Слово, значение которого вы хотите посмотреть, начинается с буквы
А   Б   В   Г   Д   Е   Ё   Ж   З   И   Й   К   Л   М   Н   О   П   Р   С   Т   У   Ф   Х   Ц   Ч   Ш   Щ   Ы   Э   Ю   Я

БЕЛЫЙ

Большая советская энциклопедия (БЭС)
I
Белый
        Андрей (псевдоним, настоящее имя Борис Николаевич Бугаев) [14(26).10.1880, Москва, — 8.1.1934, там же], русский писатель, теоретик Символизма. Окончил математический факультет Московского университета (1903). Выступил со стихами в 1901. Принадлежал к символистам «младшего» поколения. Первый сборник стихов — «Золото в лазури» (1904). В написанных ритмической прозой четырёх «симфониях» («Героическая», 1900, издана в 1903 под названием «Северная симфония»; «Драматическая», 1902; «Возврат», 1905; «Кубок метелей», 1908) сказались декадентские черты. Революция 1905—07 вызвала у Б. интерес к общественным проблемам (сборник стихов «Пепел», 1909). В романе «Петербург» (1913—14, переработанное издание 1922) сквозь символистскую образность проступает резкая сатира на реакционно-бюрократический Петербург; однако революционное движение в романе рисуется в искажённом свете. Находясь за границей, Б. в 1912 испытал влияние главы антропософов Р. Штейнера. В 1916 возвратился в Россию. После Октябрьской революции, в 1919—22, издавал журнал символистского направления — «Записки мечтателей». В послереволюционные годы писал преимущественно прозу: автобиографические повести «Котик Летаев» (1922), «Крещёный китаец» (1927), историческая эпопея «Москва» (ч. 1 — «Московский чудак», 1926, ч. 2 — «Москва под ударом», 1926; «Маски», 1932). В прозе Б. остался верен символистской эстетике, с её сюжетной разбросанностью, смещением плоскостей, вниманием к ритму, звуковому смыслу фразы. Разработал эстетику символизма (сборник статей «Символизм», 1910) и теорию ритма в стихе и прозе, где впервые применил математические методы («Ритм как диалектика» и «Медный всадник», 1929, и статьи в журнале «Горн» в 1919). Значительный интерес представляют мемуары Б.: «На рубеже двух столетий» (1930), «Начало века. Воспоминания» (1933) и «Между двух революций» (1934).
         Соч.: Собр. соч., т. 4, 7, [М.], 1917; Мастерство Гоголя, М.— Л., 1934; Александр Блок и Андрей Белый. Переписка, М., 1940: Стихотворения и поэмы. [Вступ. ст. Т. Ю. Хмельницкой], М.— Л., 1966.
         Лит.: Брюсов В., Далекие и близкие, М., 1912; Воронский А., Литературные портреты, т. 1, М., [1928]; Литературное наследство, [т.] 27—28, М., 1937; Михайловский Б. В., Русская литература XX в., М., 1939; История русской литературы, т. 10, М.— Л., 1954; Денисова Л., Проблема диалектики в советской эстетике 20-х годов, в кн.: Из истории советской эстетической мысли. Сб. ст., М., 1967, с. 407—13.
         О. Н. Михайлов.
II
Белый
        Василий Федорович [19(31).1.1854, Екатеринодар, — 7(20).1.1913, Царское Село], русский генерал от артиллерии (1911), герой обороны Порт-Артура. Из кубанских казаков. С 1869 служил в артиллерии Кубанского казачьего войска, в 1873 произведён в офицеры. Участник русско-турецкой войны 1877—78, отличился при штурме Карса. Служил в крепостной артиллерии Карса, Варшавы, Севастополя. С 1900 командир Квантунской крепостной артиллерии. Во время русско-японской войны 1904—05 умело организовал артиллерийскую оборону Порт-Артура, разработал правила сигнализации и дозорной службы, впервые применил стрельбу с закрытых позиций. Был противником сдачи Порт-Артура. С 1906 начальник Владивостокской крепостной артиллерии. С 1911 в отставке.
III
Белый
        остров в Карском море, отделен от полуострова Ямал проливом Малыгина. Входит в Ямало-Ненецкий национальный округ Тюменской области РСФСР. Площадь 1900 км2. Поверхность — равнина (высота до 24 м), полого спускающаяся к югу, покрытая тундровой растительностью. Много озёр.
IV
Белый
        город, центр Бельского района Калининской области РСФСР. Расположен на р. Обше (бассейн Западной Двины), в 50 км к Ю. от ж.-д. ст. Нелидово (на линии Ржев — Великие Луки). 4,5 тыс. жителей (1969). Льнозавод, леспромхоз. В районе — льноводство. Известен с 1359.
Современная Энциклопедия
БЕЛЫЙ Андрей (настоящие имя и фамилия Борис Николаевич Бугаев) (1880 - 1934), русский писатель. Один из лидеров символизма. Для творчества Белого характерны мистические мотивы (с 1912 - антропософия), гротескное восприятие действительности ("Симфонии"), порой формальное экспериментаторство (сборник "Золото в лазури", 1904). В сборнике стихов "Пепел" (1909) трагедия деревенской Руси. В романе "Петербург" (1913 - 14, переработанное издание 1922) саркастическое изображение российской государственности. Мемуары, автобиографическая проза. Исследования, в том числе поэтики Н.В. Гоголя.
Ономастикон
см. БЕЛАН
Русская цивилизация
город в Тверской обл. Расположен на западной окраине Бельской возвышенности, на р. Обша (бассейн Зап. Двины). Население 5,3 тыс. чел.
Известен с XIII в. как город Смоленского княжества. В к. XIV в. захвачен литовцами. В 1503 возвращен Москве. В 1506 в Белом сооружена мощная крепость, выдержавшая в 1508 осаду польских войск. В 1618 оккупирован Речей По-сполитой; в 1654 возвращен в состав Русского государства. Во 2-й пол. XIX в. центр лесосплава по рекам Обша, Межа и Западная Двина.
Энциклопедия Отечеcтво
1.
БЕЛЫЙ Андрей (псевдоним Бориса Николаевича Бугаева) (1880-1934), русский писатель. Один из ведущих деятелей символизма. Для ранней поэзии характерны мистические мотивы, гротескное восприятие действительности ("симфонии"), формальное экспериментаторство (сб. "Золото в лазури", 1904). В сб. "Пепел" (1909) - трагедия деревенской Руси. В романе "Петербург" (1913-14, переработанное изд. 1922) - сатирическое изображение российской государственности. Мемуары, автобиографическая проза. Исследования, в т. ч. поэтики Н. В. Гоголя.
