Хокинг). В этой сфере, отдав дань марксизму, сформировавшему, по оценке Мунье, ‘трансисторический идеал’ ‘прозрачности’ отношений между людьми и, следовательно, прозрачности личных сознаний друг для друга, П. тем не менее выступает с критикой современного общества — вне его идеологической дифференциации — как поставившего безличное Мы выше интересов частной личности (коммунизм как ‘безличное счастье’ у Флюэллинга, Мунье о коммунистической идеологии как ‘философии третьего лица’ и др.). И в том случае, если внутри социальной системы ‘личность как свободный дух будет противопоставлена обществу и его притязаниям определять всю жизнь личности’, ‘судьба личности будет противопоставлена теории прогресса’ (Бердяев), — сама демократия может оказаться формой ‘тирании над личностью’ (Мунье). Еще более опасным и пагубным для духовного мира и потенциала интериоризации личности является внутреннее деструктурирующее проникновение ‘миражей’ массового сознания в персональное сознание: по определению Хокинга, ‘привычка собираться в толпы и принадлежать толпе стала угрозой цивилизации и должна быть определена как специфическая болезнь современного общества’. В этой связи в рамках П. оформляется глубоко гуманистический тезис о свободе личности как критерии демократичности общества: ‘личность есть высшая сущность демократии’ (Флюэллинг), что стимулирует тенденцию сближения П. как с социально ориентированными направлениями современной философии (прежде всего, концепцией постиндустриального общества), так и с экзистенциализмом и философской антропологией (программа Ж. Лакруа). Термин ‘П.’ в настоящее время используется не только в рамках христианской философии, обретая более широкое оценочно-семантическое звучание и выражая общеаксиологическую установку на доминирование ‘человека’ над ‘человечеством’ как абстракцией (‘онтологический П.’ Парейсона). (см. также МУНЬЕ, ПАРЕЙСОН .) ПЕТР АБЕЛЯР (Abelard, Abailard) (1079—1142) — французский философ и теолог, при жизни получил известность как блестящий полемист, имевший множество учеников и последователей. Основные произведения: ‘Да и нет’, ‘Диалектика’, ‘Введение в теологию’, ‘Познай самого себя’, ‘История моих бедствий’ (единственная средневековая автобиография философа-профессионала). П.А. рационализировал отношения веры и разума, полагая обязательным условием веры понимание (‘понимаю, чтобы верить’). Исходными принципами критики П.А. авторитетов церкви выступали сомнение в безусловной истинности положений веры и тезис о необходимости осмысленного отношения к священным текстам (так как ‘богословы часто учат тому, чего сами не понимают’). Радикальному сомнению П.A. подвергал любые тексты, кроме непогрешимого Священного Писания: могут заблуждаться даже апостолы и отцы церкви. В соответствии с концепцией ‘двух истин’, П. А. полагал, что в компетенцию веры входят суждения о невидимых вещах, не доступных человеческим чувствам и, следовательно, находящихся за пределами реального мира. Безусловность авторитета Священного Писания в решении спорных вопросов не исключает возможность и даже необходимость существования другого способа достижения истины, который П.А. видит в диалектике или логике как науке о речи. Развивая свой метод, он подчеркивал, что логика имеет дело только с именами и языковыми понятиями; в отличие от метафизики логику интересует не истина вещей, а истина высказывания. В этом смысле философия П.А. является по преимуществу критическим лингвистическим анализом. Эта особенность обусловила решение П.А. проблемы универсалий в духе ‘концептуализма’. Универсалии, по П.А., не существуют в реальности как единичные вещи, однако они обретают статус бытия в сфере интеллектуального познания, образуя своего рода третий — ‘концептуальный’ — мир. (П.А. не отвергал и существование платоновских идей: по его мнению, не существуя в реальности, они существуют в божественном уме как образцы творения.) В процессе познания человек рассматривает различные аспекты индивидуалий и путем абстрагирования создает смешанный образ, который выражается именем, словом, которое, согласно П.А., имеет не только физическое звучание (vox), но также и определенное языковое значение (sermo). Универсалии выполняют функцию предиката (сказуемого, способного определить многие вещи) в наших суждениях о единичных вещах (индивидуалиях), причем именно контекстуальная определенность позволяет выявить универсальное содержание, заключенное в имени. Слова, однако, могут иметь множество значений, поэтому возможна контекстуальная двусмысленность (determinatio), которая обусловливает и внутреннюю противоречивость христианских текстов. Противоречивые и сомнительные места требуют анализа их языка с помощью диалектики. В случае неустранимой многозначности слова или высказывания П. А. предлагал обращаться в поисках истины к Священному Писанию. П.А. рассматривал логику как необходимый элемент христианского вероучения, апеллируя за доказательством к Евангелию от Иоанна: ‘В начале было слово (Logos)’. При этом он противопоставлял диалектику софистике, которая занимается лишь ‘хитросплетением слов’, скорее затемняя, чем открывая истину. Метод П.А. предполагает выявление противоречий, их классификацию по вопросам и тщательный логический анализ каждого из них. Выше всего П.А.-диалектик ценил самостоятельность суждений, свободное и критическое отношение к любым авторитетам (кроме Священного Писания). Вскрывая противоречивость христианской догматики, П.А. часто давал им толкование, отличное от общепринятого, что влекло за собой негативную реакцию католических ортодоксов (учение П.А. было дважды осуждено церковью на соборах в Суассоне и Сансе). П.А. провозглашал принцип веротерпимости, объясняя расхождения в вероучениях тем, что Бог направлял язычников к истине по другому пути, поэтому в любом учении содержится элемент истины. Этические взгляды П.А. характеризуются стремлением решать вопросы морали без религиозного диктата. Сущность греха он определяет как осмысленное намерение совершить зло, преступить божественный закон, поскольку выбор должного и недолжного является результатом рационального осмысления и моральной оценки. (см. также УНИВЕРСАЛИИ, СРЕДНЕВЕКОВАЯ ФИЛОСОФИЯ, СХОЛАСТИКА, КОНЦЕПТУАЛИЗМ.) ПЕТР ДАМИАНИ (Damiani) (1007—1072) — итальянский средневековый схоласт, епископ в Остии, кардинал. В полемике с ‘диалектиками’ неортодоксального толка отстаивал необходимость скурпулезных теоретических реконструкций текстов Библии и писаний ‘Отцов церкви’. Именно усилиями П.Д. формулировка Иоанна Дамаскина о роли философии как служанки богословия была возведена в эпохальный мировоззренческий принцип западноевропейской интеллектуальной традиции. ПЕТР ЛОМБАРДИЙСКИЙ (1095—1160) — епископ парижский, ‘magister Sententiarum’, один из известных схоластов, своим творчеством во многом продолжившим труды Петра Абеляра, повлиявший на дальнейшее развитие как теологии, так и философии вплоть до 16 в. Автор множества трудов, хрестоматийное значение из которых имеют: ‘Толкования на Псалмы’, ‘29 Проповедей’ и, особенно, ‘Сумма сентенций, или учений о вещах и знаках’, написанная между 1147 и 1151, представляющая собой выдающуюся систематизацию (не без влияния св. Иоанна Дамаскина) учения Западной Церкви, которая широко использовалась в качестве энциклопедии или авторитетного справочного, а для многих и учебного пособия. ‘Сумма...’, переведенная на латынь в 1161, представляет собой дидактически собранный материал: синтез Священного Писания, св. Отцов (по преимуществу западных: Августин, Амвросий, Иероним, Беда, Боэций, Григорий Великий, но есть и восточные, например, Иоанн Дамаскин) и известных ему теологов (особенно Ансельма Лаонского, Петра Абеляра). В этом произведении П.Л. отстаивает широкие права для разума, учит о свободе как разума, так и воли. Разум, по П.Л., есть судья воли, часто действующей опрометчиво. П.Л. умело обрабатывает, казалось бы, противоречивые мнения так, что они стройно и логично складываются в цельную систему. Ему даже удалось завоевать симпатии Бернарда Клервоского, при вмешательстве которого был осужден Абеляр (см. БЕРНАР КЛЕРВОСКИЙ, ПЕТР АБЕЛЯР). Секрет в том, что П.Л., в отличие от Петра Абеляра, был свободен от личностного пафоса и делал свое дело, соблюдая традиции, воздавая должное авторитетам и не провоцируя избыточных дискуссий. ‘Сумма...’ состоит из нескольких книг: первая — о Троице и основных атрибутах Бога, вторая — о творении и о грехе, третья — о происхождении человека и о райском, идеальном бытии, четвертая — о таинствах и о конечных судьбах мира. Ко времени П.