2.
БЕЛЫЙ, город в Тверской обл., на реке Обша. 5,2 тыс. жителей (1998). Льнозавод, пищевые предприятия. Краеведческий музей. Известен с 13 в.
Топонимический словарь
город, р.ц., Тверская обл. Упоминается в летописных источниках с XIV в. Название, вероятнее всего, не указывает на реальный цвет города, его построек, грунта и т. п., а имеет социальный смысл, свидетельствует об освобождении его от каких-то повинностей.
Культурология. XX век. Энциклопедия
        Андрей (БУГАЕВ Борис Николаевич) (1880-1934) поэт и прозаик, лит. критик, теоретик рус. символизма, религ. философ. В 1903 окончил естеств. отделение физико-мат. ф-та Моск. ун-та, с 1904 посещал лекции на филол. ф-те (до 1906). На формирование будущего поэта и мыслителя оказали влияние очень разнородные явления культуры: в лит-ре — Гёте, Гейне, Ибсен, Достоевский, Гоголь, совр. франц. и белы. поэзия (символистской направленности); в музыке — Шопен, Шуман, Бетховен, Бах, Григ, Вагнер, Ганслик;
        в философии — Платон, Бэкон, Лейбниц, Кант, Шопенгауэр, Милль, Спенсер; в естествознании — Декарт, Ньютон, Дарвин, Оствальд, Гельмгольц, Менделеев; в математике — Гаусс, Пуанкаре, Кантор; в религии — Ветхий и Новый Завет, Упанишады, Заратустра, Л. Толстой, Бёме, Блаватская и т.д. Все эти и иные, трудно совместимые между собой, даже нарочито контрастирующие друг с другом культурные явления Б. стремился представить как целостную систему культуры, обосновывая необходимость создания особой универсальной науки — культурологии, философии культуры. В 1899 В., во многом под впечатлением статьи Вл.Соловьева “Идея сверхчеловека”, погружается в мир идей и образов Ницше, а весной 1900 беседует о Ницше с самим Вл. Соловьевым, воспринимая эту последнюю встречу и незавершенный разговор с Учителем как мистич. знак духовной преемственности, и глубоко проникается его философией. Эти два противоречивых влияния — Ницше и Соловьева — оказались решающими в формировании культурологич. концепции Б., хотя не были последними: с 1904 Б. переживает глубокое увлечение неокантианством (Риккерт, Коген, Винделъбанд и др.), затем наслаивается интерес к социологии (Зомбарт) и социалистич. идеям (Маркс, Меринг, Каутский), наконец, с 1912 Б. проникается идеями антропософии и находится под обаянием личности и деятельности Р. Штейнера, нем. философа-эзотерика.
        На рубеже 1900 и 1901 Б. принимает второе, творческое “крещение” — берет себе лит. псевдоним, к-рый символизирует цвет, воплощающий “полноту бытия”, синтез всех цветов, и апостольское служение высшей религ. истине (Андреи Первозванный). К 1902 относится культурфилос. дебют Б.: в журн. “Новый путь” за подписью Студента-естественника он публикует отклик на выход в свет исследования Мережковского “Л.Толстой и Достоевский”, поддерживая вывод автора о ре-лиг. смысле искусства, творчества вообще. Эти идеи Б. развил в статьях “О теургии” (Новый путь. 1903. N 9), “Формы искусства” (Мир искусства. 1902. N 12), “Символизм как миропонимание” (Там же. 1904. N 2). Наряду с теор. статьями и культурологич. эссе Б. в это же время заявляет о себе как поэт. В 1901-07 он создает 4 эспериментальные “Симфонии” (“Северная” , “Драматическая” , “Возврат”, “Кубок метелей”), в к-рых стремится реализовать синтез поэзии, музыки, философии, мистики в музыкальной (точнее — музыкоподобной) форме. Иного рода синтез Б. реализует в сб. стихов: “Золото в лазури” (1904), “Пепел” (1908), “Урна” (1909). Третий вариант культурного синтеза — первый роман Б. “Серебряный голубь” (1909). Тем временем культур-философ. и критико-эссеистские работы Б. складываются в теор. трилогию — “Символизм” (1910 ), “Луг зеленый” (1911) , “Арабески” (1911). В своих худож. и теор. произведениях Б. решает во многом сходные культурфилос. проблемы, варьируя лишь форму символизации идей и степень авторской свободы воображения.
        В первое десятилетие 20 в. Б. активно включился в движение рус. символистов не только как теоретик и практик, но и как организатор: вместе с гимназич. товарищем С.М. Соловьевым (племянником философа) он создает кружок моек. “младосимволистов” (“аргонавтов”), среди ближайших единомышленников Б. — Эллис (Л.Кобылинский), Г.Рачинский, Э.Метнер. Б. знакомится с Блоком и Бальмонтом, Брюсовым, Мережковским и Гиппиус, Вяч. Ивановым. Эти отношения бурно развиваются, приводя то к дружбе и сотрудничеству, то к теор. спорам и личным расхождениям. Мечта о соборном единении всех символистов в рамках сооб-ва единомышленников оказывается утопией: творч. индивидуальность каждого оказывается важнее “общественности”; дружба символистов оборачивалась враждой, творч. сотрудничество — соперничеством, понимание культуры и разл. ее аспектов и сторон распадается на множество взаимоисключающих интерпретаций. Рус. символизм на рубеже 1910-х гг. переживает глубокий кризис; Б. примиряется с духовным одиночеством, непонятостью и покидает Россию. В 1910-11 он совершает путешествие в Италию, Тунис, Египет и Палестину; в 1912-16 живет в Зап. Европе, в том числе с 1914 в Дорнахе и Арлесгейме (Швейцария), где как член Антропософ, об-ва, созданного Штейнером, участвует в строительстве храма-театра “Гётеанум”). В этот период Б. создает свое главное прозаич. худож. произведение — филос. роман “Петербург” (1912-13). По возвращении в Россию из своей первой эмиграции Б. продолжает заниматься антропософией и пропагандировать штейнерианство: “О смысле познания” (1916); “Рудольф Штейнер и Гёте в мировоззрении современности” (1915, опубл. 1917). Одновременно он создает обобщающие культурологич. труды, продиктованные текущими истор. событиями — войной и революцией: “Революция и культура” (1917); цикл эссе “На перевале” (“Кризис жизни”, “Кризис мысли”, “Кризис культуры”, 1917-18; “Кризис сознания”, 1920); доклады “Пути культуры”, “Философия культуры” (1920). Из художественно-филос. произведений Б. выделяются поэма о революции “Христос воскресе” (1918), автобиогр. роман “Котик Летаев” (1917-18, опубл. 1922), “Воспоминания о Блоке” (1922-23).
        После Октябрьской революции, воспринимавшейся Б. в мистич. ключе, — как катастрофа, ведущая к трагич. катарсису, обновляющая и духовно преображающая Россию (отсюда — образы Распятия и Воскресения из мертвых), — Б. делает попытку вписаться в новую советскую действительность и культурную жизнь: он вступает (вместе с Ивановым-Разумником и Блоком) в лит. группу “Скифы”, преподает в Студии Пролеткульта и в ТЕО, сотрудничает с Наркомпросом, организует и в течение 1920-2! возглавляет Вольфилу (Вольно-филос. ассоциацию). Вскоре после смерти Блока, в ноябре 1921 Б., чувствуя свою невостребованность жизнью и культурой, переживая кризис в личной жизни, эмигрирует в Берлин (не отказываясь от советского гражданства). Во время своей двухгодичной эмиграции Б. публикует многое из написанного, но не выдерживая эмигрантской атмосферы, в состоянии углубившегося душевного кризиса в октябре 1923 вернулся в Советскую Россию — по его выражению, “как в могилу”. Рос. Антропософ. об-во и Вольфила, созданные во многом усилиями Б., были закрыты; хлесткая характеристика Б. как лит. “покойника”, к-рый “ни в каком духе не воскреснет”, самый псевдоним к-рого свидетельствует его “противоположности революции” (“борьбы красного с белым”), данная Л.Троцким как раз в 1923, отшатнула от Б. немногочисл. его друзей и поклонников, оставшихся в России. Атмосфера духовной изоляции, окружавшая Б., искупалась культурным плюрализмом, еще не подавленным до конца в годы нэпа и просуществовавшим до нач. 1930-х гг.: Б. удается написать роман “Москва” (1926-32) — по замыслу антитеза “Петербургу”; роман “Крещеный китаец” (1927) — вторая часть “Котика Летаева”; мемуарную трилогию (“На рубеже двух столетий”, “Начало века”, “Между двух революций”, 1929-33). Смерть Б., не дожившего до создания Союза писателей, идею к-рого он приветствовал, усматривая в ней новый вариант своего идеала писательской “коммуны”, способствующей расцвету каждой творч. индивидуальности в окружении подобных, совпала с началом полит, кампании, направленной против его инакомыслия.
        Культурологич. концепция Б. сложна и противоречива; дополнит, сложность ей придает ее непрерывное видоизменение, теор. ее “достраивание” и переосмысление — под влиянием все новых интересов и увлечений автора, веяний эпохи. Самим автором она осмысляется вдинамич. категориях пути: “чистого движения”, “лестницы восхождений”, творч. процесса, нередко в муз. терминах (контрапункт, лейтмотивы, гармония, мелодия, инструментовка и т.д.). В основание философии культуры Б. положены идеи двух во многом взаимоисключающих мыслителей — Ницше и Соловьева, разрешение антиномичности к-рых Б. считал своей гл. задачей. Именно эти две “встроенные” друг в друга филос. системы помогают Б. связать воедино разл. филос., художественно-эстетич., естественнонаучные, религиозно-мистич. и житейские представления в целостную всеобъемлющую символич. картину мира, где искусство и жизнь, наука и мистика составляют сложное социокультурное “всеединство”. Концептуальный стержень культурологии Б. определяется соловьевской идеей теургии — всеобъемлющего творчества, приближающегося по степени своей универсальности к божественному.
        Предельной категорией в философии культуры Б. (неопределяемой или складывающейся из бесконечного множества определений) является Символ — “предел всяческих познаний и творчеств”, “непознаваемый” и “несотворимый”. Б. выделяет три сферы самореализации символизма: мистич. сфера Символа как трансцендентной сущности; сфера символизма (теор., филос. и научных построений разл. символистских моделей и концепций) и сфера символизации (приемов символич. творчества во всех сферах, включая художественно-эстетич. и непосредственно житейскую, бытовую). Мир, по Б., состоит из символов разл. мощности и емкости, соединяющихся друг с другом и составляющих необъятную систему взаимосвязанных и переходящих один в другой идеальных объектов различных порядков. Любой символ может быть выражен через идею (понятийно-логически) и через образ (ассоциативно); он един и многозначен, объективен и субъективен, в себе и в мире, целостен и распадается на противоположности, к-рые являются лишь “символами символа”. Мир предстает у Б. в своей “панкультурной” сущности, т.е. как инобытие культуры во множестве ее символич. ликов и имен.
        Так, тройственное начало Божества проявляется в том, что Отец, символизируя единство, раздваивается на форму обнаружения единства (Сын) и содержание религ. Формы (дух): в свою очередь, религ. символ Сына отображается в образе то Аполлона (форма образа), то Диониса (содержание образа). Лик Бога Живого двоится на мужское начало (Логос) и женское (София-Премудрость), каждое из к-рых также разделяется надвое, образуя все новые диады, составляющие вместе с исходными элементами триады. Единство мировой и душевной стихии “распадается на двоицу” — на “дух музыки” и на “безобразный хаос” бытия. Именно “дух музыки” преодолевает хаос, упорядочивая и организуя его в душе субъекта и в самой действительности; подобное преображение бытия осуществимо лишь в процессе символич. творчества, к-рое, приобщая реальность к “музыке сфер”, выступает как магич. заклятие хаоса, пресуществляющее безобразность в гармонию. Таким же духовно-мистич. образом понимает Б. и революцию — одно из воплощений теургии.
        Культурология Б. оказала мощное влияние на философию культуры (Бахтина, Лосева, на культурологи ч. теории рус. футуристов (идея “жизнестроения”), на рус. “формальную школу”, на герменевтику Шпета и др. явления культурологич. мысли 20 в.
 
Соч.: Мастерство Гоголя. М.; Л., 1934; Блок Александр Александрович и Белый Андрей: Диалог поэтов о России и революции. М., 1990; О смысле познания. Минск, 1991; Символизм как миропонимание. М., 1994; Критика. Эстетика. Теория символизма. Т. 1-2. М., 1994; Собр. соч.: Воспоминания о Блоке. М., 1995; Стихотворения и поэмы. М., 1994; Евангелие как драма. М.,1996.