Л. количество таинств исчислялось по-разному: от двух до двенадцати; а сам термин ‘таинство’ использовался в двух значениях: в узком — Крещение и Евхаристия, и в широком — множество других обрядов и треб. Важно обратить внимание на то, что П.Л. впервые в истории богословия вводит учение о седмиричности таинств, формальная сторона которого позже будет заимствована Востоком (через полемику с протестантами — в ‘Послание Восточных Патриархов’), хотя сам П.Л. в число ‘семь’ включал не тот список, который мы имеем теперь. Авторитет ‘Суммы...’ был настолько велик, что в последующем всякий уважающий себя теолог считал своим долгом что-нибудь написать об этом произведении. Альберт Великий пишет свои ‘Комментарии’, то же делает и его ученик Фома Аквинат: кроме собственных ‘Комментариев’ он пишет еще и ряд других трактатов, посвященных тематике П.Л. (‘О сущем и сущности’, ‘О началах природы’ и др.). Пишут свои комментарии и Скотт, и Уильям Оккам. Для изучения ‘Суммы...’ учреждаются кафедры и даже ученые степени. Бывало даже так, что это произведение было более читаемо, чем сама Библия. Однако судьба П.Л. не так безоблачна. Он имел при жизни множество оппонентов (Вальтер Сен-Викторский и др.). В 1125 IV Латеранский собор взял под защиту учение П.Л. о Троице, что, несомненно, повысило его авторитет. Однако 15 других пунктов его учения не были приняты (например, мнение о тождестве любви к Богу и ближнему со Св. Духом). ПИКО ДЕЛЛА МИРАНДОЛА (Pico della Mirandola) Джованни (1463—1494) — итальянский философ и гуманист. Мистически верил в силу магии. Преклоняясь перед мудростью Каббалы, изучил древнееврейский, арабский и халдейский языки. Основные сочинения: ‘900 тезисов, навеянных философией, каббалой и теологией’, ‘Речь о достоинстве человека’ и др. (Некоторые из представленных тезисов были признаны еретическими и осуждены. П.д.М. был заключен в тюрьму, впоследствии освобожден и прощен в 1493 Папой Александром VI.) Ссылаясь в ‘Речи о достоинстве человека’ на изречения Гермеса Трисмегиста (транслируемые Асклепием), П.д.М. пишет: ‘В арабских книгах я прочел, преподобные отцы, что Абдулла Сарацин, от которого потребовали, чтобы он указал на самое большое чудо мира, ответил, что нет ничего более изумительного, чем человек’. Сходно звучит сказанное Гермесом: ‘Великое чудо, о Асклепий, человек’. Обосновывает данную мысль П.д.М. таким образом: все Божьи творения онтологически определены но сущности быть тем, что они есть, а не иным. Человек, напротив, единственный из творений, который помещен на границе двух миров. Свойства человека не предрешены, но заданы таким образом, что он сам лепит свой образ согласно заранее выбранной форме. И, таким образом, человек может возвышаться посредством чистого разума и стать ангелом, и может подниматься еще выше. Величие человека будет, таким образом, заключаться в искусстве быть творцом самого себя, в самоконституировании. Согласно П.д.М., Бог, обращаясь к только что сотворенному человеку, изрек примерно следующее: ‘Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Образ прочих творений определен в пределах установленных нами законов. Ты же, не стесненный никакими пределами, определяешь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю. Я ставлю тебя в центре мира, чтобы оттуда тебе было удобнее обозревать все, что есть в мире. Я не сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, который ты предпочтешь. Ты можешь переродиться в низшие, неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей души и в высшие божественные’. В человеке, согласно П.д.М., наличествует семя любой жизни. Если же он не удовольствуется ни качеством растения, ни судьбой животного, ни уделом ангела, то в этом случае он явит ‘единственный дух, сотворенный по образу и подобию Божьему, тот, что был помещен выше всех вещей, и остающийся выше всех вещей’. Развивая идеи Фичино, П.д.М. внес в интеллектуальную традицию Западной Европы ряд оригинальных подходов: 1) отнес к традициям магии и герметизма также и Каббалу, оказавшую самое значительное воздействие на умонастроения той эпохи; 2) стремился активно использовать в новых философских программах как ряд положений Аристотеля, так и многие фрагменты схоластики. По мысли П.д.М., природа человека — ‘хамелеонова’: ‘И справедливо говорил афинянин Асклепий, что за изменчивость облика и непостоянство характера он сам был символически изображен в мистериях как Протей. Отсюда и известные метаморфозы евреев и пифагорейцев. Ведь в еврейской теологии то святого Эноха тайно превращают в божественного ангела, то других превращают в иные божества. Пифагорейцы нечестивых людей превращают в животных, а если верить Эмпедоклу, то и в растения. Выражая эту мысль, Магомет часто повторял: ‘Тот, кто отступит от божественного закона, станет животным и вполне заслуженно’. И действительно, не кора составляет существо растения, но неразумная и ничего не чувствующая природа, не кожа есть сущность упряжной лошади, но тупая и чувственная душа, не кругообразное вещество составляет суть неба, а правильный разум; и ангела создает не отделение его от тела, но духовный разум. Если ты увидишь кого-нибудь, ползущего по земле на животе, то ты видишь не человека, а кустарник... И если ты увидишь философа, все распознающего правильным разумом, то уважай его, ибо небесное он существо, не земное. Это — самое возвышенное божество, облаченное в человеческую плоть. И кто не будет восхищаться человеком, который в священных еврейских и христианских писаниях справедливо называется именем то всякой плоти, то всякого творения, так как сам формирует и превращает себя в любую плоть и приобретает свойства любого создания! Поэтому перс Эвант, излагая философию халдеев, пишет, что у человека нет собственного природного образа, но есть много чужих внешних обликов. Отсюда и выражение у халдеев: человек — животное многообразной и изменчивой природы’. Отчетливый контекст магического герметизма и каббалистики наложил явный отпечаток на гуманизм П.д.М., как и на весь возрожденческий гуманизм. По мнению Я.Буркхардта, П.д.М. ‘был единственным, кто провозгласил и энергично ратовал за науку и истину всех эпох в противовес одностороннему превознесению классической древности’. ‘ПИР ‘ — произведение Платона, содержащее одну из классических версий изложения базовых идей платоновской философской концепции и занимающее в силу этого важнейшее место в системе его диалогов. По традиционным данным (К.Гильдебрандт, С.К.Апт), ‘П.’ написан не ранее середины 70-х и не позднее 60-х 4 в. до н.э., согласно современной трактовке, эту дату относят к середине 80-х, т.е. его создание приходится как раз на платоновское акмэ (см. ПЛАТОН). ‘П.’ является фундаментальным текстом классической философской традиции (см. КЛАССИКА — НЕКЛАССИКА — ПОСТКЛАССИКА) и типичным произведением в авторской системе отсчета Платона. Так, логическая композиция ‘П.’ организована как воспроизведение дискуссии мудрецов по поводу выявления сущности определенного, специально избранного феномена — в данном случае в качестве такового выступает любовь (конкретно — персонифицированный Эрос древнегреческого пантеона). Структурно диалог включает в себя: 1) сюжетно-композиционное введение: описание разговора Аполлодора с Главконом о пире в доме Агафона, на котором присутствовал Аристодем из Кидафии, друг Аполлодора; согласие последнего воспроизвести рассказ Аристодема о происходившем на этом пиру, главным среди которого было произнесение всеми присутствовавшими, по предложению Павсания, ‘похвальных речей’ Эросу. Таким образом, ‘П.’ может быть отнесен к ‘симпосиям’ (от греч. symposion — ‘совместное питье’, что означало ту стадию пира, когда гости переходили от вкушания блюд к интеллектуальной или развлекательной беседе вокруг кратера с вином) — ‘застольным беседам’ как литературному жанру (ср. ‘Пир’ Ксенофонта Афинского, ‘Пир семи мудрецов’ и ‘Девять книг пиршественных вопросов’ Плутарха, ‘Софисты за пиршественным столом’ Атенея, ‘Сатурналии’ Макробия, ‘Пир, или Кронии’ Юлиана и т.п.), и в этом отношении традиционные переводы его исходного названия ‘Symposion’ (русское ‘П.’, французское ‘Bunquet’ и др. — в отличие от лат. ‘соnvivium’) не передают достаточно точно идеи его замысла; II) содержательное изложение семи соответствующих панегириков: 1) речь Федра: древнейшее происхождение Эроса (‘любящий божественней любимого, потому что он вдохновлен Богом’); 2) речь Павсания: два Эроса (‘коль скоро Афродиты две, то и Эротов должно быть два... Из этого следует, что... Эротов, сопутствующих обеим Афродитам, надо именовать соответственно небесным и пошлым’), — данный постулат Платона оказал неизгладимое влияние на историю интерпретации любви в европейской культурной традиции, во многом определив не только концептуально-содержательные векторы ее эволюции, но и многие ее проблемные узлы, включая типичные для европейского менталитета фобии и комплексы (см. ЛЮБОВЬ}; 3) речь Эриксимаха: Эрос разлит во всей природе (‘Эрот... живет не только в человеческой душе и не только в ее стремлении к прекрасным людям, но и во многих других ее порывах, да и вообще во многом другом на свете — в телах любых животных, в растениях, во всем, можно сказать, сущем, ибо он Бог великий, удивительный и всеобъемлющий, причастный ко всем делам людей и богов’), — идеи данного фрагмента ‘П.’ послужили важнейшей предпосылкой формирования эманационных концепций неоплатоников (см. ЭМАНАЦИЯ) и мистической традиции христианства; 4) речь Аристофана: Эрос как стремление человека к изначальной целостности (‘когда-то наша природа была не такой, как теперь... Люди были трех полов, а не двух, как ныне, — мужского и женского, ибо существовал еще третий пол, который соединял в себе признаки этих обоих; сам он исчез и от него сохранилось только имя, ставшее бранным — андрогины, и из него видно, что они сочетали в себе вид и наименование обоих полов — мужского и женского. (...) Страшные своей силой и мощью, они питали великие замыслы и посягали даже на власть богов... И вот Зевс и прочие боги стали совещаться, как поступить с ними... Наконец Зевс... стал разрезать людей пополам, как разрезают перед засолкой ягоды рябины... Вот с каких давних пор свойственно людям любовное влечение друг к другу, которое, соединяя прежние половины, пытается сделать из двух одно и тем самым исцелить человеческую природу. Итак, каждый из нас половинка человека, рассеченного на две камбалоподобные части, и поэтому каждый ищет всегда соответствующую ему половину. Таким образом, любовью называется жажда целостности и стремление к ней...’, — данная легенда, предложенная Платоном, наложила глубокий отпечаток на художественную традицию Запада, подвергая любовь различным на протяжении истории романтическим интерпретациям: от средневекового сюжета о Тристане и Изольде и куртуазной лирики трубадуров до пушкинского письма Татьяны к Онегину (‘То в высшем суждено совете, // То воля неба: я — твоя’) и современных кинематографических мелодрам); 5) речь Агафона: совершенство Эроса (‘Эрот, который сначала был сам прекраснейшим и совершеннейшим Богом, стал потом источником этих же качеств для прочих’); 6) речь Сократа: цель Эроса — овладение благом (‘.. .Любовь — это всегда любовь к благу. (...) ...Все люди беременны как телесно, так и духовно, и, когда они достигают известного возраста, природа наша требует разрешения от бремени. Разрешиться же она может только в прекрасном, но не в безобразном. (...) Любовь — стремление родить и произвести на свет в прекрасном. (...) Вот каким путем нужно идти в любви — ... от одного прекрасного тела к двум, от двух — ко всем, а затем от прекрасных тел к прекрасным нравам, а от прекрасных нравов к прекрасным учениям, пока не поднимешься от этих учений к тому, которое и есть учение о самом прекрасном, и не познаешь наконец, что же это — прекрасное’); — данная ‘речь’ репрезентирует авторскую позицию Платона (изложение которой, как это характерно для платоновских диалогов в целом, вложено в уста Сократа), — позицию, во многом определившую: в системе отсчета философской традиции — не только платоновскую трактовку блага, но и европейский идеализм в целом (см. Идеализм); в системе отсчета западного типа ментальности — не только историю философских интерпретаций любви, но и эволюцию представлений о любви в целом, наложивших существенный отпечаток на специфику ментальности западного типа, включая и характерные для нее романтические идеалы (непременно сопрягающие любовь с ‘высшим благом’), и своего рода трансцендентализацию любви (классическим образцом которой являются тексты писем А.Блока к жене), и даже стереотипы эротического поведения, — не случайно П.Слотердайк к числу важнейших задач современных интерпретационных стратегий в отношении любви называет ее декогнитизацию (см. Любовь); 7) речь Алквиада: панегирик Сократу (‘он похож на тех силенов... которых художники изображают с какой-нибудь дудкой или флейтой в руках. Если раскрыть такого силена, то внутри у него оказываются изваяния богов...’); III) композиционное заключение, подводящее фабульный итог рассказа о пире в доме Агафона. Центральным моментом философского содержания ‘П.’ является развитие Платоном эйдотической концепции (см. ЭЙДОС ). К моменту создания ‘П.’ идея эйдоса как таковая была уже выдвинута Платоном (диалог ‘Федон’ и др.), заложив основу философского идеализма в его классическом понимании (см. Идеализм). В контексте ‘П.’ данная идея существенно обогащается трактовкой эйдоса в качестве предела (в математическом смысле этого слова) бытия вещи, — и последнее понимается в данном случае именно как процессуальное стремление к эйдосу. Кроме того, ‘П.’ может быть рассмотрен как первый историко-философский прецедент полноты и корректности постановки вопроса о соотношении общего и отдельного, без которого не были бы возможны такие феномены европейской историко-философской традиции, как диалектика Гегеля и диалог номотетической и идиографической парадигм в философии истории. ПИРРОН (ок. 360—280 до н.э.) — древнегреческий философ из Элиды (Пелопоннес). Верховный жрец Элиды. Один из основателей античного скептицизма и автор словоформы ‘акаталепсия’ (осознание собственного незнания). Важнейшим источником для возможной реконструкции взглядов П. традиционно полагаются ‘Пирроновы положения’ Секста Эмпирика, в значительной степени основанные на записях ученика П. — Тимона (320—230 до н.э.). По мнению П., ‘в силу примесей наши чувства не воспринимают точной сущности внешних предметов. Но не воспринимает их также и разум, главным образом потому, что ошибаются его руководители — чувства; кроме того, может быть, и сам он производит какую-нибудь присущую ему примесь к тому, что ему сообщают чувства’. Согласно П., ‘мудрость и знание не являются делом человеческим, и искать их надо только у богов’. Существование всего различного и разнообразного обусловливается произвольными человеческими обычаями и установлениями. Недоступность вещей нашему познанию делает единственно правильным метод воздержания от суждений: по П., ‘текучесть и непрерывная качественная неустойчивость вещей ведут к их нечеткой же различимости в восприятии, а потому и невозможности судить о них с точки зрения категорий ‘истины’ и ‘лжи’. Так что лучше всего — воздерживаться от однозначно-определенных утверждений и пребывать в невозмутимости духа и полной свободе суждений’. П. утверждал, что ничто не является ни прекрасным, ни безобразным; ни справедливым, ни несправедливым, — ибо все в себе одинаково и в действительности ни в чем ничего не существует (‘ничуть не более это, чем то’). Творчество П. индоктринировало в интеллектуальную культуру Европы понятие ‘пирронизма’ или ‘искусства обсуждать все вопросы, всегда приходя к воздержанию от суждений’ (по Бейлю). Как отмечал Паскаль, ‘...люди не удивляются немощи своего разумения. Они серьезнейшим образом следуют всем заведенным обычаям, и вовсе не потому, что полезно повиноваться общепринятому, а потому, что твердо убеждены в правильности и справедливости своих действий. Ежечасно попадая впросак, они с забавным смирением винят в этом себя, а не те житейские правила, постижением которых так хвалятся. Этих людей очень много, они слыхом не слыхивали о пирронизме, но служат вящей его славе, являя собой пример человеческой способности к самым бессмысленным заблуждениям: они ведь даже и не подозревают, насколько естественна и неизбежна эта немощь их разумения, — напротив, неколебимо уверены в своей врожденной мудрости’. Три ведущих вопроса философии П. — ‘Как устроены вещи? Как мы должны к ним относиться? Какую пользу приносит правильное обращение с вещами?’ — были, как известно, впоследствии воспроизведены Кантом: ‘Что я могу знать? Что я должен делать? На что могу надеяться?’ ПИРС (Peirce) Чарльз Сандерс (1839—1914) — американский философ, логик, математик, ‘отец научной философии США’. Профессор в Кембридже, Балтиморе и Бостоне. Член Американской академии наук и искусств (1877). Ввел в философию понятие ‘прагматизм’ (а также и ‘прагматицизм’, что не привилось) как обозначение нового философского направления. Основные сочинения: ‘Как сделать наши мысли ясными’ (1878), ‘Фиксация веры’ (1877), ‘Исследования по логике’ (1883) и др. В 1931—1958 было издано 8-томное собрание сочинений П. Познание, по мнению П., неинтуитивно по собственной природе: из него должны быть элиминированы артефакты здравого смысла и априорные синтетические суждения. Реконструируя те пути и процедуры, которые ведут от сомнения к вере, П. вычленяет 4 метода фиксации верований как таковых: а) слепой приверженности, б) авторитета, в) априорный, г) научный. Демонстрируя ненадежность трех первых, П. постулирует, что единственным корректным методом в этом контексте правомерно считать научный. П. отметил, что любое научное верование уязвимо для критики (‘фаллибельно’) — нет допущений либо гипотез, не подлежащих проверке и, в случае необходимости, опровержению. Приближение к истине, по П., — это процесс беспрестанного устранения ошибок, совершенствование гипотез, обновление результатов. Эволюция же науки являет собой ‘кумулятивно-конвергирующий’ процесс первоначального формирования общей структуры отношений между изучаемыми феноменами вкупе с дальнейшей ‘кумуляцией’ уточнения численных значений тех параметров, которые характеризуют эту структуру. Традиционные типы рассуждения П. подразделил на: дедукцию, индукцию, а также то, что было им обозначено как ‘абдукция’ (попытка синтезировать первую и вторую по схеме: 1) наблюдается необычный факт С; 2) если А истинно, то С естественно; 3) есть, таким образом, основание предполагать, что А истинно). В соответствии со своей трехзвенной схемой ‘индукция — дедукция — абдукция’, П. подразделил основные категории на три фундаментальных класса, ‘модуса бытия’ или ‘Идеи’: ‘первичности’ (firstness), ‘вторичности’ (secondness) и ‘третичности’ (thirdness). ‘Первичность’ у П. — понятие бытия или существования, не зависимого ни от чего другого, ‘чистое присутствие феномена’, свободное от апплицированных концептуальных схем. Встреча свободно играющего творческого духа с действительностью порождает самые разнообразные ‘качества в возможности’, ‘идеальные проекты’ реальности, некие чистые формы. ‘Вторичность’ — факт сам по себе как данность (‘весомо, грубо, зримо’), воспринимаемый и понимаемый исключительно через ‘отношение к’: факт, осуществляющий экспансию в реальности в состоянии неизбывного противостояния, борьбы, оппозиции, соотнесенности с иной реальностью. Свободной игре духа противодействует ‘сопротивление действительности’, устойчивость и постоянство наших восприятий. ‘Третичность’ же, согласно П., — это интеллигибельное измерение (ипостась) реальности, царство универсалий, законов, сущностей, упорядочивающих и организующих (в частности, через процедуры верификации) любые множества. Трактуя их в совокупности как динамические фундаментальные характеристики объекта (‘phaneron’), П. вводит в оборот понятие ‘фанероскопия’, занимающее центральное место в процедурах выявления универсальных и значимых характеристик какого-либо опыта или высказывания. Космология П. базировалась на его убеждении, что ‘все стремится обрести привычное устройство’ вопреки капризам природы. Данное положение конституировалось в принцип ‘тихизма’ (греч. tyche — случай). Принцип ‘синехизма’ (греч. syneches — непрерывный) П. выводил из того, что материальное и духовное начала в своей сопряженности подвержены перманентному структурированию, воспроизведению закономерностей и, таким образом, обретению ‘законов-привычек’. Человеческое мышление П. полагал состоящим из знаков, сам человек может быть интерпретирован как знак — мышление невозможно вне знаков, ибо оно языковое по природе, а язык — публичен по сути своей. Знаки репрезентируют объект в каком-то его качестве. Ситуация коммуникации поэтому выглядит так: знак (первый компонент) как функция некоего объекта (второго компонента), являющийся в определенном отношении к толкователю-интерпретатору (третий компонент). Триадическая природа знака обусловила и облик сопряженных семиотических таблиц П. П. подразделил знаки на: ‘qualisign’ (знак сам по себе — знак, обозначающий какое-то качество); ‘signsign’ (могущий выступать репрезентантом всякого объекта); ‘legisign’ (знак — маркер ссылки на некий закон или духовную конвенцию). Трактуя взаимоотношения знака и объекта, который он репрезентирует, П. увидел следующие варианты их отношений: знак как иконический образ (например, рисунок), знак как индекс (сигнал), знак как символ (книга). Связка ‘знак — толкователь (интерпретатор)’ может выглядеть как ‘Rheme’ (неопределенность объекта в утверждении вкупе с определенным предикатом — А есть красное); ‘Dicisign’ (субъект указывает на явление или предмет, предикат же — на качество); ‘Argument’ (любой силлогизм — ряд ‘Dicisign’, следующих друг за другом в соответствии с правилами вывода). Рациональный смысл словоформ (понятие) может быть осмыслено и постигнуто, по П., через выявление возможных последствий его употребления в том или ином значении для реального жизненного поведения людей, т.е. может быть определено посредством фиксации экспериментальных эффектов. Последние же — потенциально сводимы к возможным действиям. По утверждению П., ‘мы постигаем предмет нашей мысли, рассматривая те его свойства, которые предположительно имеют практическое значение; наше представление об этих свойствах и образует в целом понятие данного предмета’ (‘принцип П.’ или ‘прагматическая максима’). Речь не шла о одномерном редуцировании истины к ‘полезности’. Истина (как ‘согласие абстрактного утверждения с идеальным пределом, к которому бесконечное исследование привело бы мнения ученых’, или ‘вера, вызывающая действия, ведущие нас к определенной цели’) обрела у П. качество ‘совершаемости’. Прагматистски окрашенное неприятие П. субстанциалистского подхода к фиксации логических форм и их значения, ярко проявившееся в его анализе соотношения классического и неклассического в философии и логике, наглядно продемонстрировало глубину его миропонимания. П., видимо, одним из первых адекватно оценил философское звучание открытия неевклидовых геометрий: ‘Небольшая книга Лобачевского ‘Геометрические исследования’ отмечает эпоху в истории мысли тем, что она ниспровергает аксиомы геометрии. Философские следствия из этого несомненно значительны и теперь ученые признают, что она должна вести к новому пониманию природы, менее механистичному, нежели то, которое направляло развитие науки со времени открытий Ньютона’. В целом теория П. оказалась достаточно эвристичной и результировалась позднее в облике самых разнообразных методологий деятельности. (см. также ПРАГМАТИЗМ, НЕОПРАГМАТИЗМ, ЗНАК.) ПИСЬМО — одна из возможных версий перевода фр. слова ecriture, могущего обозначать П., письменность, Священное Писание. В широком смысле П. фиксирует общую артикулированность, членораздельность в функционировании, работе психики, сознания, культуры. Артикуляция, членоразделение оказываются в этом контексте общим условием любого человеческого опыта. (Такой подход впервые был явно задан Р.Бартом, предлагавшим легитимировать ‘артрологию’ — или ‘суставоведение — в статусе научной дисциплины, призванной изучать членоразделения любого типа в культуре.) В узко-классическом смысле П. предполагает расчленение потока речи на слова, звуки и буквы. П. как способность артикуляции расщепляет в языке все, что стремится быть континуальным, а также сочленяет в нем все разорванное. В истории человечества П. в ипостаси ‘письменности’ являлось существенной характеристикой состояния общества: так, ‘дикарское общество’, представляемое социальным типом ‘охотника’, изобрело пиктограмму; ‘варварское общество’ в лице ‘пастуха’ использовало идео-фонограмму; ‘общество землепашцев’ создало алфавит. Техника П., таким образом, выступала важным фактором формирования обобщенного социального пространства, обусловливая доминирующие репертуары общественной коммуникации. (Два типа П. — фонологизм и иероглифика — способствовали формированию разного типа культур и различных форм этноцентризма.) Логоцентризм (см. ЛОГОЦЕНТРИЗМ), присущий западной культуре, традиционно вытеснял П. на статусную периферию: постулировалось, что П. суть вторичный феномен, находящийся в безусловном услужении у устной речи. Считалось, что П. — это всего лишь ‘знак знака’: графический знак, замещающий устный в его отсутствие. (Возможность осмысления идеи об изначальности П. отнюдь не связана с фактом хронологической первичности указанного обстоятельства. Вопрос о том, ‘предшествует ли письмо фонетическому языку’, был, в частности, сформулирован во второй четверти 20 в. академиком Марром. Соответствующие выводы, сформулированные в первом издании Большой Советской Энциклопедии, позднее были подвергнуты критике И.