 
Лит.: Долгополов Л. На рубеже веков: О рус. лит-ре конца XIX — нач. XX в. Л., 1985; Он же. Андрей Белый и его роман “Петербург”. Л., 1988; Максимов Д.Е. Рус. поэты начала века. Л.,1986; Андрей Белый: Проблемы творчества: Статьи. Воспоминания. Публикации. М., 1988; Новиков Л.А. Стилистика орнаментальной прозы Андрея Белого. М., 1990; Лавров А.В. Андрей Белый в 1900-е годы: Жизнь и лит. деятельность. М., 1995; Пискунова С., Пискунов В. Культурологич. утопия Андрея Белого // ВЛ. 1995. Вып. III; Николеску Т.Н. Андрей Белый и театр. М., 1995; Воспоминания об Андрее Белом. М.,1995.
 
И. В. Кондаков
Идеографический словарь
^ обусловленный
^ большой, рассеянный (где), отражение света
<--> черный
белый - цвет поверхности, равномерно излучающей во всем
диапазоне или рассеянно отражающей все падающие
на нее лучи; насыщенность равна нулю.
белизна. белоснежный. молочный. снежный. меловой. лилейный.
кипенный. белокипенный.
серебристый. белесый.
Ў седина
Орфографический словарь Лопатина
б`елый, б`елый; кр. ф. бел, бел`а, б`ел`о
Словарь Даля
БЕЛЫЙ, о цвете, масти, краске: бесцветный, противный черному.
В сравнительном смысле, светлый, бледный. Белое вино, белое пиво, мед, сливы; белое лицо, белый хлеб, называются так для отличия от красного (вина, меда), черного (пива, слив, хлеба), зеленого (вина хлебного) и пр.
Чистый, незамаранный, незапятнанный. Белый платок, рубашка; белая бумага, белый пол. Рубаха черна, да совесть бела. Выдь на крыльцо, покажи свое белое лицо. Рука руку моет, и обе белы живут. Что кому за дело, что жена моя не бела, я и сам нехорош. Белые ручки чужие труды любят. Говорит бело, а делает черно. Белоручка, чистоплюйка, да умом подошел (или обносился). Бел лицом, да худ отцом. Бел как лунь, как плат (полотно, скатерть, полотенце), как стена, как снег. Белее снега. Тогда сиротке и праздник, когда белую рубаху дадут. Черные ризы не спасут, белые (пестрые) не погубят. Белая деньга про черный день. Рыло (одежа) черно, да совесть бела. Белое венчальное, черное печальное. Свет бел, да люди черны. Черная коровка дает белое молочко. Белое ест, черное роняет лучина горит. Кто смел, тот и бел. Всякому свое и немыто бело. Из черного не сделаешь белого. Моя роденька личиком беленька. Родился сын, как белый сыр. Мыло серо, да моет бело. Рубашка беленька, да душа черненька. Черных кобелей набело перемывать. Молоденька, зубки беленьки.
·стар. белый или обельный, свободный от подати; белая земля, белое место доныне называется земля церковная; белые крестьяне, свободные от всех податей и повинностей, беломестцы, белопоместцы, белосошные(). Обельные крестьяне есть в Олонецкой губернии, пожалованные за услуги царице Марфе Иоанновне; а белопашцы, в Костромской, потомки Сусанина. Народ называет белым: веру свою, царя и отечество. На белой Руси не без добрых людей. Кроме Великой, Малой и Новой Руси, остальная, ·т.е. западная часть ее разделяется на Белую (Могилев, Витебск, Минск), Черную (Гродно, Ковна) и Червонную (Волынь, Подол). Белоторговый, ·стар. краснорядец, торгующий панским товаром. Белый свет, белсвет, вольный свет, открытый мир, свобода на все четыре стороны; весь свет, мир, вся земля наша и все люди. Белсветный, набелсветный, все что есть на целом или на белом свете. Согнать с бела-света. Без правды жить - с бела-света бежать. Черного кобеля не вымоешь добела. Не роди мати на белый свет. Дружка нет: не мил и белый свет. Выйду погулять, на белый свет позевать. Деньга про белый день, деньга про красный день, да деньга про черный день. Бел снег, да не вкусен; черен мак, да бояре едят. Черное к белому не пристанет. Белое духовенство, не монашествующее, которое именуется черным. Белая барыня, ·*петерб. приветливое обращение продавцов, разносчиков к покупательницам. Белый день, весь день, целый день, Божий день. Белый лист, белая бумага, чистая, неисписанная. Белый лес ·*орл., ·*калуж. березник, березняк; а вообще; береза, осина, граб, бук, липа. Белый бук, белый дуб, виды этих дерев. Белый цвет, иванов цвет, растение Leucanthemum vulgare. Белый гриб, иногда называют так: боровики, березовики и собственно белые грибы, лучшие из всех наших грибов, но большею частью разумеют одни последние. Белая капуста, твердые и чистые кочни обыкновенной капусты, с которых сняты наружные листья, составляющие серую капусту. Белый товар, сапожный, некрашеный товар, дубленого цвета. Белая рыба или бельчуг муж., ·*камч. род сельди, рунной, стайной рыбы; вообще же местами называют так всякую мелкую, чешуйчатую рыбу, отличая ее от черной (крупной чешуйчатой) и красной (белуга, осетр, шип, севрюга, стерлядь). Белорыбица, белая рыбица, рыба из рода лососей, Salmo leucichtys. Белое оружие, холодное, рукопашное, острое, не огневое: сабля, штык, копье, кинжал. Белые штаны (воен. красные), чин генерала. Белый порох, употребляемый для стрельных колпачков, а не для зарядов, гремучая ртуть ·и·др. составы. Белый рунд, военный обход, для осмотра часовых перед восходом солнца. Белый камень, горная порода, состоящая главнейше из полевого шпата; в воровской торговле, мышьяк. Бел камень, бел-горюч камень, иногда с прибавкой: алатырь, алабырь, волшебный, загадочный, поминаемый в песнях, сказках и заговорах (электрон, янтарь). Белая руда, золотая, телуристое золото; свинцовая, углекислый свинец. Белое золото, бледное, по примеси серебра или по способу отделки; ·противоп. красное. Белое железо, необычайно мягкое, белее обыкновенного, встречается в испанских ружейных стволах. Белое железо или белая жесть, листовое железо, покрытое оловом, луженое. Белый чугун, ярый, яркий, жесткий и хрупкий чугун. Белое серебро, у пробирщиков, самое чистое, не содержащее заметного количества лигатуры, ·т.е. иного металла. Белый брак, на монетном дворе, браковка или отборка серебряных кружков, под чеканку, по весу и доброте. Белый плавень, хим. состав для изведки металлов в смесях, получаемый от вспышки селитры пополам с винным камнем. Белая варница, солеварня, где топка под чреном устроена печью с трубой, а не простой ямой, как в черных варницах. Белая изба, где печь устроена с трубой, в противность черной, где трубы нет, а дым валит из печи в комнату и выходит дверьми, либо волоковым, дымовым оконцем. Иногда белая изба, или белая половина, зовется у крестьян чистая половина, горница, с голландской печью. Говорят также: изба или печь по-белому, по-черному. Белый двор, ·*твер. некрытый, без дрина. Белая швея, белошвейка, чистая швея, но не портниха. Белая кухарка, не стряпуха, а повариха, мастерица, приспешница на господ. Белое племя людей, ·противоп. цветному: черному, бурому, желтистому и пр. Белая горячка, всякое временное, внезапное помешательство; бред без горячки или при видимом, впрочем, здоровье; сумасшествие с перепою, коли кто допьется до чертиков, запойная горячка, бешенец. Белые пути, маньяк, падающие звезды. Белые стихи, стихи без рифм, мерные строки. Белое и черное письмо, или белое и черновое, когда пишут набело, либо начерно: белое, чистое, начисто; черное, с помарками, поправками, для переписки набело. Белый, или вкрасне, в чистом, опрятном виде, в холе и довольстве. Полюби-ка нас вчерне, а вбеле (вкрасне) и всяк полюбит. Кругленько, беленько, всему с вету миленько деньга. Личико беленько, да ума маленько. Беленько вам, привет прачке, как: хлеб-соль, Бог-на-помочь и пр. Белая трава, порушник, Centaurea Marschaliana. Белым-белый, белехонький, белешенький, весь белый, без пестроты, чисто или ярко-белый. Беловатый, белавый, белявый, светлый, весьма бледный, избела-цветной. Беловатое облачко. Белесоватый, белузоватый ·*твер. белесый, светловатый, подернутый нечистою белизною, с отбелом, грязно или мутно-белый; чалый. Белесовина, белесина, белузовина жен. пежина, ласина, светловатое, беловатое пятно. Беловатость, белесоватость жен. состояние ·по·прилаг. Беловой, написанный или начерченный набело, не черновой; белый.
Словарь Ожегова
Б’ЕЛЫЙ, -ая, -ое; бел, бела, бело и бело.
1. Цвета снега или мела. Белая бумага. Б. парус.
2. полн. Светлый, в противоположность чему-н. более тёмному, именуемому чёрным. Б. хлеб (пшеничный). Б. гриб (ценный трубчатый съедобный гриб с белой мякотью, с бурой шляпкой и толстой белой ножкой). Белое вино. Белые ночи (ночи на севере, когда сумерки не переходят в темноту).
3. полн. В первые годы гражданской войны: относящийся к вооружённой борьбе за восстановление законной власти в России. Б. офицер.
4. белый, -ого, муж. То же, что белогвардеец.
5. полн. Со светлой кожей (как признак расы). Цветные и белые (сущ.).
• Белая горячка тяжёлая психическая болезнь на почве алкоголизма.
Белое мясо телятина, мясо кур, индеек, а также нек-рые сорта дичи (во 2 знач.).
Белый танец танец, на к-рый дамы приглашают кавалеров.
Белые стихи (спец.) стихи без рифм.
Белый билет (разг.) свидетельство о неспособности нести военную службу.
Средь бела дня 1) днём, когда совсем светло (разг.). Напали средь бела дня; 2) открыто, у всех на виду, не стесняясь (разг. неод.). Мошенничает средь бела дня.
Белым-бело (разг.) очень бело (см. белый в 1 знач.).
Словарь синонимов Абрамова
белоснежный, светлый, седой. Белее снега. См. чистый || профессор белой и черной магии, сделать белее снега, сказка о белом бычке, сказка про белого бычка
Словарь Ушакова
Б’ЕЛЫЙ, белая, белое; бел, бела, бело.
1. Цвета снега или мела; ант. черный. Белая береза.
2. Светлый. Белое вино. Белый хлеб.
3. Контрреволюционный, белогвардейский (употр. со времен Великой французской революции, когда обозначало сторонника Бурбонов); ант. красный. Белый офицер. Белая гвардия (см. гвардия).
в знач. сущ., преим. мн. белые, белых. Белогвардейцы. В плену у белых.
4. Белокожий (о расе, в отличие от краснокожих и т.д.). Белая раса.
В ·знач. сущ., преим. мн. белые, белых. Люди белой расы. Ненависть к белым в колониях.
• Белая горячка - болезнь алкоголиков, сопровождающаяся бредом без жара. Белый гриб - сорт съедобных грибов. Белый день (·разг. ·устар.) - светлое время дня. Средь бела дня (·разг.) - днем, когда совсем светло. Белый дом - дворец президента Североамериканских штатов в Вашингтоне. Белое духовенство - не монашествующие, мирские служители культа. Белая кость (ирон.) - барская, дворянская порода. Белое мясо - диетическая пища: телячье и куриное мясо, рекомендуемое врачами при известных болезнях. Белые ночи - северные ночи с немеркнущей зарей. Белые стихи (лит.) - без рифм. Белый уголь - см. уголь. Белый билет - см. билет. Белый свет (·нар.-поэт.) - то же, что свет, мир. Не мил мне и белый свет.
Толковый словарь Ефремовой
[белый]
1. м. разг.
Белый гриб.
2. м. разг.
Тот, кто принадлежит к европеоидной расе; светлокожий.
3. м. разг.
Тот, кто выступал против советской власти (в Российском государстве во время гражданской войны и военной интервенции 1918-1920 гг.).
4. прил.
1)
а) Имеющий цвет снега, молока, мела (противоп.: чёрный).
б) Испеченный, приготовленный из пшеничной муки (о хлебе, мучных изделиях).
2)
а) Светлый, светлее обычного.
б) перен. разг. Очень бледный (от страха, испуга, болезни и т.п.).
в) перен. разг. Светло-русый, белокурый.
г) перен. разг. Седой.
3) Ясный, светлый (о времени суток).
4)
а) Не заполненный текстом, рисунками; не исписанный, чистый (о листе бумаги).
б) перен. Незапятнанный, безупречный.
5) Употр. как постоянный эпитет в народно-поэтической речи.
Этимологический словарь Крылова
Общеславянское слово индоевропейского происхождения (литовское balti, латышское bals, древнеиндийское bhalam).