Сталиным.) В истории философии Платон, например, весьма низко оценивал функции П., трактуя его как служебный компонент языка, как вспомогательную технику запоминания — hypomnesis. (Ср. у Ницше: ‘Сократ, тот, который не писал’.) Пренебрежительное отношение к П. было концептуально сформулировано у Аристотеля: согласно Деррида, ‘для Аристотеля слова сказанные являются символами мысленного опыта, тогда как письменные знаки есть лишь символы слов произнесенных. Голос, производящий ‘первые символы’, состоит в сущностной и интимной связи с разумом... Этот первый означатель находится в особом положении по сравнению с другими означателями, он фиксирует ‘мысленные опыты’, которые сами отражают вещи мира. Между разумом и миром существует отношение естественной сигнификации, между разумом и Логосом — отношение конвенционального символизма. Первой конвенцией, непосредственно связанной с естественной сигнификацией, является устный язык, Логос. Как бы то ни было, именно естественный язык оказывается наиболее близким к означаемому, независимо от того, определяется ли он как смысл (мыслимый или живой) или как вещь. Письменный означатель, по Аристотелю, всегда лишь техничен и репрезентативен, он не имеет конструктивного значения’. Именно Аристотель, по мысли Деррида, заложил интерпретацию П., до сих пор доминирующую в западной культуре, где ‘понятие письма... остается в рамках наследия логоцентризма, являющегося одновременно фоноцентризмом: в рамках представления об абсолютной близости голоса и Бытия, абсолютной близости голоса и значения Бытия, голоса и идеальности значения’. По Аристотелю, речь непосредственно передает представления души; П. же всего лишь выражает то, что уже заложено в речи, в голосе. Данная интенция мышления транслировалась и христианством: истинным словом Бога полагалось его первое слово, слово сказанное. (Согласно Деррида, ‘письмо, буква, чувственное начертание всегда расценивалось западной традицией как тело и материя, внешние по отношению к духу, дыханию, глаголу и логосу. И проблема души и тела, несомненно, производна от проблемы письма, которое и наделило первую своими метафорами’.) Р.Декарт, выдвигавший проект разработки всеобщего П., полагал, что ввиду своей произвольности П. не подвластно непосредственной интуиции и подлежит расшифровке. Неоднозначно оценивалась роль П. в творчестве Руссо: П., поставленное вслед за речью, по его мысли, суть маркер степени деградации культуры относительно природы. При этом Руссо полагал П. ответственным за многие проблемы общества, культуры и языка. По мысли Руссо, П. способно в известных ситуациях ‘восполнять’ язык. Тесная взаимосвязь П. и чтения обращала на себя внимание многих мыслителей. Согласно Г.Гегелю, в рамках этих процедур сознание совершает восхождение к представлению об описываемых явлениях: ‘...произведения искусства достигают видимости жизни лишь на своей поверхности, а внутри являются обыкновенным камнем, деревом, холстом, или, как в поэзии, представлением, проявляющимся в речи и буквах’. В целом классической западной метафизике присуще забвение и уничтожение П.: оно полагалось несущественным, вторичным (в гносеологическом плане); подменой и маской (в моральном аспекте); способом замены личного участия представительством (в политическом контексте). По мысли Деррида, логоцентризм — эта эпоха полной речи — всегда заключала в скобки и в конечном счете вытесняла любую свободную рефлексию относительно происхождения и статуса П., любую науку о П., если она не была технологией и историей П. на службе речи, если она не шла вслед за речью, которая якобы стремится следовать за Бытием в попытке зафиксировать присутствие человека при/в жизни мира. К примеру, по мнению Соссюра, язык не зависит от П. как способа изображения речи; единственным оправданием существования П. является речевая репрезентация. По схеме Соссюра, П. — это П. главным образом фонетическое, являющее собой систему произвольных и условных знаков. (Хотя Соссюр и признавал необходимость особого подхода к звуковой субстанции: ‘Самое существенное в языке... посторонне звуковому характеру языкового знака’; ‘в своем существе языковое означающее никоим образом не звук’.) Как отмечал Деррида, ‘эпоха Логоса унижает, дискредитирует письмо, которое рассматривается лишь как медиация медиации...’. П. трактуется здесь ‘как то, что выпадает из значения, оказывается посторонним, внешним значению’. В строго определенном смысле наука о П. конституировалась в 18 в. — в период, характеризующийся вполне однозначным пониманием взаимоотношений устной речи и описаний. Так, по Гуссерлю (‘Происхождение геометрии’), П. есть условие возможности идеальных объектов, условие научной объективности как таковой. Гуссерль стремился обосновать дихотомию экспрессивных и индикативных знаков; попытка оказалась не слишком удачной, ибо, как выяснилось, любая экспрессия оказывается захваченной в сети индикации. По мысли Деррида, различие между экспрессией (выражением) и индикацией (обозначением), т.е. различие, по Гуссерлю, между знаком и не-знаком, между словом и П. являет собой различие функциональное или интенциональное, но никак не сущностное. Ибо то, что должно отделять экспрессию от индикации — непосредственное не-личное присутствие живого настоящего, — оказывается нефиксируемым в языке. Из этой неудачи Гуссерля Деррида вывел перспективную возможность отождествления знака П. со знаком как таковым. В постструктуралистском литературоведении (в контексте идеи о ‘смерти автора’ — см. ‘Смерть Автора’) обращение к феномену П. было обусловлено отказом от идеи связи языка с человеком как его началом и источником. По Р.Барту, П. есть ‘точка свободы писателя между языком и стилем’: пишущий находится в промежутке между языком, данным ему как внешнее, и идущим ‘изнутри’ стилем. Выбор в этой ситуации, согласно Барту, сводится к принятию формальной реальности П. Предложенная Деррида (‘Нечто, относящееся к грамматологии’, 1967) идея ‘грамматологии’ как иной науки о П. означала качественно новый этап в его понимании. Дерридианская трактовка проблемы была нацелена на опровержение логоцентризма как идеи тождества логоса и голоса в европейской культуре: у Деррида идея П. фундирована отказом от тезиса единства звука и смысла. По мысли Деррида, ‘фонетическое письмо — это арена великих метафизических, научных, технических и экономических происшествий Запада’. Стратегия деконструкции не могла не предполагать пафосный отказ от фоноцентризма: ‘система языка, ассоциирующаяся с фонетически-алфавитной письменностью, есть то, в рамках чего была создана логоцентристская метафизика, метафизика детерминирующая, определяющая смысл Бытия как присутствие’ (Деррида). Суть концепции Деррида сводится к следующему. Между человеком и истиной существует весьма значимая череда посредников, располагающаяся в основном в сфере языка. ‘Наличие’ — область данного и несомненного — находится на расстоянии бесконечности, с каждым шагом к ней отступая все дальше и дальше. Посредники эти являют собой ряд ступеней, каждая из которых не более чем ‘след’ (см. След) предыдущей. Ступени-следы отличаются друг от друга тем, что возможно обозначать как ‘различие’. Общая индивидуализирующая функция этих различий, согласно Деррида, именуется differance (см. DIFFERANCE). Как отмечал Деррида, ‘это специфическое графическое вмешательство /differance — А.Г./ было задумано в процессе разработки вопроса о письме’. Способом осуществления differance и выступает П. (или ‘прото-П.’, понимаемое Деррида как собственно сам принцип расчленения; как возможность записи, условие любой дискурсивности, любой артикулированности). ‘П.’, не располагаясь в оппозиции к речи, акцентированно пред-положено языку, всякие посредники, по Деррида, гасят звуковую речь. (По Деррида, ‘изучение функционирования языка, его игры предполагает, что выводится за скобки субстанция смысла и среди прочих возможных субстанций — субстанция звука’. Ср. у М.М.Бахтина: ‘фонема почти совершенно уступает свои служебные функции — обозначать значение... графеме’.) Нанесение следов-посредников — это тоже артикуляция. Деррида в этом контексте считает П. самые различные феномены: нарезки, насечки, гравировки и иные виды установления артикуляций — со(рас)членений. У Деррида П. объем-лет любую ‘графию’: от стено-графии до спектрографии, любую про-грамму (греч. пред-писание). В беседе с Кристевой Деррида отметил: ‘Зрительное начертание (gramme) делается таким образом наиболее общим понятием семиотики’. Важной предпосылкой создания грамматологии явилось у Деррида осознание того, что всякий знак (и устный, и письменный) — знак знака, след следа, означающее означающего; звено-посредник в бесконечной цепи отсылок. (Согласно Деррида, ‘знак и божественность имеют одно и то же время и место рождения. Эпоха знака, в сущности, теологична. Она, может быть, никогда и не кончится. Однако историческая ограда этой эпохи очерчена’.) Любовь Деррида к парадоксам и языковым играм сказалась и на его трактовке перспектив грамматологии. По мысли Деррида, предложенное им иное понимание П. — как того, что не движется вслед за речью/присутствием, не стремится уловить присутствие и потому не принадлежит ни одной из форм присутствия, — делает неосуществимым проект грамматологии как науки. /Естественно, Деррида имеет в виду ту науку, классицистские амбиции которой он бичует всеми возможными ‘поэтико-терминологическими’ средствами — А.Г./ В книге ‘Письмо и различие’ Деррида характеризовал П. как своеобычную сцену истории и игры мира: сохранение обозначения ‘П.’ соответствует, по его мнению, особой логике деконструктивистского анализа, которую он называет логикой ‘палеонимии’, т.е. внесения в традиционные понятия оригинального содержания посредством некоторого отстранения, откладывания их прежнего содержания и прививки новых смыслов. (Ср. у Делеза и Гваттари, ‘проблема письма: неточные выражения совершенно необходимы, чтобы обозначать точно’.) П. выступает в таком контексте как посредник в отношениях между настоящим и репрезентацией, между жизнью и смертью. Деррида в данном случае отдает должное традиционалистскому взгляду на интересующий его предмет: речь движима живым дыханием, П. ассоциируется с омертвлением — оно по сути уже смерть, всегда ‘имеющее характер завещания’. Деррида неоднократно подчеркивал, что речь не должна идти о восстановлении ‘первородства’ П., необходимо говорить о границах грамматологии как своеобычной специальной науки о П. (см. ГРАММАТОЛОГИЯ, ФОИОЛОГИЗМ, ЧТЕНИЕ, ЯЗЫКОВЫЕ ИГРЫ, МЕТАФИЗИКА.) ПИФАГОР Самосский (ок. 570 до н.э. — ок. 500 до н.э.) — древнегреческий философ из города Регия (на острове Самос около города Милет), основатель пифагореизма (см. ПИФАГОРЕИЗМ), религиозно-этический реформатор, политический деятель, ученик Анаксимандра. Прозвище П. (по-древнегречески — ‘убеждающий речью’) связано с проводимыми в Дельфах общеэллинскими музыкальными Пифийскими Играми. История жизни П. неотделима от легенд, в которых он считается как ‘основателем европейской научной традиции’, так иногда и ‘шаманом’, предводителем экстатических культов и тайных мистерий. Бежав из родного города от политической тирании Поликрата, после почти 30-летних скитаний П. необычайно расширил круг своих познаний. В оправдание его знаний тайных восточных до-крин ему приписывали длительное пребывание в Египте и Вавилоне (однако вполне возможно, что он обрел их у своих учителей из Милета). На 50-м году жизни П. поселился в южноиталийской колонии Кротон. Как писал Э.Майнер, ‘... П. прибыл в Кротон в качестве религиозного и морального учителя... вероятно с некоторым опытом... политического агитатора. Он был человеком с сильными социальными и политическими предубеждениями и глубоким чувством собственной значимости. Он был избранным лидером, пророком, но не без хитрости и хорошего знания практических деталей и средств, которые только и могут объяснить его последующий феноменальный успех...’. Дикеарх в своих ‘Фрагментах’ (в передаче Порфирия) свидетельствует, что когда П. прибыл в Кротон, то ‘...он расположил к себе весь город как человек много странствовавший, необыкновенный и по своей природе богато одаренный судьбою, — ибо он обладал величавой внешностью и большой красотой, благородством речи, нрава и всего остального...’. Там же П. основал братство своих последователей и учеников (около 1900 человек ‘посвященных’), где философские и научные (в большей степени математические) изыскания неразрывно сочетались религиозно-магическим ритуалом. П. был первым, кто назвал Вселенную ‘Космосом’ по причине присущей ему упорядоченности. П., никогда ничего не писавшему и только читавшему лекции, приписывают труды ‘О воспитании’, ‘О государстве’, ‘О душе’, ‘О мире’, ‘О природе’ и др. (Историческая достоверность бесчисленных жизнеописаний П. сомнительна, поскольку сразу после смерти его имя и реальный облик утратили черты смертного человека, обретая взамен пророческие и божественные характеристики. Классическое античное выражение применительно к учению П.: ‘так сказал он’. Уже Аристотель, не имея возможности сепарировать мысли самого П. от писаний и текстов его последователей, говорил о ‘так называемых пифагорейцах’.) П. первым дал себе название ‘философ’ (‘любомудр’), вместо ‘мудрец’ (‘сведущий’). На место ‘мудрости’ как осведомленности о практической жизнедеятельности общества и личности, П. поместил чистое размышление (рассмотрение ‘мудрости’ — sophia — как любимого предмета), что позднее было названо ‘философией’ (phileo — люблю и sophia). В области астрономии П. и его школа выдвинули ценные научные догадки в области небесной механики, а также идею шарообразности Земли и Вселенной, что было записано только Парменидом (около 500 до н.э.). При выдвижении этой концепции в основу полагалась более эстетическая, чем научная мотивация, ибо пифагорейцы считали сферу наиболее совершенным из всех геометрических тел. В математике П. приписывают рассмотрение геометрии как абстрактной науки, систематическое введение доказательств в нее, построение планиметрии прямолинейных фигур, создание учений о подобии, о четном и нечетном, простом и составном, фигурном и совершенном числе, об гармонических, геометрических и арифметических пропорциях и средних, построение некоторых правильных многоугольников и многогранников. Также П. приписывают доказательство в общем виде одной из основных теорем планиметрии — ‘теоремы П.’, устанавливающей связь между сторонами прямоугольного треугольника. Теорема П. устанавливает соотношения между площадями квадратов, выстроенных на катетах и на гипотенузе прямоугольного треугольника: сумма квадратов, построенных на катетах, равновелика квадрату, построенному на гипотенузе. При решении задач на построение многоугольников П. и Гиппас Метапонтский открыли несоизмеримость (невыразимость в целых числах) определенных отрезков (например, длина стороны квадрата и его диагональ). Это привело к созданию геометрической арифметики и геометрической алгебры (где практикуется замена решений уравнений первой и второй степени элементарными планиметрическими преобразованиями, позволяющими не применять иррациональные числа). Наряду с этим П. и его школе принадлежат труды по теории музыки и медицине. Влияние П. на мыслителей последующих эпох, вплоть до Коперника и Кеплера, частота, с которой встречается его имя во всей античной литературе, могут соперничать, как неоднократно отмечалось, даже с Сократом и Платоном, далеко превосходя их предшественников. (см. также АНТИЧНАЯ ФИЛОСОФИЯ, ГАРМОНИЯ СФЕР.) ПИФАГОРЕИЗМ — 1) направление духовной жизни, существовавшее на протяжении всей истории Древней Греции, начиная с 6 в. до н.э., и прошедшее в своем развитии ряд этапов; 2) философская школа, получившая свое название по имени ее лидера Пифагора (см. ПИФАГОР). Особенностью П. как особой философской школы было: а) возникновение ее как специфического духовного братства или религиозного ордена, подчиненного жестким правилам общежития и поведения; б) учение П. выступало как тайна, знать которую было позволено лишь посвященным и разглашение которой запрещалось. После того как пифагореец Филолай — современник Сократа — опубликовал некоторые тексты П., сторонники этой школы обнародовали из-за нужды еще три книги. Разработанная в П. программа изучения рациональных оснований природы предусматривала активное применение математики. В П. впервые под сущностью стали понимать умопостигаемую природу. Такой нечувственной сущностью, субстанцией всех вещей и было названо число. По Гегелю, за определением числа в П., как и за определением идеи у Платона, скрывается определение ‘спекулятивного понятия’ как основного инструмента философского познания. В П. возможно выделить две большие основные составляющие: практический (пифагорейский) образ жизни и совокупность теоретических учений. В религии П. наиболее важны обрядовая сторона (на основе которой душевному состоянию адепта задавалось необходимое направление) и верования (с возможностью существования вариантов трактования). Специфика религиозных представлений о судьбе души и природе в П.: душа — божественное существо, заключенное в телесную оболочку в наказание за предыдущие прегрешения; последняя цель земного существования — высвобождение души из собственной телесной оболочки и не допущение ее в другую телесную оболочку (якобы совершаемое после завершения цикла земного существования); путь достижения этой цели — строгое выполнение кодекса морали пифагорейского образа жизни. Регламентирующие предписания П. придавали определяющее значение занятиям наукой и музыкой. Научные концепции, мистика и мифорелигиозные представления П. излагались в оболочках изречений оракула (Пифагора), которым придавался скрытый смысл божественного откровения: ‘Бог — это число чисел’, ‘Числу же все подобно’, ‘Число есть сущность всех вещей’ и т.д. Объекты математики (в основном, первые числа натурального ряда) были основополагающими универсальными объектами теоретического познания в П. и рассматривались как пе