Имя собственное в русской поэзии 20 в
(Андрей Б. – псевдоним Бориса Николаевича Бугаева (1880-1934); рус. поэт) Андрею Белому Посв. АБ903 (I,297); АНДРЕЮ БЕЛОМУ Загл. АБ904 (II,313.3); Наш Арго! Андрей Белый Эпгрф. АБ904 (I,316); А. Белому Посв. Ес917 (II,7); В ту ночь, нагрянув не по делу, Кому-то кто-то что-то бурк – И юрк во тьму, и вскоре Белый Задумывает «Петербург» (роман). П925 (I,544); Памяти Б. Н. Бугаева (Андрея Белого) Посв. ОМ934 (408.2)
Литературная энциклопедия
Андрей [14/X 1880–] (Борис Николаевич Бугаев) — современный писатель. Отец его, Николай Васильевич Бугаев — выдающийся ученый, профессор математики Московского университета. В 1891 Б. поступает в частную гимназию Поливанова, где в последних классах увлекается буддизмом, браманизмом, оккультизмом, одновременно изучая литературу. Особое влияние на Б. оказывают тогда Достоевский, Ибсен, Ницше. К этому же приблизительно времени относится и его увлечение Влад. Соловьевым. Вместе с тем Б. упорно читает Канта, Милля, Спенсера. Таким образом уже с юношеских лет Белый живет как бы двойственной жизнью: художественно-мистические настроения он пытается соединить с позитивизмом, со стремлением к точным наукам. Не случайно поэтому Б. в Московском университете [1899] выбирает естественное отделение математического факультета, работает по зоологии беспозвоночных, изучает, Дарвина, Ферворна, химию, но не пропускает ни одного номера «Мира искусства», следит за Мережковским (см.). Мистицизм, Влад. Соловьев, Мережковский побеждают в Б. Дарвина и Милля. Б. пишет стихи [1901], прозу, входит в кружок «Скорпиона», в 1903 кончает университет, сближается с московскими символистами, с Бальмонтом, с Брюсовым, позже [1905] — с Мережковским, Вяч. Ивановым, Александром Блоком. В этом же году он поступает на филологический факультет, но затем оставляет его, сотрудничает в «Весах» [1904–1909]. Б. неоднократно переживает разочарования в мистицизме, осмеивает его и в стихах и в прозе, пытается найти из него выход то в неокантианстве, то в особом народничестве, но в конце концов
423 вновь возвращается к религиозно-мистическим учениям, которые полностью отражаются и в его произведениях. В 1910–1911 Б. путешествует по Италии, Египту, Палестине, в 1912 сходится с главой антропософов Рудольфом Штейнером, становится его учеником, фактически отходит от прежнего кружка писателей, работает над своими прозаическими вещами; в Россию возвращается в 1916. После Октября он в московском Пролеткульте ведет занятия по теории поэзии и прозы среди молодых пролетарских писателей. В 1921 уезжает за границу, в Берлин, где живет около двух лет, сотрудничая между прочим в Горьковском журнале «Беседа»; затем возвращается вновь в Москву, поселяется в деревне и продолжает усиленно работать. Б. как поэт написал ряд книг: «Золото в лазури» [1904], «Пепел» [1909], «Урна» [1909], «Христос воскресе» [1918], «Королевна и рыцари» [1919], «Первое свидание» [1921], «Звезда» [1922], «После разлуки» [1922]. При всем своем ритмическом своеобразии и богатстве стихи Б. менее значительны, чем его художественная проза. Начало художественной прозы Б. надо отнести к его «Симфониям» [1902], которые являются как бы переходом от стихов к прозе. Далее следуют: «Кубок метелей» [1908], двухтомный роман «Серебряный голубь» [1910], роман «Петербург» [1913–1916], лучшее произведение из всего написанного Б. ныне тщательно вновь переработанное им для нового издания «Никитинских субботников» [1928]. После «Петербурга» Б., напечатаны: «Котик Летаев», «Крещеный китаец» («Преступление Котика Летаева»), «Эпопея», наконец — роман «Москва», еще не законченный. Перу Б. принадлежит также ряд теоретических работ по вопросам теории искусства, по ритмике; им написано
424 немало и литературно-публицистических статей. Главнейшей его теоретической работой является книга «Символизм»; должны быть также отмечены его статьи «На перевале», «Поэзия слова», «Революция и культура» и т. д. Б. в нашей лит-ре является провозвестником особого символизма. Его символизм — символизм мистический. В основе лежит религиозно-нравственное мировоззрение. Символ Б. не обычный реалистический символ, а Символ-Лик, потусторонний, хотя Б. и пытается сделать его имманентным действительности. Символ — это этическая норма, воплощенная в живом образе — мифе. Этот образ-миф постигается путем мистического опыта. Искусство здесь явным образом соприкасается с религией, даже больше — становится религией религий. «Образ Символа, — утверждает Б., — в явленном Лике некоего начала; этот Лик многообразно является в религиях; задача теории символизма относительно религий состоит в приведении центральных образов религий к единому Лику». Мир Б. есть мир бредов, пламенных стихий, раскаленных сатурновых масс, грозных, непрерывно меняющихся мифологических образов. В таком именно виде воспринимает окружающую действительность Котик Летаев: его первые сознательные состояния совпадают с бредовыми видениями, к-рые ощущаются им как подлинная явь. Отсюда — чувство неустойчивости, непрочности вселенной, бессмыслицы и путаницы. Наше сознание пытается овладеть этой «невнятицей», оно упорядочивает, вносит закономерность в мир Фалеса и Гераклита; возникает, устанавливается эмпирическая бытийственность, но эта «твердь» не отличается даже и относительной прочностью: бредовое, огненное, хаотическое начало во всякий момент грозит прорваться, затопить в сущности жалкий материк, построенный нашим сознанием. Подлинный мир пугает, он страшен и в нем одиноко и жутко человеку. Мы живем посреди постоянных крушений, во власти всепожирающих страстей, допотопных мифов. Они — и есть подлинная реальность; наоборот, наша действительность есть нечто случайное, субъективное, мимолетное, ненадежное. Таков же и человек в своей сущности и вся им созданная общественная жизнь. Порог сознания шаток, его всегда легко может разрушить любой случай: тогда сознанием овладевает бессознательное, бреды, мифы. Прогресс, культура — прививают людям новые навыки, привычки-инстинкты, чувства, мысли, но и это скорее видимость. «Доисторический мрачный период, — думает профессор Коробкин, — еще не осилен культурой, царя в подсознании; культура же — примази: поколупаешь — отскочит, дыру обнаружив, откуда, взмахнув топорищами, выскочат, черт подери, допотопною шкурою обвисшие люди...» Человек носит в себе гориллу. Столяр Кудеяров,
425 глава секты «Серебряный голубь», оказывается изувером, душителем, убийцей. Сенатор Аблеухов, его сын Николай, лишь только по внешности своей являются культурными людьми: на самом деле они все еще подлинные потомки дикого монгола, они — варвары, разрушители. Котику Летаеву постоянно угрожает опасность потерять действительность: ее всегда может поглотить мир бредов. Современная цивилизация представлена в «Москве» Мандро: он прохвост и одновременно зверь, дикарь; такой же зверь сидит и в культурнейшем буддологе Доннере. Дикарским, разрушительным началом проникнута борьба и психология масс. Поэт Дарьяльский в «Серебряном голубе», разочаровавшись в столичных салонах, уходит в деревню к сектантам; там среди полей, в лесах, среди народа он ищет успокоения и новой правды. «Опыт» приводит Дарьяльского к краху: на Русь прет косная сила Востока, «серебряные голуби»-сектанты источены дикими хлыстовскими, распутинскими радениями. Дарьяльского убивают. Революция 1905 воспринимается Б. в «Петербурге» как нашествие желтых азиатских полчищ, тамерлановых орд, готовых потопить в океанах крови Россию, Запад, культуру. Несомненно в этих опасениях отразились влияния на писателя и Влад. Соловьева с его рассуждениями о восточной опасности, и проповеди Мережковского, упорно писавшего о грядущем хаме. Позже Б. увидел дикарей «с топорищами» в представителях буржуазного Запада, в Мандро, в Доннере: это они «проткнули земной шар войной», занесли преступную руку над наукой, над искусством, над всем культурным в человечестве, это они грозят гибелью миру. Против них направляется удар со стороны большевика Киерко и его сторонников, но еще неизвестно, спасут ли они мир от гибели, или и Киерко суждено тоже погибнуть от довременного хаоса, господствующего кругом. Во всяком случае Б. в современных событиях видит пока только разрушение, о творческих силах революции он лишь обещает рассказать, но еще не рассказал. Мир, как он есть, — катастрофичен. Он открывается в ураганных, в вихревых стихиях, в бредах, в сумятице, в бестолочи. Спасение от этого «не-я» в нашем «я», в разуме. Разум осмысливает невнятицу, строит эмпирический мир причинности, он — единственный оплот против космических бурь. «Помню: — я выращивал комнаты, я налево, направо, откладывал их от себя; в них — откладывал я себя: средь времен; времена — повторения обойных узоров: миг за мигом — узор за узором; и вот линия их упиралась мне в угол; под линией линия и под днем новый день; я копил времена; отлагал их пространством...» Конечно к показаниям Котика Летаева надо относиться с известной осторожностью: скорее они показательны для самого Б. как для писателя: Б. от «не-я» укрывается в «я»,
426 «я» проецирует из себя время, пространство, вещи, оно опутывает мир бреда линиями, оно взвешивает, измеряет. Главные герои Б. — тоже солипсисты и крайние индивидуалисты. Сенатор Аблеухов боится необъятных диких российских пространств, людской уличной многоножки, он противопоставляет им, себе — циркуляр, карету, строгую линию петербургских проспектов, уравновешенную, рассчитанную в мелочах домашнюю жизнь. Его сын Николай подавляет в себе монгола Кантом. Профессор Коробкин от бессмысленной вонючей помойки, каковой ему представляется Москва, уходит в мир интегралов, иксов и игреков. Революционер Киерко твердо верит в осмысленность сущего. Задопятов отгораживается от жизненной невнятицы пошлыми, избитыми истинами. «Я», разум, сознание — как бы обуздывают стихию. Казалось бы оплот найден, устойчивость приобретена. Однако материки действительности, образованные нашим «я» посреди океанических огненных стихий, отнюдь не прельщают писателя. Наше сознание, наш разум холоден, механичен, линеен. Он лишен плоти, жизни, подлинного творческого начала, в нем нет изобилия чувств, стихийности, он — сух, догматичен, он светит, но не греет. Познание дает нам разрозненные знания о мире, но оно не в состоянии ответить на главный вопрос, какую ценность имеет для нас космос, земля, люди, наша индивидуальная жизнь. Поэтому само по себе оно бесплодно и творчески бессильно. У Б. разум всегда оказывается жалким при столкновении с жизнью, к-рая есть невнятица, чепуха, варварство, дикая, необузданная сила. Разумное начало в Дарьяльском, в Аблеуховых, в Дудкине, в Коробкине, в Задопятове — мертво, ничтожно. Окончания повестей, романов Б. всегда трагичны: «разумное, доброе, вечное» гибнет от злой невнятицы, от хаоса, от дичи, «дебристый» мир торжествует, ужасная и нелепая сардинница-бомба разрывается самым неожиданным и страшным образом. Коробкина уничтожает горилла — Мандро. Мысль, умственная свобода, интеграл, корень, игрек, линия — иллюзия; «в доисторической бездне, мой батюшка, мы — в ледниковом периоде, где еще снятся нам сны о культуре...». Между бытием и сознанием так. обр. — трагический дуализм: бытие бессмысленно, хаотично, сокрушительно, — разум — жалок, бесплоден, механичен, творчески бессилен. Противоречие абсолютно: «ножницы» не смыкаются эмпирическим путем. Очевидно примирение может быть достигнуто в мире трансцендентном. Символизм Б. и пытается сомкнуть «ножницы» между бытием и сознанием в потустороннем мире. Символ-Лик, по мысли писателя, есть живое Единство, оно осмысливает довременный хаос бытия и приобщает к творческому началу разум, познание. Лишь в Символе достигается высший синтез бытия и сознания.