Новый философский словарь
(лат. patres - отцы)
направление фи-лософско-теологической мысли 2-8 вв., связанное с деятельностью раннехристианских авторов - Отцов Церкви. Семан-тико-аксиологические источники оформления П. - античная философия (общерациональный метод и конкретное содержание таких философских течений, как платонизм и неоплатонизм, стоицизм и др.), с одной стороны, и христианская телеологическая доктрина (прежде всего, идея откровения, а также семантические фигуры теизма, креационизма, телео-логизма и др.) - с другой. В эволюции П. могут быть выделены три содержательных этапа: (1) - ранняя П. или апологетика (2-3 вв.), связанная с деятельностью таких авторов, как Юстин (ум. ок. 165, осн. соч.: "Апология" к Антонину Пию и "Апология" к Марку Аврелию, "Беседы с Трифоном-иудеем" и др.); Татиан (ок. 120 - ок. 175, осн. соч.: "Обращение к грекам", свод четырех Евангелий "Диатессарон" и др.); Афинагор (ум. ок. 177, осн. соч.: трактат "О воскрешении мертвых" и "Послание" к Марку Аврелию); Тертуллиан; Климент Александрийский (Тит Флавий, ум. до 215, осн. соч.: трактаты "Увещевание к эллинам", "Педагог", сборник эссе "Строматы" ("Лоскутный ковер"), беседа "Какой богатый спасется?"; Ориген (ок. 185 - ок. 254, осн. соч.: "О началах", "Против Цельса", текстологическое кампаративное исследование шести редакций Ветхого Завета - "Гекзапла" и др.). Центральная проблема - проблема соотношения христианства с античным наследием, в рамках решения которой оформились как направление, ориентированное на гармонический синтез христианской идеи откровения с философской традицией античного рационализма (Юстин, Афинагор, Климент Александрийский и др.), так и направление, прокламировавшее их несовместимость и резко дистанцирующее христианство как "мудрость варваров" (Татиан) эллинской книжной учености (Татиан, Тертуллиан и др.); идея остро актуализировалась в христианской мистике, ценностно акцентировавшей "искреннее молчание безграмотного простолюдина" по сравнению с изощренно-спекулятивным мудрствованием ученого теолога с его "сладострастием слов" (Иероним) и рассудочностью вместо сердечной веры, а также в протестантизме в ранних его версиях); (2) - зрелая П. (3-5 вв.), реализующая себя на греческом Востоке - в деятельности каппадокийского кружка: Василий Великий Кесарийский (ок. 330-379, осн. соч.: "О святом Духе", "Шестоднев"), его брат Григорий Нисский (ок. 335 - ок. 394), Григорий Богослов Назианзин (ок. 330- ок. 390, осн. соч.: "О моей жизни", "О моей судьбе", "О страданиях моей души"), Амфилохий Иконийский и др., синтезировавшие христианское вероучение и философские методы античности; а на латинском Западе - в деятельности Августина. Центральное направление в развитии П. этого периода - борьба с ересями (арианство, монтанизм, докетизм, монофитизм, гностицизм и др.), что связано с обретением христианством статуса государственной религии и официальной формулировкой христианского Символа веры на Никейском вселенском Соборе (325), конституировавшем основные догматы вероучения. В рамках зрелой П. оформляются тексты Псевдо-Дионисия Ареопагита ("Аре-опагитики"), заложившие основы апофатической теологии и христианской мистики в целом; (3) - поздняя П. (5-8 вв.), центрирующаяся на проблеме систематизации христианского вероучения. Ключевая фигура - Иоанн Дамаскин (ок. 675-753) - византийский богослов и поэт, завершивший систематическое оформление основ христианской теологии; также Леонтий (ок. 475-543) на Востоке и Боэций (Анций Мани-лий Торкват Северин, ок. 480-525, осн. соч.: "Утешение философией") на Западе. Систематизаторская деятельность Иоанна Дамаскина и ориентация Боэция на античную философскую традицию (прежде всего, комментарии к Аристотелю и Порфирию) заложили основы средневековой схоластики. Несмотря на то, что многие тезисы П. (особенно в раннем ее варианте) были осуждены после принятия Никейского Символа веры (идеи Оригена о множественности миров, всеобщем спасении, предсуществовании душ, приоритетности второй ипостаси - Бога-Отца - в структуре Троицы; отрицание Татианом двойственной природы Христа (в "Диатессороне" была опущена земная биография Христа и сведения о его происхождении из рода Давидова) и его докетизм - учение об иллюзорности телесности Иисуса - см. Иисус Христос), П. сыграла выдающуюся роль в развитии христианской культуры. В рамках П. были заложены основы систематической христианской теологии как в катафатическом (от Климента Александрийского и Оригена до Иоанна Дамаскина), так и в апофатическом (от Августина до Псевдо-Дионисия Ареопа-гита) ее вариантах, сформирован исходный фундамент экзегетики (от Оригена до Григория Нисского), оформлены первые христианские катехизисы (см. Тертуллиан), введены многие основополагающие понятийные структуры христианской теологии (например, Тертуллианом - касательно структуры Троицы). П. не только значительно способствовала содержательной стабилизации христианской догматики, но и существенно повлияла на развитие глубинного психологизма христианства с его рафинированной культурой рефлексивной интроспекции (от Григория Богослова до Августина). Именно в рамках П. окончательно конституировалась концептуально фундаментальная для христианства идея приоритета индивида (см. Персонализм) по отношению к абстрактному человечеству (антропология Григория Нисского). Проблематика П. во многом определила проблемное поле как православной (ср. паламитские дискуссии в рамках иси-хазма и анализ христологической проблемы в П.), так и в католической (ср. проблему воли и благодати в патриотической и антилютеранской литературе) теологии. В целом, содержание П. признано в христианстве (православие и католицизм) важнейшей составляющей Священного предания; изучение П. оформилось в рамках богословия в качестве дисциплинарной патрологии. Многие идеи П. актуализируются в рамках историко-философской традиции, как, например, просветительская интерпретация христианства Климентом Александрийским в контексте гуманизма Ренессанса (Эразм Роттердамский, Т. Мор и др.).
М.А. Можейко
Философский словарь
совокупность фи-лософско-теологических учений христианских мыслителей 2 — 8 вв. (отцов церкви), имевших гл. целью защиту и теоретическое обоснование христианской религии. Первый период П. — апологетика (2 — 3 вв.): оформление и прояснение христианского мировоззрения, теоретическая защита христианства от его многочисленных врагов; гл. проблема — отношение к языческой философии и культуре. Татиан, Тео-фил, Тертуллиан, Арнобей считали их “творением дьявола”, а Юстин, Климент Александрийский, Ориген, Лак-танций стремились показать совместимость христианства и языческой мудрости. В философском плане ранняя П. характеризуется большим влиянием на нее стоицизма (Стоики), значительно меньшим — разных форм платонизма (Платон, неоплатонизм). К концу 2 — началу 3 в. относится спор апологетов (Ириней, Ипполит и др.) с гностиками (Гностицизм), наиболее значительные мыслители этого периода: Тертуллиан, Климент и Ориген. Последний — создатель первой философско-теологической системы христианства (впоследствии отвергнута церковью). Второй период — классическая П. (4 — 5 вв.) — формирование мировоззренческого и теолого-догматического стандарта средневековой христианской мысли. Классическая П. усваивает большое число неоплатонических идей. Наиболее острые проблемы: тринитарная (единство и троичность бога); христологическая (сочетание в Христе двух природ — божественной и человеческой); антропологическая (вопрос о божественной благодати и греховной природе человека в плане его спасения и искупления). В классической П. различают два потока:греч. (Афанасий Александрийский, Василий Кесарийский, Григорий Назиан-зин и Григорий Нисский) и лат. (Амвросий Медиаланский, Иероним Стри-данский, Августин). Влияние этих мыслителей на протяжении всего средневековья было огромным. Церковь восприняла именно их трактовку Никей-ского символа — конфессиональной основы христианской веры. В философском отношении наиболее богатыми являются системы Григория Нисского на Востоке и Августина — на Западе. Во второй половине 5 в. появилось соч. Псевдо-Дионисия Ареопагита (Ареопа-гитики). также оказавшее большое влияние на средневековую философию. Заключительный период П. (6 — 8 вв.) — стабилизация догматики, энциклопедическое кодифицирование наук во главе с теологией. Греч. мыслители этого периода — Леонтий Византийский, Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин;зап. — Боэций и Кассиодор.