427 Символ открывается в мистических опытах. Мистическим опытам учит антропософия, она знает эти тайны, она передает их с помощью особых упражнений, полностью они открываются только посвященным. Искусство становится теургией. Символизм Б. неприемлем для передового класса, переустраивающего мир. Он возвращает нас к средневековью; характерно, что он насквозь рассудочен у Б. Мистический символизм Б. весь «от головы». Сам Б. настолько интеллектуально высок, что то и дело подвергает свой мистицизм критическим пересмотрам и даже иронии, иногда убийственной. Еще до революции он отправил Мессию в сумасшедший дом, его провозвестников едко высмеял, объявив, что мистику преподают в кабачках. Деревенский мистик Кудеяров оказывается изувером, прообразом хитренького Распутина; сверхчувственные постижения террориста Дудкина расшифровываются автором совсем реалистически: он — алкоголик. О Котике Летаеве читатель узнает, что он непрерывно болел в детстве то корью, то скарлатиной, то дизентерией и т. д. Б. сам немало постарался над разрушением своего «Иоаннова здания» — символизма, долженствующего увенчать художественный мир писателя. Лучший приговор символизму заключается в опыте, к-рый проделан самим писателем. Мистические, символические места в поэзии и в прозе Б. — самые надуманные, неубедительные, художественно сомнительные. Художник в Б. начинается там, где кончается мистический символист. Это понятно: нельзя объять необъятного, а тем более в искусстве, к-рое по своему существу, по своей природе материалистично. Б. с необычайной, мы сказали бы, с предельной отчетливостью и талантом отразил кризис жизни и кризис сознания господствующего до сих пор класса, неуклонно идущего к гибели. Одиночество, индивидуализм, чувство катастрофичности, разочарование в разуме, в науке, смутное ощущение, что идут новые, другие, здоровые, крепкие и бодрые люди, — все это очень типично для эпохи упадка буржуазии. Однако Б. — первоклассный художник. При всей своей неуравновешенности и неустойчивости, тяготении к оккультизму Б. сумел создать ряд пластично ярких типов и образов. Влияние Гоголя, Достоевского, Толстого тут несомненно, но это не мешает самобытности Б. Он прекрасно видит полюсы: бредовое, хаотическое, бессмысленное, с одной стороны, и механически, холодно и пусто-рассудочное — с другой. Здесь Б. вполне самостоятелен. Пусть он преувеличивает, порой впадает в шарж, не умеет, не может синтетически восстановить мир по сю сторону и проецирует некий сверхтуманный символ, оказывающийся в лучшем случае зайчиком
428 на стене — художественные заслуги Б. очевидны. Иногда Б. выбирается из чернодырья, из мрачных своих лабиринтов, забывает о хаотических видениях, и тогда он с замечательным, тонким мастерством воспроизводит картины далекого и милого детства, умело рассказывает о простых, о наивных и радостных вещах в природе и в жизни. У Б. нечему учиться современному советскому писателю, когда нужно изображать революционное подполье, заводы, рабочих, митинги, баррикады. Здесь Б. беспомощен. Его революционеры неправдоподобны, его рабочие и крестьяне неопределенны, бледны и схематичны, это действительно какие-то «многоречивые субъекты», либо тупицы, они говорят на каком-то нелепом, ерническом языке. Но у Б. есть Аблеуховы, Липпанченки, Задопятовы, Мандро, Коробкины. Этот мир прекрасно известен писателю. Здесь он свеж и оригинален, его характеристики этих людей убедительны и метки, их нельзя обойти ни писателю, ни читателю. Здесь у Б. есть свои открытия. Б. владеет тайной художественной детали и, может быть, даже злоупотребляет иногда этой способностью, своим чутьем видеть самое мелкое, с трудом отличаемое и улавливаемое. Его метафоры и эпитеты выразительны, поражают своей новизной, они словно шутя даются писателю. Несмотря на причуды, на тяжеловесность и громоздкость его произведений, они сюжетно всегда занимательны. Стилистическая манера Б. отражает двойственность и противоречивость его мироощущения. У Б. — «ножницы» между бытием, к-рое есть хаос, катастрофа, и сознанием, к-рое механично, линейно и бессильно. В соответствии с этим двойственен и стиль Б. Б. избегает неопределенных глагольных форм: «был», «есть», «стал», «находился», у него ничего не покоится, не пребывает, все находится в процессе непрерывного становления, активного изменения. Отсюда его пристрастие к новым словообразованиям, не всегда уместным и удачным. В этой своей части стиль Б. «взрывчат», динамичен. Но Б. кроме того пишет ритмической прозой. Ритмическая проза вносит в его манеру однообразие, монотонность; в его ритмике есть что-то застывшее, рассудочное, слишком выверенное, манерное. Это часто отталкивает от Б. читателя. За всем тем, несомненна заслуга Б.: что он с особой настойчивостью подчеркнул, что в художественной прозе слово — искусство, что у него есть свой музыкальный, чисто фонетический смысл, который дополняет «буквальный смысл»; этот смысл постигается в особом внутреннем ритме стихотворения, романа, повести. Теоретические работы Б. по внутренней ритмике произведений искусства заслуживают особого внимательного разбора. Как поэт Б. тоже индивидуален, но прозаик в нем сильней. В стихах Б. с особой
429 силой отразились чувства одиночества, духовной опустошенности, отчаяния, скептицизма. «Гражданским мотивам» посвящена его книга стихов «Пепел». Критика справедливо усматривала в этой книге попытку возвратиться в известной степени к Некрасову. Некоторые из стихотворений, вошедших в «Пепел», отмечены исключительной искренностью и пафосом; к сожалению, «некрасовские» настроения в дальнейшем у Б. не получили никакого развития. Влияние Б. на современную лит-ру до сих пор остается очень сильным. Достаточно отметить Бор. Пильняка, Сергея Клычкова, Артема Веселого, — поэтов «Кузницы» первого периода. Правда, это влияние ограничивается больше формальной стороной. Библиография: Владиславлев И. В., Русские писатели, М. — Л., 1924 (библ. произв. А. Б.). Коган П., Об А. Б., «Красная новь», IV, 1921; Аскольдов С. А., Творчество А. Б., альманах «Лит-ая мысль», кн. I, 1923; Воронский А., Лит-ые отклики, «На стыке», М., 1923; Иванов-Разумник, Вершины (А. Блок, А. Б.), П., 1923; Троцкий Л., Лит-ра и революция (гл. Внеоктябрьская лит-ра), М., 1923; Горбачев Г., Капитализм и русская лит-ра, Л., 1925; Его же, Очерки современной русской лит-ры, изд. 3-е, Л., 1925. А. Воронский
Корпоративный жаргон лиц, потребляющих наркотики
1. Героин.
2. Наркотики группы амфетаминов
Рус. арго (Елистратов)
БЕЛЫЙ, -ого, м.
Один рубль.
Словарь сленга наркомана
Сленговое название
<<героин>>
Вообще названий героина в лексиконе подростка бесконечное множество, в телефонных разговорах, скрываясь от родителей, они могут использовать самые разные «образы» чаще всего продуктовые: «Мне нужно немного свежего белого хлеба»; «Пришли мне банку чёрной икры», «Хочу нашего молока» и т. д.
Если вы желаете блеснуть знаниями в беседе или привести аргумент в споре, то можете использовать ссылку:

будет выглядеть так: БЕЛЫЙ


будет выглядеть так: Что такое БЕЛЫЙ