Философский энциклопедический словарь
ПАТРИСТИКА (от лат. pater – отец) философия и теология отцов церкви, т.е. духовно-религиозных вождей христианства до 7 в. (см. также УЧИТЕЛЯ ЦЕРКВИ). Обычно проводят следующее деление: 1) Апостолические отцы, примыкающие Непосредственно к апостолу Павлу. 2) Апологетические (защищающие) отцы 2 в., пытавшиеся, в частности, доказать совместимость христ. учения с греч. философией, причем иногда они представляли христианство в виде новой философии (Юстин, 100 – 167 после Р. X., затем Афинагор, вторая пол. 2 в.). Ко 2 в. относится спор с гностиками, на позиции которых переходит Тациан (вторая пол. 2 в.). Завершает этот период Тертуллиан. 3) 3 в. и нач. 4 в. характеризуются первыми попытками систематизации в области теологии и выдвижением вопроса о Христе, породившего многочисленные попытки его решения. Противоречащие друг другу положения воплотились, с одной стороны, в тезисе Афанасия (295-378), утверждавшего, что Христос божествен, а с другой – в отрицании Арием его божественности. В то время как философия Климента Александрийского была еще не систематизированной, Ориген, заимствовавший из греч. философии ее понятия и в значительной мере соглашавшийся с идеями неоплатоников, создал первую теологическую систему христианства (см. АЛЕКСАНДРИЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ). 4) В 4 в. и нач. 5 в. христианство впервые начинает исследовать свою историю. Догма о Троице получает вскоре свою окончательную формулировку. Евсебий Кесарейский, склонявшийся к арианизму, написал первую историю церкви и ее догм; он утверждал, что Платон и вообще греч. философия оказали влияние – через Ветхий завет, в частности, – на Моисея. Три великих каппадокийца, находившиеся под влиянием Платона и Оригена, занимались систематизацией теологии в противовес арианизму. 5) С кон. 4 в., т.е. с завершением процесса формулирования догм и с усилением церкви, особенно после ее признания в 323 императором Константином Великим, уже резко бросается в глаза церковно-политический характер патристики. После Гилария Пуатье, «Афанасия Запада» (310-367) и Амвросия Майландского, «латинского Филона» (340 – 397) Августин Блаженный ставит на первое место практическую церковную теологию и ее претензии на руководство душами и святое посредничество. Своим учением о божественном государстве («граде Божием») он закладывает фундамент исторической метафизики. Против этого учения, как полагают, боролся Пелагий (см. ПЕЛАГИАНИЗМ). 6) На Востоке к схоластике относятся: не являющийся вполне христ. философом, но чрезвычайно близкий неоплатонизму Синезий Киренский (370-450) и Немезий Эмезский (первая пол. 5 в.). Большое значение в 5 и 6 вв. имела последовательная христ. школа ученых из Газы. «Первый схоласт» Леонтий Византийский (485-543), Максим Исповедник (580-662) и Иоанн Дамаскин (700-750) окончательно превращаются в представителей схоластики (см. ВИЗАНТИЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ). На Западе у Боэция и историка Кассиодора (490-583) христ. содержание отходит на задний план, снова оно выдвигается (в церковнополитическом плане) у Исидора Севильского (560-636). Мартин Бракарский (ум. 580) и Беда Венерибилис Достопочтенный – «последний отец церкви» – являются уже ярко выраженными представителями (западной) схоластики.
Философский энциклопедический словарь 2
        (от греч. , род. падеж или лат. pater, род. падеж patris — отец), термин, обозначающий совокупность теологич., филос. и политико-социологич. доктрин христ. мыслителей 2—8 вв. (т. н. отцов церкви). П. возникла в условиях глубокого кризиса позднеантич. рабовладельч. общества и формировалась в борьбе против гностицизма и др. ересей, а также против традиц. языч. мировоззрения, вступая в сложное взаимодействие с платонич. и неоплатонич. идеализмом.
        Первый период П. (2—3 вв.) представлен деятельностью т. п. апологетов; среди них выделяется фигура Оригена, впервые пытавшегося построить на основе предпосылок христ. религии целостную филос. систему. Хотя система эта не была принята церковью, сама постановка задачи определила след. период П. (4—5 вв.), когда полемически фрагментарное философствование апологетов сменяется работой над систематизацией церк. доктрины с опорой на идеалистич. умозрение. Высшей точки П. достигает в деятельности каппадокийского кружка (Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский) на греч. Востоке и Августина на лат. Западе. Во 2-й пол. 5 в. появляются соч. Псевдо-Дионисия Ареопагита — попытка истолковать мир как систему символов, важная для ср.-век. эстетики. Заключит. период П., характеризующийся стабилизацией догмы, угасанием идеалистич. диалектики и энциклопедич. кодифицированием наук под эгидой теологии [Леонтий (ок. 475—543) на Востоке, Боэций на Западе], заканчивается с появлением итоговых трудов Иоанна Дамаскина, закладывающих основы схоластики.
        Фактором, отделяющим П. от свободного филос. исследования, каким его знала антич. философия, является идея откровения. Правда, заострённое противопоставление веры и разума, выраженное в парадоксальных формулировках Тертуллиана, в целом не характерно для П., стремившейся истолковать филос. умозрение как разъяснение Библии, а Библию — как подкрепление платоновскоаристотелевских тезисов. Онтология П. построена вокруг идеи бога как абс. бытия. П. защищает монотеизм — против языч. политеизма и гностич. дуализма, супранатурализм и креационизм — против стоич. и неоплатонич. пантеизма. Параллельно с катафатической теологией, описывающей бога как средоточие благости, справедливости, всемогущества и т. п., развивается«отрицат.», апофатиче-ская теологич. исходящая из того, что бог именно в качестве абсолюта не имеет атрибутов и не поддаётся определению, ибо находится за пределами бытия и качественности. Космос, в понимании П., есть творение и потому стоит бесконечно ниже своего творца, т. е. бога; материя была создана и может быть преодолена. С др. стороны, в противоположность пессимистич. воззрениям гностицизма и манихейства П. защищает мир как благое творение бога, полное целесообразности. Ведущие мотивы патристич. космологии: телеологизм (см. Телеология), положение об универс. гармонии и взаимосоотнесённости вещей, строго иерархич. система космоса, эстетич. оправдание мира. Наиболее ярко эти идеи выражены в «Шестодневе» Василия Великого, у Григория Нисского, Августина и Псевдо-Дионисия Ареопагита. П. широко восприняла космологич. и антропологич. традиции, восходящие к платонич. стоицизму Посидония (напр., соч. Немесия Эмесского «О природе человека», ок. 400).
        Осн. проблемы западной (латинской) и восточной (греческой) П. наследуются зап.европ. и визант. схоластикой.
        Источники: Migne PG, t. 1 — 166; Migne PL, t. 1—221; Corpus scriptorum ecclesiasticorum Latinorum, v. l —, Vindobonae — Lipsiae, 1867 — (серия не закончена).
        Маркс К., Энгельс Ф., Ленин В. И., О религии, [Сб.], М., 1975; Болотов В. В., Лекции по истории древней церкви, т. 1—4, СПБ, 1907—18; Г a p н а к А., История догматов, в кн.: Общая история европ. культуры, т. 6, СПБ, [1911]; Спасский A.A., История догматич. движений в эпоху вселенских соборов, т. 1 — Тринитарный вопрос, Сергиев Посад, 19142; Бычков В. В., Визант. эстетика, М., 1977;
        Quasten J.,. Patrology, .v. 1—3, Utrecht — Brux., 1950—60; Altaner В., Stuiber A., Patrologie. Leben, Schriften und Lehre der Kirchenvater, Freiburg — Basel — W., 1966'.
Если вы желаете блеснуть знаниями в беседе или привести аргумент в споре, то можете использовать ссылку:

будет выглядеть так: ПАТРИСТИКА


будет выглядеть так: Что такое ПАТРИСТИКА